Поднялся гвалт – завязался жаркий спор между сторонниками новой политики и ее решительными противниками. Давид, взяв слово, поспешил возразить:
– Никакой политики. Вся прелесть Революции муравьев в том, что это стихийное движение, у которого нет традиционных политических устремлений. У нас нет вождя, а значит, и кандидата в президенты. Хотя у нас, как в муравейнике, есть, конечно, королева – Жюли, но она нам не вождь, а всего лишь символическая фигура. Мы не принадлежим ни к одной из ныне существующих экономических, этнических или религиозных групп. Мы свободные люди. Так давайте не будем отрекаться от всего этого, ввязываясь в обычные махинации ради завоевания власти. Эдак мы лишимся души.
Собрание загомонило еще громче. Похоже, лысый надавил на болевую точку.
– Давид прав, – прибавила Жюли. – Наша сила в том, чтобы разрабатывать оригинальные идеи. И для мира, если мы хотим его изменить, это куда полезнее, чем быть президентом республики. Кто же на самом деле способен что-то изменить? Не государства, а зачастую простые люди, одержимые новыми идеями. «Врачи мира» безо всякой правительственной поддержки сами ездили по всему свету и помогали людям в беде… Добровольцы, которые зимой спасают и кормят бедняков и бездомных… Великое множество частных инициатив исходит снизу, а не сверху. Чем сильна молодежь? На политические лозунги ей наплевать. Зато она знает назубок слова сотен песен – именно так и началась Революция муравьев. Идеи, музыка и, главное, никаких властных амбиций. Власть нас погубит.
– Но в таком случае мы никогда не сможем использовать ПНН! – возмутился лысый.
– ПНН, вернее наше знание ПНН, будет, тем не менее, работать, и мы будем предоставлять его в распоряжение любого политика, который захочет им воспользоваться.
– Будут другие предложения? – спросил Цзи-вонг, не желавший, чтобы потом среди них возникли какие-то мелкие разногласия.
Тут поднялась одна из амазонок:
– Дома у меня остались дед и сестра с ребенком, на которого у нее не хватает времени. Она попросила деда, чтобы он помог ей присматривать за малышом. В итоге дед очень доволен, да и малыш тоже. Дед ощущает свою пользу, и ему уже не кажется, что он сидит на иждивении общества.
– Ну и что? – бросил Цзи-вонг, как бы призывая ее перейти к сути дела.
– Так вот, – продолжала девица, – я тут подумала, что куча мамаш испытывает всякие трудности: у одних нет няньки, другим не досталось места в яслях или в детском садике. При этом полно стариков, отчаявшихся от безделья, которые сидят в одиночестве перед телевизором. Их всех можно было бы объединить на примере моего деда и племянника, пускай займутся делом, только в более крупном масштабе.
Собрание согласилось, признав, что существует немало неполных семей, что многих стариков отправляют в дома престарелых, лишь бы не видеть, как они умирают, а малышей сплошь и рядом сдают в ясли, лишь бы не слышать, как они плачут. В общем, с людьми как в начале, так и под конец жизни никто не считается.
– Прекрасная мысль! – согласилась Зое. – Давайте создадим первые ясли – приют для стариков.
Только на этом, первом, творческом собрании было предложено восемьдесят три проекта, притом что четырнадцать из них были сразу же разосланы по филиалам ООО «Революция муравьев».
ДЕВЯТЬ МЕСЯЦЕВ. У высших млекопитающих полный цикл беременности обычно длится восемнадцать месяцев. Это, в частности, относится к лошадям, чьи жеребята способны передвигаться сразу, как только появляются на свет.
Но у человеческого эмбриона череп увеличивается в размерах очень быстро. Он должен быть извлечен из чрева матери через девять месяцев, иначе ему уже не выбраться оттуда. Таким образом, он рождается недоношенным, недоразвитым и несамостоятельным. Первые его девять месяцев вовне похожи на девять месяцев внутри. С той лишь разницей, что младенец переходит из жидкой среды в воздушную. Так что на первые девять месяцев пребывания на открытом воздухе ему для защиты требуется другое чрево – психологическое. Ребенок появляется на свет в полном замешательстве. Он чем-то напоминает человека, получившего серьезные ожоги и нуждающегося в искусственной оболочке. Такой искусственной защитой для него становятся контакт с матерью, молоко матери, прикосновения матери, поцелуи отца.
Подобно младенцу, которому на первые девять месяцев после рождения нужен крепкий защитный кокон, умирающий старик нуждается в коконе психологической поддержки на девять месяцев, что предшествуют его смерти. Для него это очень важный период, потому что интуитивно он понимает: обратный отсчет уже начался. За последние девять месяцев жизни умирающий сбрасывает с себя старую кожу и прощается со знакомыми – он как будто задает себе новую программу. И настраивается на процесс, обратный рождению. В конце жизненного пути старик, в точности как младенец, питается жидкой кашей, ему меняют пеленки, он теряет зубы и волосы, а речь его становится маловразумительной. Однако если младенцев в первые девять месяцев после рождения окружают заботой, старикам редко уделяют внимание в последние девять месяцев перед их смертью. А им, вполне естественно, была бы нужна кормилица или сиделка в роли матери – «психологического чрева». И уж она-то непременно оделила бы их вниманием и заботой и одарила бы защитным коконом, который им так необходим для последнего превращения.
Пахнет горелым коконом. Город Бел-о-Кан больше не дымится. Белоканским солдатам удалось потушить пожар. Войско революционеров, по крайней мере его остатки, стоит лагерем вокруг союзной столицы. Тень муравьиного сверхгорода, точно огромный обгорелый черный треугольник, накрывает осаждающих.
103-я принцесса встает на четыре лапы, а 5-й, опираясь на сучок-костыль, вскидывается на две лапы, чтобы видеть повыше. Так город кажется не таким огромным – иначе говоря, более доступным. Они догадываются: разрушения внутри, должно быть, изрядные, но оценить их покуда невозможно.
– Нужен решающий штурм, прямо сейчас, – сигналит 15-й.
103-ю принцессу, похоже, это не воодушевляет. Опять война! Все время война! Убийство – самое сложное и утомительное занятие, которое не поддается пониманию.
Тем не менее она прекрасно осознает: война пока что лучший движитель Истории.
7-й советует взять город в осаду, чтобы успеть зализать раны и перестроиться.
103-й принцессе претит тактика осады. Приходится ждать, перекрывать пути доставки провизии в город, расставлять часовых в опасных местах. Ничего хорошего для настоящих воинов.
К ней приближается обессиленный муравей и прерывает ее раздумья. 103-я принцесса вздрагивает: она узнает 24-го принца – он весь в грязи.
Два муравья тут же начинают кормить друг дружку. 103-я признается, что уже считала его погибшим, и 24-й принц рассказывает ей о своих приключениях. Что верно, то верно: он пропал еще в самом начале пожара. Когда белка непроизвольно рванула к выходу, он вцепился ей в шерсть, и грызун, прыгая с ветки на ветку, унес его далеко-далеко.
24-й принц пустился в долгий-долгий путь. А потом он подумал: раз одна белка унесла его в эдакую далищу, стало быть, другая может вернуть его обратно. Так он и перемещался, используя белок как средство передвижения. Одна беда: с этими грызунами особо не пообщаешься – не подскажешь, куда тебе надо добраться, и не узнаешь, в какую сторону нужно им. В общем, белки унесли его невесть куда. Потому-то он и подзадержался.
В свою очередь, 103-я принцесса рассказывает ему, что здесь произошло. Была битва за Бел-о-Кан. Потом за дело взялся отряд огнеборцев. А теперь город в осаде.
– Всего этого и впрямь хватит на целый роман, – замечает 24-й принц и извлекает феромон памяти, с помощью которого он уже начал вести свой рассказ и теперь открыл в нем новую главу.
– А можно почитать твой роман? – спрашивает 13-й.
Только после того как он будет закончен, – отвечает 24-й.
И признается: потом, если он поймет, что его феромональный роман понравился муравьям, он, не исключено, возьмется за его продолжение. Он уже и название ему придумал: «Ночь Пальцев», – а если это понравится и людям, он закончит свою трилогию «Революцией Пальцев».
– Почему трилогию? – спрашивает 103-я принцесса.
24-й объясняет, что в первом романе он собирается рассказать о контакте двух цивилизаций, муравьев и Пальцев, во втором – об их противостоянии. Ну а поскольку они так и не смогли уничтожить друг друга, третий роман будет посвящен взаимодействию двух этих видов.
– Контакт, противостояние, взаимодействие – по-моему, это три естественных этапа взаимодействия двух разных представлений, – поясняет 24-й.
У него уже есть довольно четкое видение того, как он собирается излагать свою историю. В ее основу он положит три параллельные интриги, отражающие три различных взгляда, – муравьев, Пальцев и героя, знающего оба этих параллельных мира, к примеру 103-ю.
Все это кажется 103-й принцессе несколько туманным, но она слушает внимательно, потому что, пожив какое-то время на Бычерогом острове, 24-й стал одержим желанием сочинить длинную историю.
– Под конец три интриги сойдутся воедино, – с умным видом уточняет принц.
Тут возникает 14-й – усики у него подергиваются. Он вблизи осмотрел город и обнаружил проход. По его разумению, туда надо бы отрядить разведчиков.
– Можно еще раз попробовать напасть на них из-под земли.
103-я принцесса решает пойти с ним, 24-й принц тоже идет, хотя бы потому, что ему хочется набраться новых идей и определиться с местами действия для своего романа.
Итак, муравьи целой сотней устремляются друг за другом в проход, что ведет прямиком в город. Они продвигаются вперед очень осторожно.