В ответ на это Сталин потребовал отозвать Окулова с Западного фронта. Это требование В. И. Ленин обсудил с заместителем председателя РВСР Э. М. Склянским. Зная нетерпимость Сталина к любой критике его действий, Ленин просит Склянского принять меры, «дабы конфликт не разросся, а получил правильное направление». Кроме этого, Ленин дополнил телеграмму Склянского Сталину указаниями помочь РВС Западного фронта наладить снабжение, объединить все армии фронта под единым командованием и урегулировать конфликт с членом РВС Западного фронта А. И. Окуловым.
Фактически на Западном фронте Сталин, проводя ту же политику, какую они с Ворошиловым проводили в Царицыне, создал такую же конфликтную ситуацию. 4 июня члены Политбюро и Оргбюро ЦК РКП(б) В. И. Ленин, Л. Б. Каменев, Л. П. Серебряков и Е. Д. Стасова по прямому проводу передали в Харьков шифрованную телеграмму председателю Реввоенсовета Республики Л. Д. Троцкому о конфликте Сталина с Окуловым, о необходимости максимума сплоченности в Питерской военной организации и о принятом постановлении ЦК временно отозвать Окулова и направить его в распоряжение Троцкого. Телеграмма аналогичного содержания была послана В. И. Лениным чрезвычайному уполномоченному ЦК РКП(б) и Совета Обороны в Петрограде И. В. Сталину. Членом РВС Западного фронта Окулов оставался до 21 июня 1919 года. 9 июля вместо него членом РВС становится И. В. Сталин. В своей оценке ситуации на Западном фронте Окулов оказался прав. Через четыре месяца политика Сталина, игнорировавшего приказы командующего Западным фронтом, его непрерывные требования передать 7-й армии все имеющиеся людские и продовольственные запасы в ущерб всем другим частям создали сложную ситуацию на Петроградском фронте. 4 ноября 1919 года Л. Д. Троцкий и Г. Е. Зиновьев об этом информировали В. И. Ленина.
В связи с этим Ленин указал секретарю ЦК РКП(б) Н. Н. Крестинскому, что «…привилегированное положение питерской армии уже начало разлагать другие армии».[143]
Выполняя указания ЦК, Троцкий назначил Алексея Ивановича Окулова уполномоченным РВСР по формированию 43-й Отдельной дивизии резерва главнокомандующего. Впоследствии Окулов писал об этом: «Я попросил о назначении меня на строевое командование. В ответ на это Троцкий назначил меня начальником 43-й Особой резерва главнокомандующего дивизии. Все издевательство, которое заключалось в этом пышном названии, я не замедлил оценить на практике: местом формирования дивизии мне был указан гор. Сызрань, тогдашний тифозный заградитель Восточного фронта, где во всех домах лежали тифозные больные, и речи не могло идти о формировании в такой обстановке дивизии, боевого состава — свыше 20 000 человек».[144] Но приступить к формированию дивизии Алексею Ивановичу Окулову не пришлось — пополнения не поступали, существовал только штаб дивизии и около двухсот нестроевых красноармейцев.
В это время происходит реорганизация Реввоенсовета Республики. 9 июля 1919 года принимается постановление ЦК РКП(б), по которому в составе РВСР остается только шесть человек. А. И. Окулов получает новое назначение. Во время кавалерийского рейда Мамонтова, когда Деникин взял Орел и угрожал Туле, где был единственный оружейный завод, снабжавший Красную Армию, Окулову приказано немедленно вступить в командование Тульским укрепленным районом, причем в качестве гарнизона была названа 43-я дивизия, которая в природе фактически не существовала.
На долю Окулова опять выпадает сложная задача. Чтобы понять все трудности, с которыми ему пришлось столкнуться, достаточно познакомиться с телеграммой, отправленной 10 января 1920 года из Тулы В. И. Ленину, в которой говорится о катастрофическом положении в снабжении продовольствием и воинских частей укрепленного Тульского района, и рабочих оружейного завода, о полном отсутствии фуража, расстройстве транспорта. Окулов обратился к Владимиру Ильичу с просьбой оказать срочную помощь, считал необходимым увеличить численность гарнизона. Ленин предложил заместителю председателя Реввоенсовета Республики Э. М. Склянскому вынести этот вопрос на обсуждение Совета Обороны.
В начале января 1921 года Оргбюро ЦК РКП(б) приняло решение о назначении А. И. Окулова вторым комиссаром Академии Генерального штаба. Однако Алексей Иванович обратился в ЦК РКП(б) с просьбой об административно-военном назначении, и 12 января пленум ЦК удовлетворил его просьбу. Он был назначен окружным военным комиссаром, а потом командующим войсками Восточно-Сибирского военного округа, готовящего пополнение для польского фронта. Впоследствии, отвергая обвинения в троцкизме, Окулов так напишет о своей работе: «…аппарата у меня не было никакого. Мне пришлось под личную ответственность взять из лагеря пленных колчаковцев и поставить их на самые ответственные места, вплоть до начальников военно-окружных управлений. В конце концов округ удалось организовать, и в самый разгар его работы, после благодарности, полученной за образцовое пополнение, посланное на фронт, Троцкий, без всякой мотивировки, штаб округа расформировал, передав его функции остаткам штаба 5-й армии, которые оставались еще в Красноярске».[145]
После этого Алексей Иванович Окулов уходит с военной службы. Два года он читал лекции в Университете трудящихся народов Востока, затем два года, в 1926―1927 годах, был членом правления Главзолота, затем — ученым консультантом правления Всекохудожник. И все это время занимался писательским трудом. Будучи тяжело больным, получал персональную пенсию. На партийном учете состоял во Всекохудожнике, где в 1936 году выступление Окулова на партийном собрании стало для него роковым.
Дело было так. При выдвижении одного из кандидатов в члены бюро ему был дан отвод на том основании, что в личной беседе кандидат выразил сожаление, что «такой способный человек, как Пятаков, оказался врагом революции». И на собрании договорились до того, что способным человеком, вообще говоря, может быть только коммунист с партбилетом. «Этот подхалимский вздор, — писал Окулов, — возмутил меня своим лицемерием и показался мне в высшей степени вредным в политическом отношении. Я взял слово. Я хотел повторить то, что много раз слышал из уст В. И. Ленина: что размалевывать врагов под дураков и идиотов („шапками закидаем“) — это не тактика большевиков, а усыпление бдительности, что это ведет к утрате чувства реальности и проч. Дальше я хотел остановиться, как это много раз делал в своих докладах, на причинах возникновения троцкизма и т. д. Я начал свою речь буквально так: „Троцкий — подлец и в личном смысле и политически. Но он человек талантливый…“ Тут в аудитории начался шум, я подождал с минуту, а потом сошел с трибуны». Через два месяца А. И. Окулова исключили из партии, а в декабре 1937 года Особое совещание НКВД по Московской области осудило его по статье 58―10 Уголовного кодекса и приговорило к 10 годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Заключение Алексей Иванович отбывал в отделении Амурлага, в городе Свободный.
В письмах к дочери Ирине Алексей Иванович Окулов писал 15 мая 1938 года из распределительного пункта «Свободный»:
«Я столько пережил в жизни тяжелого и незаслуженного, что немного больше или меньше, это не делает разницы. Не может быть, чтобы мое дело не было пересмотрено, что какой-то мерзавец ложным доносом мог погубить человека с моим прошлым. Воссияет справедливость, уверен в этом».
Алексей Иванович Окулов умер 10 января 1939 года в ссылке в городе Свободном.
Кузьмина Т. Ф. ─
кандидат исторических
наук
Подвойский Николай Ильич
Назначение 30 сентября 1918 года Николая Ильича Подвойского членом Революционного военного совета Республики не вызывало ни сомнений, ни вопросов. Разве что: почему не раньше? Среди большевиков (в партии он состоял с 1901 г.) Подвойский значился как специалист по военным делам. После Февральской буржуазно-демократической революции явился одним из создателей и руководителей Военной организации при Петроградском комитете и Центральном Комитете РСДРП(б), много сил вложил в подготовку Красной гвардии. В канун восстания он был избран в Петроградский Военно-революционный комитет и его бюро. С первых дней пролетарской диктатуры активно участвовал в формировании аппарата Наркомвоена, демократизации старой армии и овладении Военным министерством, затем вошел во Всероссийскую коллегию по организации Рабоче-Крестьянской Красной Армии, а с марта 1918 года в Высший военный совет.
Правда, не было у него ни наследственной «военной косточки» (отец — сельский учитель, потом священник, отстраненный в 1908 г. от службы за хранение революционной литературы в церкви), ни военного образования (учился в духовной семинарии и в Ярославском юридическом лицее, откуда был исключен за революционную деятельность), ни дня военной службы. Но зато было яркое революционное прошлое, участие в стачечных боях. Были аресты, тюрьмы, эмиграция, не сломившие волю, не поколебавшие беспредельной преданности делу большевистской партии, борьбы за свободу и лучшее будущее народа. А это — немало! Хотя для руководства строительством вооруженных сил такого огромного государства, как Россия, профессиональная военная подготовка, наверно, не явилась бы лишней. Впоследствии жизнь неоднократно заставляла вспоминать об этом.
С апреля 1918 года Н. И. Подвойский — председатель Высшей военной инспекции (ВВИ), созданной для контроля и помощи в организации на местах комиссариатов по военным делам (военкоматов), которым предстояло развернуть работу в губерниях, уездах, волостях по строительству Красной Армии. В приказе Наркомвоена № 303 от 24 апреля о цели первой поездки комиссии ВВИ говорилось: «Член коллегии Народного комиссариата по военным делам и член Высшего военного совета тов. Н. И. Подвойский командируется для производства инспектирования во всех местностях Российской Федеративной Советской Республики всех воинских частей и орг