Столица заметно изменилась с тех пор, как 103-я была здесь последний раз. Бел-о-Кан теперь огромный город, который, как можно видеть, буквально кишит жителями. Какое-то мгновение муравьиха колеблется. Вдруг она делает что-то непоправимое?
Она вспоминает своих товарищей-революционеров, которые сейчас гибнут совсем рядом, и понимает, что у нее нет другого выхода.
Она подбирает сухой листик, подносит его к тлеющему угольку, и держит так, пока тот не загорается. Вслед за тем ее товарищи собирают веточки и пучками суют их в огонь, придерживая челюстями. Тут же вспыхивает пожар. Огонь живо перекидывается на ветки, из которых сложен купол. Поднимается паника. Рабочие несутся к яслям – спасать расплод.
Чтобы не оказаться в огненном кольце, надо скорее бежать. Революционеры кидаются к выходам, уже перекрытым рабочими. Они бросают жаровню, спешно спускаются на нижние ярусы и снова забираются в туннель, который сами вырыли. Им слышно, что наверху творится сумятица.
103-я принцесса взбирается наверх и, водя головой на уровне земной поверхности, точно перископом, сквозь частокол вражеских лап пытается рассмотреть, что там происходит. Союзники бросают поле битвы и спешат тушить пожар.
103-я поворачивает голову. Пожар охватывает целиком всю кровлю города. Кругом стелется едкий дым, пропитанный запахами горелого дерева, муравьиной кислоты и расплавленных хитиновых доспехов.
Рабочие уже выносят яйца через запасные выходы. Муравьи-белоканцы всюду силятся залить языки пламени слюной либо струями слабой кислоты. 103-я выбирается из-под земли и велит своему войску, или по крайней мере тому, что от него осталось, подождать. Теперь пусть за них повоюет огонь.
103-я принцесса смотрит, как горит Бел-о-Кан. Она понимает: Революция Пальцев только начинается. Она будет навязывать ее силой челюстей и неудержимого пламени.
На пятый день утром знамя Революции муравьев по-прежнему развевалось над фонтенблоским лицеем.
Захватчики отключили электрический звонок, звеневший каждый час, и постепенно все избавились от наручных часов. То было одно из неожиданных проявлений революционного настроения: революционерам больше не требовалось точно ориентироваться во времени. Время измерялось чередой рок-групп и солистов на подмостках.
Впрочем, у многих складывалось впечатление, что каждый день длится целый месяц. Ночи казались им короткими. Вычитав из «Энциклопедии» про технику контроля глубокого сна, каждый научился точно рассчитывать свои собственные фазы сна. Таким образом, им удавалось восстанавливать свои силы не за восемь часов, а за три. И никто из них, тем не менее, не чувствовал усталости.
Революция изменила повседневные привычки всех и каждого. Революционеры отказались не только от часов, но и от тяжелых связок домашних ключей, машин, гаражей, шкафов и рабочих столов. Среди них не было воров, потому что было нечего воровать.
Революционеры избавились и от кошельков: деньги здесь были ни к чему.
Точно так же они убрали подальше свои личные документы. Поскольку все знали друг друга по имени, у них не было надобности пользоваться фамилиями, чтобы установить чью-то этническую принадлежность, или указывать домашний адрес, чтобы определить чью-то географическую принадлежность.
Впрочем, у них стало пусто не только в карманах, но и в головах. Людям, отдавшим себя делу служения революции, больше не нужно было забивать себе память номерами сигнальных кодов, кредитных карт и всякими прочими числами, которые нам требовалось заучивать наизусть, чтобы за пять минут не превратиться в нищих, забудь мы четыре или пять заветных циферок.
И стар и млад, и богатые и бедные – все одинаково трудились, отдыхали и развлекались.
Общий интерес к той или иной сфере деятельности порождал особые симпатии к людям. Уважение оценивалось по результатам выполненной работы.
Революция ничего ни от кого не требовала, и тем не менее молодежь по большей части еще никогда не была настолько увлечена делом.
Мозги неизменно требовали новых идей, образов, музыкальных форм и понятий. Предстояло решить еще столько практических задач!
В девять часов утра Жюли поднялась на главную сцену, чтобы поделиться со всеми своим открытием. Она объявила, что наконец нашла пример революции, достойный подражания, – живой организм:
– Внутри нашего тела нет ни соперничества, ни междоусобной борьбы. Мирное сосуществование всех наших клеток доказывает, что внутри нас самих уже существует гармоничное общество. А значит, достаточно воспроизвести вовне все, что происходит у нас внутри.
Публика обратилась в слух. Между тем Жюли продолжала:
– Муравейники уже сами по себе функционируют как гармоничные живые организмы. Вот почему эти насекомые прекрасно вписываются в природу. Жизнь приемлет жизнь. Природа любит все, себе подобное.
И, показав на полистироловый тотем посреди двора, девушка прибавила:
– Вот пример, вот секрет: «1 + 1 = 3». Чем единодушнее мы будем, тем выше будет наше сознание и тем гармоничнее наша связь с природой, как внутренняя, так и внешняя. Отныне наша цель – постараться превратить наш лицей в цельный живой организм.
Ей вдруг все показалось простым. Ее собственное тело было маленьким организмом, захваченный лицей – организмом побольше, революция, распространяющаяся по всему миру через информационные сети, – еще более важным живым организмом.
Жюли предложила переименовать все вокруг в соответствии с представлениями о живом организме.
Так, стены лицея стали кожей, двери – порами, амазонки из клуба айкидо – лимфоцитами, кафетерий – кишкой. Что касается денег, заработанных ООО «Революция муравьев», они превратились в глюкозу, необходимую для того, чтобы пополнять запасы энергии, а учителя экономики, помогавшего им заниматься бухгалтерией, прозвали диабетом, призванным регулировать содержание этой самой глюкозы в крови. Информационную сеть назвали нервной системой, она помогала передавать самые разные данные.
Ну а мозг? Тут Жюли призадумалась. Ей пришло в голову связать его с двумя полушариями. Правым, интуитивным, мозгом пускай будет их пау-вау, знаменитый утренний совет, творческое собрание, которое занимается поиском новых идей. Левым, методичным, пускай будет другое собрание, которое займется обработкой идей, выработанных правым мозгом, и их практическим применением.
– Кто будет решать, кому участвовать в том или другом собрании? – полюбопытствовал кто-то.
Жюли отвечала так: живой организм не иерархическая система – в собрании волен участвовать всякий, кто хочет, если у него будет настроение. Что же касается решений, они должны приниматься путем голосования – поднятием руки.
– А как же наша восьмерка? – спросил Цзи-вонг.
Они считали себя основоположниками и впредь должны были держаться все так же, независимой группой, отдельным мыслящим органом.
– Нас восемь человек, – сказала девушка, – и мы будем корой, первичным мозгом, от которого происходят оба полушария. Мы и дальше будем собираться на совет в репетиционной под кафетерием.
Все было продумано до мелочей. Все встало на свои места.
«Здравствуй, живая революция моя», – прошептала Жюли.
Во дворе все обсуждали новую идею.
– Ну а теперь мы проведем наше творческое собрание в большом спортивном зале, – объявила Жюли. – Идемте, кто хочет. Самые удачные идеи затем будут переданы практическому собранию, которое направит их в филиалы нашего ООО «Революция муравьев».
Вызвалась целая толпа желающих. Громко галдя, люди стали рассаживаться прямо на полу, пока в зале разносили снедь и напитки.
– Кто хочет выступить первым? – спросил Цзи-вонг, устанавливая большую классную доску, чтобы записывать предлагаемые идеи.
Вскинулось множество рук.
– У меня есть мысль по поводу Инфрамира Франсины, – сказал какой-то паренек. – Я тут подумал, а нельзя ли разработать точно такую же или похожую программу, которая позволит нам ускорить время? Так мы смогли бы заглянуть в далекое будущее и узнать, каким может быть вероятный ход нашего развития, а заодно увидеть возможные ошибки, чтобы их потом не допустить.
Слово взяла Жюли:
– Нечто подобное описывает в «Энциклопедии» и Эдмонд Уэллс. Он называет это «поиском ПНН», то есть Пути Наименьшего Насилия.
Паренек направился к доске.
– ПНН. Путь Наименьшего Насилия – а почему бы и нет? Для наглядности достаточно начертить большую диаграмму, отображающую все возможные пути развития человечества, и понять соответствующие последствия в краткосрочной, среднесрочной, долгосрочной и очень далекой перспективе. Пока что мы строим планы лишь на пяти- или семилетний срок президентского правления, тогда как планировать надо бы на двести, а то и пятьсот лет вперед, чтобы обеспечить нашим детям по возможности лучшее будущее, где, по крайней мере, будет меньше жестокости.
– Значит, ты предлагаешь придумать программу расчета вероятного будущего? – подытожил Цзи-вонг.
– Вот именно. Своеобразный ПНН. Что будет, если повысить налоги, если запретить ездить по автострадам со скоростью больше ста километров в час, если разрешить употреблять наркотики, если разрешить приработки, если объявить войну диктаторам, если упразднить корпоративные привилегии… Идей для опробования хватает! Словом, надо изучать непредвиденные эффекты или неожиданные последствия во времени.
– Франсина, мы это сможем? – спросил Цзи-вонг.
– Только не в Инфрамире. Время там течет очень медленно – для такого рода опытов это не годится. А не учитывать фактор течения времени я не могу. Но с помощью технических возможностей Инфрамира можно придумать другую всемирную моделирующую программу. Скажем, программу поиска ПНН.
В разговор вмешался какой-то лысый мужчина:
– Что толку искать идеальное политическое устройство, если у нас нет средств воплотить его в жизнь? Если мы желаем изменить мир и таким образом достичь наших идеалов, мы должны прийти к власти законным путем. До президентских выборов осталось несколько месяцев. Давайте включимся в избирательную кампанию и выдвинем кандидата от партии эволюционистов. Его предвыборная программа будет подкреплена программой ПНН. Так мы станем первой партией, которая сможет предложить по-настоящему разумную политику, потому как она будет основана на научных исследованиях вероятного будущего.