Активное участие принял Смилга в подготовке и проведении VI съезда партии. Он был членом мандатной комиссии, выступал с финансовым отчетом ЦК, содокладчиком по докладу от подсекции по организации молодежи и несколько раз в прениях. Возражая против устремлений связывать политическую линию партии с вопросом о зрелости революционного движения на Западе, Смилга под аплодисменты делегатов заметил:
— Никто не имеет права лишать нас инициативы, если судьба еще даст нам случай встать во главе движения… Тов. Юренев говорит об осторожности. А я напомню т. Юреневу слова Дантона, говорившего, что в революции нужна смелость, смелость и еще раз смелость. Есть аргументы от анализа, из учета опыта масс. У нас этот опыт имеется, и мы сделаем из него соответствующие выводы.[179]
На VI съезде партии И. Т. Смилга был вновь избран членом ЦК. С августа 1917 года он — представитель ЦК в Финляндии. 9 сентября на 3-м областном съезде русских Советов депутатов армии, флота и рабочих Финляндии выдвинут председателем Областного комитета. 27 сентября, вслед за разместившимся в Гельсингфорсе Центробалтом, комитет отказался подчиняться Временному правительству. В этот же день, пользуясь, как он писал, хорошей оказией, В. И. Ленин переслал И. Т. Смилге свое знаменитое письмо, которое не случайно в Полном собрании его сочинений входит не в переписку, а в том 34, где собраны основные предоктябрьские работы. Фактически в нем излагалась программа подготовки к вооруженному восстанию, и именно так оценивал это письмо и сам Владимир Ильич, призывая «…агитировать среди партии за серьезное отношение к вооруженному восстанию — для этого переписать на машинке и сие письмо и доставить его питерцам и москвичам».
На что же обращал внимание В. И. Ленин в письме к И. Т. Смилге?
Он отмечал, что если правительство уже начало деловым образом готовиться к тому, чтобы подавить будущее выступление большевиков, то сами большевики не ведут систематической работы, «чтобы подготовить свои военные силы для свержения Керенского». События же заставляют поставить на очередь вооруженное восстание, ибо «история сделала коренным политическим вопросом сейчас вопрос военный».
Лично Смилге Ленин советовал:
— Я думаю, Вам надо воспользоваться своим высоким положением, свалить с себя на помощников и секретарей всю мелкую, рутинную работу, не терять времени на «резолюции», а все внимание отдать военной подготовке финских войск, флота для предстоящего свержения Керенского.
В письме впервые ставится вопрос о необходимости создания специального тайного комитета из надежнейших военных для всесторонней подготовки военной стороны дела. «Мы можем оказаться в смешных дураках, — писал Ильич, — не сделав этого: с прекрасными резолюциями и с Советами, но без власти!!»[180]
И еще на одно важное обстоятельство обращает внимание Ленин в своем письме. Прекрасно зная о том, что большинство в областном комитете русских Советов депутатов армии, флота и рабочих Финляндии принадлежит большевикам — 37, левым эсерам — 26, меньшевикам-интернационалистам — 2 (всего в Исполком было избрано 75 делегатов), Ленин подчеркивал:
— Ваше положение исключительно хорошее, ибо Вы можете начать сразу осуществлять тот блок с левыми эсерами, который один может нам дать прочную власть в России и большинство в Учредительном собрании.[181]
Смилга ценил доверие В. И. Ленина. Он старался оправдать ленинские ожидания, жить вровень с его требованиями и нравственной позицией.
В суровые послеоктябрьские дни, когда практически решалась судьба революции, Смилга твердо отстаивал ленинский подход к необходимости Брестского мира. С февраля 1918 года, став уполномоченным РСФСР в Финляндии, он вошел в число тех, кто закладывал основы советской дипломатии.
В годы гражданской войны И. Т. Смилга был членом реввоенсоветов всех основных фронтов. Участвовал в борьбе против Колчака, Юденича, Деникина, Врангеля, белополяков; с 1919 по январь 1921 года возглавлял Политуправление РККА и был членом Реввоенсовета Республики.
С января 1921 года Смилга — член реввоенсовета Кавказского фронта и председатель Ревсовтрударма Юго-Востока России, органа, организовывавшего экономику важнейшего региона страны. Входил он и в состав Кавказского бюро ЦК РКП(б), а одно время был и. о. командующего войсками Кавказского фронта.
Все многочисленные перемещения И. Т. Смилги производились с согласия, а иногда и по инициативе В. И. Ленина. Так, мандат о назначении председателем Совета Кавказской трудовой армии подписан В. И. Лениным.
В письмах к Ленину, в ЦК партии Смилга всегда острокритически рисовал обстановку, не пытаясь ее лакировать или выдавать ложную информацию в угоду кому-нибудь. В одном из писем с Южного фронта Ивар Тенисович сообщал в августе 1919 года: «Главная и основная причина наших неудач заключается в неумении реввоенсовета Южного фронта командовать и управлять войсками… Теперешний состав реввоенсовета неработоспособен». А ведь речь шла о таких крупных партийных работниках, как Г. Я. Сокольников, Л. П. Серебряков, М. М. Лашевич, М. К. Владимиров, которые никак не могли найти общего языка с тогдашним командующим фронтом В. Н. Егорьевым. «Взаимное непонимание, — писал Смилга, — настолько сильно, что думать о том, что можно будет „сработаться“, не приходится». В «Военных очерках» И. Т. Смилги, к сожалению, надолго выключенных из нашего научного исторического оборота, содержится много интереснейших и малоизвестных страниц гражданской войны.
Вскоре после X съезда партии Смилга по предложению В. И. Ленина становится начальником Главного управления по топливу, а затем и заместителем председателя ВСНХ.
Являясь заместителем председателя Госплана (в 1924―1926 гг.), Смилга был одним из творцов первого пятилетнего плана. Г. М. Кржижановский не раз отмечал, что его главным помощником в этом деле по Госплану были И. Т. Смилга и Г. Я. Сокольников.
Примерно в эти же годы полностью развернулся и педагогический дар Ивара Тенисовича. С 1925 по 1927 год он был ректором и профессором Института народного хозяйства имени Г. В. Плеханова, подготовил до сих пор недостаточно оцененную работу, касающуюся вопросов экономики страны, — «Восстановительные процессы».
В оппозиционном движении Смилга принял особо активное участие. Его подпись стоит под всеми основными документами оппозиции, включая и обращение к XV съезду партии. Решением этого же съезда в числе других активных деятелей оппозиции он был исключен из партии. Было принято решение о высылке Смилги. В конечном счете местом пребывания избрали сибирское село Колпашево.
9 июня 1927 года Смилгу провожали в ссылку на Ярославском вокзале. Собралось более 1,5 тысячи человек. Около девяти часов вечера подъехали машины, из которых вышли Смилга, Троцкий, Зиновьев. Их встретили криками «Ура!», пением «Интернационала». В зале ожидания Смилга выступил с краткой речью. Отметив, что страна переживает тяжелое время, он призвал собравшихся быть ленинцами и заявил, что надеется в более трудную минуту оказаться нужным партии и стране.
Несколько слов сказал Л. Д. Троцкий. Он начал с того же, что и Смилга: «Тяжелое время, тревожные дни». Говорил немного и сдержанно, призвав всех к спокойствию.
Из зала на перрон Смилгу вынесли на руках. У вагона многие просили выступить Зиновьева, но он отказался. Когда поезд тронулся, Смилга, пока его было видно, прощально махал кепкой.
Пребывание вне партии тяготило Смилгу. В 1929 году он вступил в переписку с также исключенным из партии и сосланным Карлом Радеком, критически оценивая платформу оппозиции и нащупывая пути возвращения в ряды партии, которой была отдана вся жизнь. Переписка стала известна Центральной контрольной комиссии. Смилга, Радек, а также Преображенский были вызваны в Москву. После переговоров в ЦКК в июле 1929 года в прессе было опубликовано заявление в ЦК и ЦКК ВКП(б) за подписью И. Т. Смилги, К. Б. Радека и Е. А. Преображенского об их отходе от оппозиции и разрыве с троцкизмом. В начале 1930 года И. Т. Смилга был восстановлен в рядах ВКП(б). Примерно с этого же времени получил назначение на должность заместителя мобилизационного управления ВСНХ.
Нагрузка была явно несравнима с прежними, и Ивар Тенисович параллельно стал активно заниматься литературной деятельностью. В издательстве «Академия» был редактором отдела зарубежных мемуаров, готовил к печати мемуары Сен-Симона. С предисловием Смилги вышли: «Похвала глупости» Эразма Роттердамского, «Переписка братьев Кропоткиных», «Посмертные записки Пиквикского клуба» Ч. Диккенса.
В декабре 1934 года, глубоко потрясенный убийством С. М. Кирова, И. Т. Смилга пишет в «Известия» некролог о нем — «Памяти соратника». Но газета некролога не поместила: в ночь с 1 на 2 января 1935 года Ивар Тенисович был арестован. В мае 1936 года его жена Надежда Васильевна Полуян, жизнь и судьба которой заслуживает особого рассказа, имела последнее свидание с мужем, который в то время находился в Верхнеуральском политизоляторе. 1 июня 1936 года была арестована и сама Н. В. Полуян, член партии с 1915 года, одна из тех, кому было доверено поддерживать связь с В. И. Лениным в грозные июльские дни 1917 года. Кстати, три ее брата, коммунисты Ян, Дмитрий, Николай, известные партийные и государственные деятели, также были репрессированы и пали жертвой лжи и клеветы. Надежда Васильевна, осужденная на «10 лет лагерей строгого режима без права переписки», так и погибла, не узнав ни о собственной реабилитации, ни о посмертном восстановлении честного имени мужа.
В январе 1961 года, когда имя Смилги находилось еще под запретом, дочь его, Татьяна Иваровна, по совету М. В. Фофановой обратилась к Надежде Кондратьевне Емельяновой в Разлив с просьбой рассказать что-нибудь о матери, с которой Емельяновы, скрывавшие Владимира Ильича в июльские дни 1917-го, встречались не только в предреволюционное время. Как известно, репрессии 30-х годов не обошли и эту рабочую семью, по праву вошедшую в нашу историю. Закончить статью об И. Т. Смилге хотелось бы письмом, которое получила в ответ на свое обращение Татьяна Иваровна. Писал ей Александр Николаевич Емельянов, один из оставшихся в живых мальчишек, которых отец иногда брал к ленинскому шалашу. Особую значимость письму придавал обратный адрес: Ленинград, Разлив, ул. Емельянова, 3, — Емельянову. И то, что он не побоялся и в то время писать о ее не реабилитированных еще родителях, дочери Ивара Тенисовича давало силы, уверенность в неизбежности торжества правды и глубокое уважение к партии, в рядах которой есть такие люди, как Фофанова, Емельянов и многие, многие другие — далекие и близкие, — протянувшие руку помощи и поддержки.