В течение 1919 года на фронт было отправлено 49 030 красноармейцев и 563 командира. Среди них было много коммунистов (65 процентов от численности губернской партийной организации). Коммунистический добровольческий батальон, выехавший в мае в Самару, участвовал в решающих боях против Колчака под командованием М. В. Фрунзе.
Выполнял Дмитрий Иванович и другие поручения, касавшиеся мобилизации. Так, в связи с обращением к В. И. Ленину командования Южного фронта с просьбой разрешить провести в прифронтовых районах призыв в армию лиц, достигших 18-летнего возраста, Курский проверял по поручению Владимира Ильича сведения Всероссийского главного штаба о посланных на Южный фронт пополнениях. После этого Ленин телеграфировал 8 июля в реввоенсовет Южного фронта:
«Всероглавштаб дал мне точную справку, проверенную Курским, что с 15 мая до июля выполнено нарядов для Южфронта на семьдесят тысяч, а с первого до седьмого июля на двадцать две тысячи. Если не получили, примите спешно особые меры и известите меня тотчас, настаиваете ли все-таки на призыве восемнадцатилетних, не лучше ли пока взять других».[116]
30 октября того же года Курский по поручению В. И. Ленина делал доклад на заседании Политбюро о мобилизации студентов.
Мы видим, что посты и наркома юстиции, и члена Реввоенсовета Республики были доверены Дмитрию Ивановичу Курскому с учетом опыта его предшествующей деятельности, богатого опыта работы и в органах юстиции и в военно-политической области.
Итак, Д. И. Курский — член Реввоенсовета Республики. Много времени он проводит в одном из московских зданий на Знаменке, где с назначением на пост главнокомандующего С. С. Каменева разместился Полевой штаб Реввоенсовета Республики — основной рабочий орган главкома. И хотя Курский не был новичком в военном деле, многие премудрости штабной работы пришлось постигать заново, разбираться в обилии информации, многочисленных названиях и номерах воинских частей и подразделений. Его основные задачи заключались в обеспечении проведения в жизнь главкомом и Полевым штабом установок Политбюро, Совета Обороны и СНК по стратегически важным вопросам, в осуществлении партийно-политического контроля. А для этого, разумеется, требовалось быть в курсе всех дел. Поэтому Курский регулярно присутствовал на оперативных докладах главкому, которые делались штабистами два раза в сутки — в середине дня и в полночь. Причем ночные доклады, как правило, затягивались надолго, так как большая часть информации с фронтов поступила к ночи. Во время докладов часто принимались директивные распоряжения командующим фронтами, а при обнаруживавшихся неясностях и разногласиях главком Каменев и Курский уходили на телеграф, располагавшийся в том же здании, и вели переговоры по прямому проводу.
Вот один из таких эпизодов. Д. И. Курский зашел в аппаратную, чтобы переговорить с командующим Кавказским фронтом М. Н. Тухачевским.
— Здравствуйте, товарищ Тухачевский… главком сейчас придет, а пока не откажите сообщить, что у вас нового?
— Здравствуйте, товарищ Курский! Командарм-8 потерял связь с начдивом-9. Последний через командарма-13 сообщил, что противник двумя колоннами повел наступление… Район Ростов — Нахичевань нами удерживается, но противник прорвался западнее ст. Александровка… Сокольников организует концентрическую атаку со стороны Ростова и Институтской, но не слишком уверен в успехе. Ему приказано решительными действиями во что бы то ни стало вновь овладеть течением Дона на его участке… В общем, в ростовском направлении обстановка тяжелая. Командюгзап обещает помочь в ростовском направлении…
Несмотря на высокий потолок, в аппаратной душно — все время люди; вороха разноцветных лент, которые из «Юза» вытекают чуть ли не беспрерывно. В аппаратную вошел Каменев. Взяв в руки шершавую ленту, быстро просмотрел ее, проворчал:
— Егоров со Сталиным только обещают…
Дмитрий Иванович хорошо знал — об этом был уже разговор с С. И. Гусевым, на место которого он пришел в Реввоенсовет, — что взаимоотношения С. С. Каменева со Сталиным не сложились с самого начала. Одной из причин было то, что Сталин предпочитал иметь дело не с военспецами, а с такими командирами, как, например, Буденный. Каменев же — бывший полковник, а начальник Полевого штаба П. П. Лебедев — генерал-майор старой армии. Сталин им просто не доверял. По той же причине не был вполне уверен и в своем ставленнике А. И. Егорове, незаметно, но властно отобрав у него оперативное руководство фронтом. Имелись у них разногласия и по вопросу использования трудовых армий. Но разногласия можно как-то преодолеть, а вот нежелание помочь в нужный момент соседям наносило ощутимый ущерб делу.
Став у «Юза», Каменев дал довольно сильный разнос Тухачевскому, предложил срочно разобраться в возникшей путанице и доложить. Аппарат долго молчал, но вот диски задвигались и лента пошла вновь. Тухачевский не без запальчивости уточнил многие позиции, заверил, что принимает меры.
Покручивая огромные усы, Каменев поглядывал на Курского, принимавшего ленту из его рук.
— Всего-то три недели как назначен Тухачевский, — сказал главком, подводя итог разговору. — Но в дела влез, напористый…
Через несколько часов в Полевой штаб пришла весть о сдаче Ростова противнику. Бесстрастный «Юз» зафиксировал поражение. Война есть война. В тот же вечер главкома и Курского вызвали в Кремль, к Председателю Совета Обороны. Разговор, однако, пошел сначала о севере.
— Вот, полюбуйтесь… — показал Владимир Ильич телеграмму командующего 6-й армией А. А. Самойло об освобождении Архангельска и продолжающемся наступлении на онежском направлении. — А Деникин ожил и взял обратно Ростов… Я ведь только позавчера предупреждал Троцкого… В Сибири ни шагу на восток далее, все силы напрячь для ускоренного движения войск на запад, в Россию…
Каменев переглянулся с Курским, он помнил сообщение Дмитрия Ивановича о том, что Ленин направил такую телеграмму наркомвоену и копию ее — члену реввоенсовета 5-й армии Восточного фронта И. Н. Смирнову. Сказал:
— Полевой штаб разрабатывает директиву о приостановлении наступления на Востфронте сразу по занятии Иркутска.
— Так что под Ростовом?
— По размышлении, Владимир Ильич, серьезного не произошло. Это местный успех Деникина.
— С такими командармами, как Сокольников…
— Сокольникову ищем замену…
— Две недели уже!.. Командовать должны военспецы. Дорого обходятся подобные опыты. В свое время я дал себя уговорить… Сожалею. Но и вам урок! Отстаивайте свою точку зрения настойчивее… Что сейчас может помочь Ростову и Новочеркасску?
— Ростову может помочь только Юго-Западный фронт… Своих резервов у Тухачевского под рукой нет, еще на подходе…
Две директивы, подписанные Каменевым, Курским и Лебедевым, о необходимости оказания Кавказскому фронту помощи (путем переброски Латышской и 42-й дивизий) были направлены командованию Юго-Западного фронта еще в первой декаде февраля. Зная, что положение на Кавфронте усложняется, а директивы главного командования остаются невыполненными, Ленин отправил Сталину 20 февраля телеграмму, на которую получил ответ следующего содержания: «Мне не ясно, почему забота о Кавфронте ложится прежде всего на меня… Забота об укреплении Кавфронта лежит всецело на Реввоенсовете Республики, члены которого, по моим сведениям, вполне здоровы, а не на Сталине, который и так перегружен работой».[117] В связи с этим Владимир Ильич вынужден был послать в тот же день Сталину вторую телеграмму (шифром по прямому проводу): «На Вас ложится забота об ускорении подхода подкреплений с Юго-Запфронта на Кавфронт. Надо вообще помочь всячески, а не препираться о ведомственных компетенциях».[118]
— А как молодой комфронта, как Тухачевский? Не растерялся?
— Отнюдь нет, Владимир Ильич. Ершится.
— Ершится, говорите? Если дельно — хорошо. Поддерживайте молодых, растите. Они надежда наша…
Всего лишь два дня находился Ростов-на-Дону в руках противника; 23 февраля он был выбит из города 8-й армией и отброшен на левый берег реки. Борьба на Северном Кавказе продолжалась еще месяц и завершилась в конце марта полным разгромом деникинских войск и освобождением Новороссийска. Успешно шли дела и на Юго-Западном фронте, войска которого освободили от белогвардейцев южную часть Украины, овладели Одессой. Но Крым оставался пока еще у врага. И тем не менее наступила передышка.
Курский в это самое время занимался делами Наркомюста: работал над Положением о революционных трибуналах, над изменениями декрета об учреждении комиссии о несовершеннолетних, обвиняемых в общественно опасных действиях.
Но вскоре все его внимание было отдано вновь Реввоенсовету.
Этого требовала изменившаяся обстановка. 25 апреля 1920 года армия Пилсудского, реорганизованная и технически оснащенная на средства США, Франции и Англии, начала совместно с петлюровцами военные действия на Украине. Используя существенный перевес в численности, польские войска 6 мая захватили Киев, ряд других крупных городов.
И вновь Дмитрий Иванович — в круговерти штабной работы. Обстановка на театре военных действий вылилась в тяжелейшее испытание, при котором подливал масла в огонь член реввоенсовета Юго-Западного фронта Сталин. Политбюро одобрило план, согласно которому главным фронтом в борьбе с польскими войсками считался Западный (комфронта Тухачевский), а Юго-Западный фронт — вспомогательный. Сталин же, подчинив своей воле комфронта Егорова, стремился действовать по своему усмотрению, часто игнорируя, а то и совсем не исполняя директивы Главного командования. От этого расшатывалась дисциплина среди командиров, возрастала дезорганизованность.
Курский, вернувшись с Юго-Западного фронта, куда выезжал с поездом главкома, еще раз убедился, что Сталин тяготеет к местничеству и самостийности. Его особое внимание привлекла запись разговора главкома Каменева со Сталиным по прямому проводу: