«Дыши…
Раз… два… три… кто же мы…»
Подумать только – когда-то это была его семья, а вот со всеми этими он когда-то был не разлей вода. Он представляет себе Мел, Грейс и Еву, пытаясь выделить отдельные черты, пока их лица мелькают в мозгу, представляет своих друзей Ральфа и Хуана, даже своих сватов и своего агента Мартина под солнцем Калифорнии. И эту беспросветную дыру еще называют Солнечным Литом! Чума. Жизнь нередко казалась просто бессмысленным приколом. Либо тебе бросают в рожу пирог с кремом, либо ты уссыкаешься над тем, в кого его бросили.
– Базара нет, Спад, – чуть ли не рявкает Франко, подавляя заливистый смех.
Когда начинают разливать бухло, к нему подкатывают старые зэки со всего города и заговорщицки шепчущие рецидивисты – их вереница растет в геометрической прогрессии. Его буквально атакуют всевозможным бредом и призывами к насилию, в основном к мести Антону Миллеру. В черепушку вползают смуры. Франко равномерно вдыхает, пытаясь включить игнор. Это давление на мозги размывает фокус, направляет поток мыслей по старым, гиблым нейронным каналам. Он вспоминает собственные актерские головы и то, как именно он их изуродовал. Вспоминает свои холсты – эти чердачные варианты Дориана Грея, облитые кроваво-красным. Франко не спускает глаз с Фрэнсис Флэнаган и даже рад, когда к нему на выручку приходят Элспет и Грег.
– Тут чувак из местной газеты, криминальные сводки пишет, – докладывает Элспет.
– Как противно – не могут оставить скорбящую семью в покое, – задумчиво говорит Грег, глядя на краснощекого и неопрятного репортера, одиноко стоящего в углу. Потом он поворачивается к кучке молодняка, украдкой поглядывающего на Франко.
Фрэнк Бегби тоже это засекает и приходит к выводу, что по крайней мере некоторые – из банды Антона Миллера. Может, самого-то его здесь и нет, но он все равно видит все их глазами.
– Угу, – соглашается он.
– Гмм. – Грег снова косится на молодую бригаду. – Некоторые молодые ребята у нас тут считают тебя героем, – как по-твоему, это опасно?
Франко безразлично пожимает плечами.
– Так я и есть герой для некоторых молодых ребят у вас тут, – говорит он и, сделав паузу, смотрит на Элспет. – Я был героем для своего сына, хотя меня никогда не было рядом с ним. Теперь ему в двадцать один вырыли могилу. Но меня никогда не будет рядом ни с какими сыновьями.
Грег видит, как жена в растерянности поднимает брови на лоб.
Терри базарит с членами молодой бригады. Франко наблюдает, как тот непринужденно шутит с ними, постоянно втягивая в беседу их девушек, и вызывает смешки, в то же время игнорируя парней. Молодая бригада держится подальше от Тайрона, стоящего возле барной стойки. Мрачная мстительная туча плащом охватывает его богатырские плечи. К тому же он с Нелли – старым корешком Франко, который старательно его избегает. Фрэнк уже собирается подойти поздороваться и, возможно, типа извиниться перед Тайроном, как вдруг у него перед носом снова вырастает Ларри.
– Ну так чё, Франко, что изменилось в Шотландии?
– У чуваков такие же херовые зубы, до хера бухают, до хера долбятся… – он переводит взгляд на Тайрона, – разжирели – вот что изменилось.
Лицо Ларри сморщивается в ухмылке.
– Как будто в Штатах нету жирдяев! Это ж с них началась вся эта хуйня с жиробасами!
– Угу, теперь это проблема мирового масштаба, – улыбается Франко, замечая, что народ сторонится Ларри; к примеру, Элспет и Грег смылись в дальний угол. У Ларри своя сфера применения.
– Золотые слова, – соглашается тот. – Щас в мире, базлают, триста мильонов ожиревших китаезов. Это примерно означает, что ожиревших китаезов больше, чем пиндосов любых габаритов. Просто до хера всякого говна жрут. На жмене риса так не раскабанеешь!
– Слышал «Китайскую демократию»?
– Та нету у них никакой демократии.
– Та не, это альбом такой, «Ганз н’ Роузиз».
– Не-а.
– Зацени. Настоятельно рекомендую.
– Добре… Ну и как там житуха в Калифорнии, Фрэнк?
Фрэнк Бегби переводит взгляд на парочку старых недругов. Один из них – Ча Моррисон из Лохэнда, который раньше жил по соседству с Джун. На руке у него кастет, и он обхватывает ею бокал пива, словно котяра, добравшийся до сметаны. Франко прикидывает, что для Ча это типа достижение: посмеяться над смертью Шона, попивая бухло, за которое забашлял его отец – многолетний соперник.
– Мне по кайфу, но кой-чего не хватает, – рассуждает он. – Войны, например.
– Ага, тухлая тут обстановочка, – признает Ларри.
Фрэнк Бегби вспоминает, как Ча Моррисон один раз почикал Ларри и отмотал за это срок. Пульс резко учащается. Франко старается дышать ровно и медленно: вдох через нос, выдох через рот. «Ровно. Дыши ровно». Лучше всего наносить удар, когда соперник вдыхает.
– Все нормально, Фрэнк? – спрашивает Ларри.
После этого наступает зловещее затишье перед бурей, как на танцполе переполненного ночного клуба, перед тем как диджей поставит ту самую фонограмму, которая всем сорвет башню. И тут до Франко доходит, что диджей – это он. Все ждут, когда он поставит запись. Махнет кулаком или ботинком, швырнет бокал, даст бычка или заорет благим матом на всю комнату, так что все сразу встрепенутся.
– Вот всегда говорят: «Слушайся своих инстинктов», – тихо произносит Франко. – Если б я слушался своих инстинктов, ни один мудак в этой комнате давно бы уже не дышал, – весело улыбается он. – А это было бы нехорошо, – добавляет он, поглядывая на Фрэнсис Флэнаган.
– Это Миллер, Антон Миллер этот, Фрэнк, – заявляет Ларри. Франко чует перегар и прикидывает, что Ларри уже приближается к той чмошной стадии, когда будет талдычить по кругу одно и то же как заведенный. – На том флэту он был как у себя дома. Шон ему задолжал, и Миллера напрягало, что он там зависал вон с той патлатенькой.
Он кивает на Фрэнсис, которая уставилась на целую батарею полных бокалов с вином на столе.
– Зуб даю, это все Миллер.
– Всю дорогу за это слышу, – говорит Бегби.
Потом подкатывает Ча Моррисон с широкой ухмылкой от уха до уха. От него воняет бухлом – видно, вчера наотмечался.
– Этот навоз лучше всего кремировать. Шоб зараза не плодилася, в общем-то.
Франко боялся, что испытает после этих слов острый приступ психоза, – но ничего подобного. Он дышит гладко и даже улыбается Моррисону.
Ча Моррисон не ожидал такой реакции и, кажется, искренне расстроен.
– В курсах, у кого он всю эту дрянь брал? У пидорковатого художничка, – усмехается Ча, манерно выгибая кисть и собирая губы в оборочку, пока обоих обступают люди. – Намалюешь потом мне картинку, сладенький? Кстати, зая, как там погодка в Калифорнии?
– Все это дело меня слегонца притомило, – смеется Франко, – но ты не по-детски взбодрил меня своим чмошным пьяным базаром. Я за всем этим даже соскучился. Погода в Калифорнии просто обалдеть – спасибо, что спросил. А ты щас чем занимаешься? Со школотой товар в «Теско» расставляешь?
– Ах ты говнюк ебучий. – Моррисон шагает вперед, но кто-то крепко хватает его за плечо и отдергивает. Развернувшись, он видит не только Тайрона, но еще и Нелли с парнями из боксерского клуба.
– Советую валить отсюда нахуй, пока ты еще в состоянии, – цедит Тайрон.
Ча что-то мямлит, но боксеры и Нелли уже выпроваживают его на улицу, а Элспет уводит Франко в противоположную сторону. Он замечает Майкла, который подобрался вплотную к причине кипиша.
– А ты молоток, Фрэнк, – говорит сестра, – не повелся на этого злобного ханурика. Никада не думала, что скажу это, но вот говорю.
– Децл самоконтроля творит чудеса, – улыбается он, не сводя, однако, глаз с двери.
Первым возвращается Тайрон и направляется к бару, а почти сразу за ним – Нелли.
– Пусть скажет спасибо, что я тоже, блядь, не вышел. – Джо появляется у его плеча и, глядя на Элспет, продолжает: – А то порешил бы нахуй этого мудака…
– Ну да, дыхнул бы на него или чё? – подначивает Элспет, и они начинают грызться.
К счастью, возвращается Микки с парнями, и благодарный Франко устремляется им навстречу. Микки рассказывает, что они просто позаботились о порядке. Нелли заехал Ча в челюсть, после чего тот поковылял восвояси, так что жесткого месилова удалось избежать.
– Божился, что со всеми еще поквитается, но это все пьяный пиздеж.
– Ништяк. Спасибо, Микки, – говорит Франко: ему почти жалко Моррисона, который так долго выступал в роли его заклятого врага, но его сменили сначала Доннелли, а потом Охотник. – Не хотелось здесь никаких разборок – тока не сёдня. – Бегби хлопает его по плечу. – Надо пойти поблагодарить Тайрона с Нелли. Я тут малехо прогнал на толстяка, когда мы последний раз виделись…
Он уже собирается подойти к барной стойке и помириться, но вдруг видит, как Фрэнсис Флэнаган, украдкой окинув взглядом комнату, прошмыгивает в дверь. Судя по ее поведению, она хочет уйти незамеченной и собралась явно не в туалет. Она же говорила, что надо перетереть. И они перетрут. Сказав, что ему надо отлить, Франко выходит вслед за ней наружу, с радостью сбегая от них от всех. На улице озирается.
Фрэнсис словно растворилась под моросящим дождем. Но она просто перешла на сторону Линкс и срезает путь через парк. Франко бросается за ней и, догнав, идет сзади. Его взгляд инстинктивно опускается на ее жопу. Колыхания задницы на секунду гипнотизируют Франко, но потом он вспоминает беседы с Мелани по поводу объективирующего мужского взгляда и поднимает голову, чтобы зазырить всю фигуру целиком. Он думает о мужиках, которые точно так же будут смотреть на его подрастающих дочерей. Что бы он с ними сделал? Поубивал бы нах. Порвал как тузик грелку. И заполировал воспоминания об этих взглядах пинтой их еще не остывшей крови.
«Нет. Дыши. Раз. Два. Три».
Он нагоняет ее у большого дуба.
– Как оно?
Она останавливается и напрягается, смотрит испуганно. Потом окидывает взглядом почти безлюдный парк.
– Ничё…
– В ломы оставаться?