Враг непосредственно угрожал теперь столице.
4 сентября в городе было объявлено военное положение.
25 сентября Президиум Московского Совета рабочих и крестьянских депутатов утвердил Комитет обороны Москвы (практически он существовал еще с лета). На следующий день решение было подтверждено постановлением пленума ЦК РКП(б), который записал: «Учредить Совет Московского укрепленного района, подчиненный непосредственно Реввоенсовету Республики». Председателем Комитета обороны (это название — Комитет — содержится и в постановлении ЦК, именно оно и закрепилось, а не Совет) стал Феликс Эдмундович Дзержинский, руководитель ВЧК. В комитет вошли секретарь МК партии, командующий военным округом.
Одновременно был образован Московский сектор войск, его командующим, при сохранении поста члена РВСР и комиссара Полевого штаба РВСР, стал С. И. Гусев.
Вот выдержки из первого его приказа, изданного в конце сентября.
«Московский сектор создается для обороны центральной части Республики, во-первых, от рейдов конницы противника, во-вторых, для упорной борьбы в том случае, если не удастся удержать наступление главных сил противника на Южном и Западном фронтах…
Если противник сломит сопротивление наших главных сил на фронте и подойдет к Московскому сектору, то первой задачей войск сектора будет не дать противнику быстро распространиться вдоль железных дорог, особенно ведущих к Москве…
Второй задачей войск сектора является: остановить и привести в порядок наши отходящие части и отразить вместе с ними наступление противника на позиции, остов которых составят… укрепленные узлы.
Командующий Московским сектором С. Гусев
Начальник штаба Барановский».[112]
В сектор входили Московская, Калужская, Рязанская, Тульская губернии, Гжатский и Юхновский уезды Смоленщины — площадь около 130 тысяч квадратных верст, население до революции составляло примерно семь миллионов человек.
Оборона этого огромного участка возлагалась всего на четыре дивизии, вдобавок еще не сформированных окончательно.
Приказы и директивы Гусева по Московскому сектору интересны и вот в каком отношении. В ряду многих мероприятий командующий сектором намечал формы и способы ведения партизанской войны: создание мелких подвижных отрядов, которые ночными действиями должны были постоянно беспокоить неприятеля, вносить панику, создавать обстановку отовсюду грозящей опасности; строительство окопов с проволочными заграждениями против вражеской конницы; военизирование населения; подготовка пеших и конных отрядов защиты… Определяя эти меры, Гусев проявил дальновидность.
Важно и то, что если раньше на захваченной врагом территории партизанское движение возникало стихийно, то здесь отряды создавались заблаговременно, обеспечивались оружием, в них включались коммунисты.
Вскоре на подступах к столице оборонительные сооружения строили 120 тысяч рабочих и красноармейцев.
Партийная организация города постановила мобилизовать на фронт по 15 тысяч коммунистов от каждого района. Военному делу обучались около сотни тысяч человек. Лучшие большевики стали комиссарами, командирами, агитаторами.
Все коммунисты были мобилизованы и переведены на казарменное положение.
Основные задачи по организации обороны столицы изложены в циркулярном письме ЦК РКП(б) от 30 сентября. Оно было разослано губернским и уездным комитетам партии, входившим в зону Московского сектора. В письме подчеркивалось, что вновь создаваемые губернские и уездные ревкомы обязаны отправлять ежедневные сводки, причем сводки по губерниям представлять в РВС Республики на имя т. Гусева и копии — в Секретариат ЦК РКП.
Работал Сергей Иванович Гусев в здании Реввоенсовета — двухэтажном, с антресолями, с пышной и в то же время строгой колоннадой. В этом бывшем доме Апраксина бывал А. С. Пушкин, до революции размещалось Александровское военное училище (бывшая Знаменка, ныне ул. Фрунзе). А жил Гусев в гостинице военного ведомства в самом начале Тверской. И жил, между прочим, в номере, где любил останавливаться, приезжая из Ясной Поляны, Лев Николаевич Толстой, о чем горделиво поведали старые служители. С ним жила дочь Лиза. Она училась в Коммунистическом университете имени Я. М. Свердлова и постоянно отвлекалась для выполнения партийных поручений.
Однажды отец взял ее в поездку по участкам Московского сектора.
Рассказ Елизаветы Яковлевны дает достаточно полное представление о том, чем доводилось заниматься члену РВСР и командующему сектором в подобного рода поездках.
Вот что она рассказывала:
«Маршрут наш проходил через города Центральной России… Первая крупная остановка была сделана в Серпухове. Председатель ревкома… доложил тщательно разработанный ревкомом план обороны города от белых банд.
…Из Серпухова мы выехали поздно… За темными окнами лежала холодная осенняя ночь…
Теперь останавливались часто. Вагон отцепляли на станции, к командующему сектором приходили члены ревкомов и представители местных военных властей. Все были небриты, с ввалившимися щеками, с глазами, запавшими от бессонницы.
Вопросы решались быстро. Круг их был чрезвычайно широк. Речь шла о переправах (все переправы на реках надо было подготовить к уничтожению) и о бывших помещиках, которые в последнее время появлялись как из-под земли. В руках у них были добываемые неведомо откуда грамоты, согласно которым им поручалась охрана их поместий как „памятников старины и искусства“. Командующий сектором утверждал постановления ревкомов о том, чтобы всех объявившихся помещиков арестовать и заключить в лагеря для принудительных работ, а в случае сопротивления — расстреливать на месте.
Много внимания уделялось созданию мелких партизанских отрядов.
— Предупреждаю вас, товарищи, — говорил командующий сектором, — что эти отряды, которые сильны своим множеством и подвижностью, ни в коем случае не должны сливаться и раздуваться в малоподвижные крупные отряды, требующие совершенно иных условий формирования и обучения.
Иногда командующего сектором вызывали к прямому проводу. Из-под быстро постукивающего телеграфного аппарата ползла бумажная лента, покрытая буквами…
…Командующий сектором производил проверку боевой и тактической подготовки формирующихся в секторе стрелковых дивизий. В их составе было много дезертиров — как добровольно явившихся (их сразу можно было узнать по неловкой старательности, которую они вкладывали во все, что делали), так и приведенных насильственно (эти выделялись расхлябанными движениями и безразличным, тупым взглядом).
Значительную часть пополнений составляли только что мобилизованные крестьяне старших возрастов, послужившие уже в солдатах, нередко намыкавшиеся в германском плену…
Вот они проходили перед командованием — с винтовками на ремне, кто в солдатской папахе, кто в старой шапке, иные в лаптях, иные даже босиком… Приближаясь к начальству, они подтягивались, четко печатали шаг и на приветствие командующего сектором многие отвечали: „Рады стараться… ваше…“
Самым больным вопросом было снабжение… Но что могли поделать несчастные снабженцы, когда им приносили длиннейшие списки, в которых чего-чего только не было: пулеметы, патроны, винтовки, рубахи суконные, рубахи нательные, брюки, телогрейки, портянки, сапоги, обмотки, ботинки, шинели, ремни поясные, ремни винтовочные, мешки вещевые, мешки сухарные, сумки патронные, двуколки одноконные, двуколки парные патронные, уздечки, упряжь, седла вьючные, седла кавалерийские — и еще десятки наименований.
Воевать без всего этого было невозможно. Невозможно, но до́лжно, ибо достать было неоткуда…»[113]
…Гусеву пришлись по душе слова Сергея Сергеевича Каменева: «Только удачное сочетание коммуниста и генштабиста дает все сто процентов командования». Главком имел в виду сочетание двоих. А Гусев толковал и по-иному: быть одному в двух лицах. Человек с большим жизненным опытом — ему вот-вот исполнится сорок шесть, — партиец-подпольщик, он стал не только политработником крупнейшего масштаба, но и незаурядным знатоком военного дела. Помогла, конечно, и совместная работа с В. И. Шориным, С. С. Каменевым — они учились у комиссара, он учился у командующих…
Огромное влияние оказала на Сергея Ивановича военная деятельность Ленина, особенно когда Гусев непосредственно соприкасался с ним, работая в РВСР.
Командуя сектором, Гусев оставался членом РВС не формально, он продолжал руководить и действиями фронтов, особенно Южного.
Так, вместе с С. С. Каменевым 27 сентября он подписал сообщение командюжу за № 4579/оп об успешных действиях частей 8-й армии, а 7 октября оба они отдали директиву о ликвидации конных корпусов Мамонтова и Шкуро. 9 октября Гусев скрепил приказ главкома № 4828/оп о наступлении Южного на орловском направлении.
…Снова и снова командующий Московским сектором Гусев объезжал огромный свой район. Несколько раз побывал он в Туле.
Судьба этого города очень беспокоила В. И. Ленина: здесь была основная база вооружения Красной Армии. Кроме того, в случае захвата противником Тулы отсюда открывался прямой путь на Москву. Особенно тревожной сделалась обстановка, когда 13 октября деникинцы заняли Орел.
15 октября на заседании Политбюро ЦК партии с участием Ленина обсуждался вопрос о положении на фронтах. Приняли ряд мер военно-политического и стратегического характера: Тулы, Москвы и подступов к ним, Петрограда — не сдавать, составить план мобилизации добровольцев для обороны Тулы, принять энергичные действия по улучшению политической работы в формируемых в Московском секторе обороны дивизиях…
Положение осложнялось тем, что, как выразился В. И. Ленин, «в Туле массы далеко не наши», и еще тем, что между местным ревкомом и созданным по распоряжению Гусева военным советом Тульского укрепленного района шли какие-то мелкие распри (довольно обычное для гражданской войны явление).