Ни один из них не посмел заглянуть в щелки фиолетовых луковиц, в которые превратились его глаза, и с тех пор больше никто открыто не насмехался над его неумением читать.
Трамвай останавливается под пневматическое шипение дверей, вытряхивая Фрэнка Бегби из воспоминаний. Добравшись до хаты Элспет, он звонит Мелани, но попадает на автоответчик. Франко звонит еще раз, чтобы хоть услышать голос на автоответчике – такой спокойный и ненапряжный, так не похожий на интонации, которые он слышал здесь.
Элспет сходила в магаз и вернулась с такой заточкой, как будто у нее руки чешутся: верхними зубами прикусила нижнюю губу и сощурилась. Она так делала с самого детства: деспотичная, зацикленная на себе сила, с которой Франко и Джо не могли справиться, когда она вошла в их пацанячью жизнь. Поэтому Франко полегчало, когда на трубе из «Теско» высветился штатовский номер. Рассудив, что, возможно, это как-то связано с Мелани или детьми, он ответил.
– Джим, это Мартин. Этот номер мне Мел дала.
Когда Франко слышит голос своего агента, его охватывает гнетущая безнадега.
– Ясно. Привет, – говорит он, уходит в свою комнату и выглядывает в окно.
– Не смог дозвониться до тебя по другому номеру. С этим тоже не сразу получилось. Мел сказала, с ним были проблемы.
– Угу, – подтверждает Франко, – не сказать, что труба супер.
– Как дела в Эдинборо?
– Нормально, – говорит он, сразу почувствовав, как губы искривляются в иронической улыбке. – Тут новая трамвайная система. В Америке это называется наземным метро. Очень впечатляет, – разглагольствует он, наблюдая из-за тюля, как в дом входят племянники.
– Здóрово… Слушай, извини, что дергаю, но мне нужно знать, когда ты вернешься.
– Скоро.
Мартин раздраженно вздыхает над скудной информацией, которую сообщил клиент.
– Мы должны еще утрясти кое-какие моменты. Мне очень нужно, чтобы ты вернулся не позднее следующей недели.
– Просто я сам утрясаю кое-какие моменты, – говорит Франко, переключаясь на заокеанский акцент, и, выглянув на улицу, видит Грега, который машет ему рукой, подходя по дорожке к дому. – А как дела на вашем конце?
– Род Стюарт не сможет прийти, к сожалению. По-моему, он на гастролях.
– Жалко, – задумчиво говорит Франко, вспоминая песню Рода Стюарта «Молодые бунтари»[13], наводящую на мысли об Антоне Миллере, выходит из спальни и возвращается в гостиную. Он представляет Миллера коренастым и пухлым чувачилой-приколистом, возможно, с таким же киллерским походоном враскоряку, как у Нелли.
– Но зато Николь хочет бюст Тома с очень специфическими увечьями, строго конфиденциально, – беззаботно трещит Мартин. – А люди Энистон хотят знать, когда будет готова Анджелина.
– Ничего нового от Эксла Роуза из «Ганз н’ Роузиз»? – спрашивает Франко, заходя в гостиную.
Он подмигивает Джорджу, что напрягает Элспет не меньше, чем ответный восторг сына.
– От людей Эксла ничего не слышал… Я им напомню.
– Ништяк. Вряд ли я надолго здесь задержусь – пару дней максимум, – говорит он, глядя в напрягшееся лицо Элспет.
Видать, пора уже съябывать в гостиничку. Сказать Элспет: «Тебе крупно повезло, если ты нашла уютную гавань, где можно спрятаться от хаоса и боли, которыми мы окружены в этом мире. Только не делай вид, что их не случается с другими. И не строй иллюзий, что это никогда не случится с тобой». Но сейчас не время. Мальчишки сидят перед теликом. Грег устроился на диване и читает книжку о женщинах, похищенных мексиканскими наркокартелями. Мягкий голос Мартина по телефону допытывается, что значит «пара дней».
– Это значит «пара дней», – отрезает Франко. – Если что-то изменится, я перезвоню.
– Ладно, – устало уступает Мартин. – Спасибо огромное, Джим.
– Здóрово. Пока, Мартин.
Франко дает отбой и готовится к тому, что сестра начнет его грузить. Он рад, что Грег с мальчишками тоже здесь, – значит, наступление ограничится дежурными колкостями. Но потом вдруг раздается оглушительный взрыв, окно гостиной проваливается внутрь, и осколки разлетаются по всей комнате. Один вонзается в руку Джорджа, и кровь хлещет на пушистый ковер. Книга выпадает у Грега из рук, Элспет визжит.
Но все эти звуки перекрывает рев с улицы:
– ТЫ ЕБАНЫЙ ТРУПАК, БЕГБИ!!!
Франко бежит прямиком к двери, волоча за собой ногу, будто она застряла в патоке. Едва тронешься с места, она больше не чувствуется, но при разгоне мешает. «Ебаный Рентон. Ебаный шизоид».
Фрэнк выскакивает в небольшой палисадник и видит на улице трех малолеток. Смутно узнаёт одного по похоронам. Перепрыгнув через невысокую стену и шагнув им навстречу, по их дежурным жестам «погнали!» он понимает, что драться с ним они не собираются. Это очередная подстава, а вскоре начинается и само представление: краем глаза он замечает, как справа из машины выходят два чувака.
Это не молодняк, который он ожидал увидеть, а матерые вышибалы лет по тридцать пять. Не обращая внимания на малолеток, он медленно шагает к ним. Один, с толстыми мускулами под синей футболкой, но худыми ногами, кричит:
– Миллер хотит тебя видеть!
Все это очень не нравится Фрэнку Бегби. Главное – равномерно дышать, хотя он хладнокровно представляет себе глубокие резаные раны на лицах этих мужиков.
– Чё-чё? Миллер? – смеется он. – В смысле Тайрон?
Мужики переглядываются. Этого они не ожидали.
– Это все, на что Тайрон щас способен? – Он смеряет их презрительным взглядом, представляя, как растопчет и раздробит каблуками коленные чашечки худоногого, беспомощно распластанного на тротуаре. – Два дурика, которые, наверно, стоят на входе в «Бэби Бастерс»? Ну понятно, нормальный штат набрать слабó, – рявкает он.
– Не знаем мы никакого Тайрона, – слабо возражает Худоножка.
– Так, значит, вы, ребята, хочете отвезти меня к Миллеру?
Двое вышибал смотрят друг на друга, будто врубившись, что это не такая уж удачная мысль. Особенно нервничает Худоножка: один глаз у него заметно дергается.
– Угу… ты ехаешь с нами…
Фрэнк Бегби выдавливает улыбку:
– А чё, если не поехаю?
– Нам велено передать, что если не поехаешь, то будут проблемы…
– Тогда передайте от меня вашему боссу, что он жирный плешивый пиздюк. Похоже на Антона Миллера? – Франко шагает вперед, и воздух прорывают сирены. – Спасение в последнюю минуту. Это я, понятно, про вас, – стебется он, пока оба мужика пятятся и залезают в машину, а затем поскорее сматываются.
Франко ищет глазами трех чуваков помоложе. Его не удивляет, что они уже слиняли.
Главный коп (в этом аксакале Франко узнает карьеристскую пизду, которая никогда не вылезет из формы и сама до конца не поймет почему) берет показания у Элспет и Грега. Потом он допрашивает Франко, который сообщает только, что говорил по телефону, как вдруг в окно влетел кирпич, и он, Франко, вышел разобраться, в чем дело.
Закончив допрос, старый коп пялится на него с непринужденной улыбочкой:
– Знаю я, кто ты на самом деле. Может, ты им всем головы и заморочил…
Франко высокомерно отмахивается, словно отбивая мяч в крикете, и, подражая мимике и интонации копа, говорит:
– Чё, серьезно? Знаешь, все мне за это втирают: копы, родня, дружки, журналюги, урла. И что самое стремное – всем кажется, что это уникальное озарение снизошло только на них. – Он смотрит, как коп сразу скисает. – Это может означать только две вещи: либо все они правы, либо они ебанаты.
На лице аксакала снова оживает наглая ухмылка.
– Вот оно что, серьезно? Ну и как по-твоему, первое или второе?
– Думаю, одно другому не мешает.
Коп смотрит на него презрительно. Франко понимает, что тот чувствует себя облапошенным. Они сорвались в Мюррейфилд, чтобы защитить обывал, а напоролись на кубло Бегби, наводнивших эти места. Надолго они здесь не задержатся.
То, что Элспет им позвонила, можно понять, учитывая обстоятельства. Но она же из литских Бегби, и потому Франко мучит глубокое ощущение предательства, обжигающее изнутри. Подняли такой кипиш, будто Джорджу бошку оторвало. Он с улыбкой переводит взгляд на своего надувшего губы забинтованного племяша.
– Та я, когда броюсь, сильнее режусь, – заявляет Франко, тут же понимая по лицу Элспет, что сморозил что-то не то.
– НА НАС НАПАЛИ, ВТОРГЛИСЬ В НАШ СОБСТВЕННЫЙ ДОМ – ИЗ-ЗА ТЕБЯ, И У ТЕБЯ ЕЩЕ ХВАТАЕТ НАГЛОСТИ ОТПУСКАТЬ ШУТОЧКИ!
– Они просто дети. Если б прислали каких-то отморозков…
– Нет, вот кто просто дети. – Она тычет пальцем в Томаса и Джорджа. – Пошел вон! ВАЛИ НАХУЙ ИЗ НАШЕГО ДОМА!
– Тока собирался сам предложить, – соглашается Франко. – Не хочу вас впутывать.
– Поздновато, блядь!
– Милая… – воркует Грег, обнимая жену за плечи.
Франко достает из кармана трубу из «Теско» и набирает Ларри.
– Щас кой-чего утрясу, – кивает он им обоим, выходя во двор через французское окно; Ларри не понравится, как и с фургоном, но он же сам предложил, и у него есть свободная комната.
Ларри отвечает после нескольких сигналов.
– Не вопрос, Франко, что угодно для старого кента, – напевает он в трубку. – Ты там пакуйся, а я заскочу и мухой тебя заберу.
Франко чувствует зашкаливающую показушность, но благодарит и заходит обратно.
– Утряс, – говорит он. – Ларри приедет и меня заберет.
– Прости, что до этого дошло, – уныло бормочет Грег. – Мне нравилось, что ты у нас гостишь. Но дети…
– Отлично понимаю, – отвечает Франко. Этого маловато, но на большее его не хватает.
Он идет к себе и собирает манатки. Звонит Мелани по мобиле из «Теско». Вообще ни фига. Может, надо еще пополнить кредит. Он не хочет спрашивать Элспет, нельзя ли позвонить по ее телефону. Подождет, пока доберется до Ларри.
Ларри верен слову и приезжает через каких-то полчаса. Дерганый аварийный стекольщик с бегающими глазками уже меняет окно, и его присутствие принуждает к натянутой вежливости.
Элспет, старательно избегавшая Ларри на похоронах, немного краснеет при нем, выходя вслед за Франко на улицу. В подростковом возрасте она по уши втрескалась в дружка своего брата и один раз даже клеилась к нему по пьяни. Ларри ухмыляется ей крокодильей пастью, всем видом показывая, что