Давыдов замолк, обводя присутствующих строгим взглядом. Стояла глубокая тишина, никто не смел и кашлянуть — слишком суров был командир полка в эти минуты.
— О деталях боевого вылета поговорим утром, для ориентировки скажу: идем на Сталинград прикрывать войска. Ударную группу возглавляю я. Группу прикрытия — Богданов или Фадеев парой, — закончил Давыдов.
— Есть! — четко отчеканил комэск второй.
— Вопросы есть? Все свободны.
Не проронив ни слова, участники совещания покинули землянку. Богданов с Фадеевым вышли последними.
— Чувствуешь, Анатолий, как развиваются события? Обстановка накалилась до предела, не случайно Сталин издал приказ и потребовал: «ни шагу назад». Дальше отступать некуда. Пора гнать фашистов обратно.
— Слышал я от пехотинцев, что приказ товарища Сталина подействовал на них здорово, — сказал Фадеев. — Видимо, и у нашего командира полка терпение лопнуло.
— Конечно. Сколько можно из-за нашей безалаберности терять людей и самолеты?
— Но ответственность он возложил на нас большую, — вздохнул Фадеев.
— У него другого выхода нет, Анатолий, — согласился Богданов. — Сейчас такая ситуация: или он овладеет положением в полку, или его согласно приказу снимут, разжалуют.
— Неужели до этого дело дойдет?
— Может дойти. — Богданов помолчал, потом спросил доверительно: — Ты обратил внимание — летят завтра с комиссаром вместе!
— Дар — ответил Фадеев. — Они, наверное, все продумали заранее?
— Конечно, — согласился опять Богданов. — Может, не одну бессонную ночь провели. Не шуточное дело.
— Я, честно говоря, товарищ капитан, и не думал, что все так обострится.
— Я тоже. Но в последние дни уже чувствовал: должен наконец произойти взрыв…
Вошли в сержантскую землянку. Овечкин и Гончаров были на месте. Комэск и командир звена вместе с летчиками расположились у стола. Более часа при свете коптилки шли баталии на бумаге. Наконец Богданов определил два наиболее вероятных варианта боя, которые все вместе отшлифовали до деталей, внося новинку в каждый тактический прием.
— Завтра наша задача — убедить командира с комиссаром следовать этим вариантам, — сказал Богданов. — Мне кажется, — добавил он, — что командиром группы прикрытия надо назначить тебя, Фадеев. Ты хорошо видишь даль, стреляешь не хуже меня, с Овечкиным вас водой не разлить, не только немецкими трассами, — улыбнулся он и закончил: — А сейчас — спать. На завтра, кроме хороших вариантов, нужны и светлая голова, и отдохнувшие мышцы, а это может обеспечить только хороший сон. Итак, до завтра!
— Спокойной ночи, товарищ капитан! — Фадеев вышел вслед за комэском, и голова у него чуть не закружилась от свежего воздуха.
Легкий ветерок дул с Волги, нес речную прохладу на раскалившуюся за день степь.
Поднялись наверх и Овечкин с Гончаровым.
— Как хорошо-то здесь! А мы сидим в землянке и керосином дышим!
— Все надо, Ваня!
— Товарищ командир давайте здесь спать?
— Нельзя, — ответил Фадеев, — лучше проветрить нашу обитель.
Овечкин и Гончаров взяли одеяло и стали махать им, увеличивая приток свежего воздуха. Закончив проветривание, снова обговорили некоторые детали предстоящего задания и, надышавшись свежим воздухом, юркнули в землянку…
С рассветом летчики принимали самолеты. К восьми часам перерулили их на свою стоянку и доложили командиру полка о готовности к боевому вылету, а также возможные варианты воздушного боя. Давыдов, быстро разобравшись в предложенных вариантах, согласился, предупредив Фадеева: без нужды с «мессерами» в затяжной бой не ввязываться. Лучше так — ударил внезапно и вверх.
— Понял, товарищ майор, — ответил Фадеев.
— Тогда по коням! В девять часов — готовность номер один, вылет в ближайшие тридцать минут. Мы можем потребоваться для усиления барражирующих истребителей из соседних полков. Включите радио и будьте на приеме, приказал Давыдов.
— Есть! — И летчики направились к своим самолетам.
Фадеев, весь в напряженно-приподнятом состоянии, снова внимательно осмотрел самолет, пристегнул парашют, сел в кабину, окинул взглядом приборы, включил радио и тут же услышал знакомую перекличку многих голосов, которая всегда сопутствует воздушному бою.
Одной минуты было достаточно, чтобы понять воздушную обстановку над Сталинградом: враг бомбил наши войска. Яки пытались атаковать немецкие бомбардировщики, им мешали «мессеры», падали бомбы, горели самолеты…
Накал боя нарастал, и Фадеев весь ушел в перипетии смертельной схватки, разыгравшейся над городом. Ему не терпелось самому оказаться там и бить врага так, чтобы пух и перья летели от стервятников!
Фадеев смотрел в небо, ждал сигнальной ракеты, но ее все не было. Хотелось подсказать Давыдову, что пора, но он постеснялся. Командир полка сам вылетает во главе группы, он знает, что делать. И вдруг в наушниках раздался твердый голос Давыдова: «Запуск! Взлет по плану!» Через три минуты шестерка была в воздухе.
Фадеев и Овечкин на максимальных оборотах пошли вверх. Высота постепенно росла — тысяча метров, две, три…
Набрав высоту три с половиной тысячи, Давыдов повел группу на запад. Впереди, как на ладони, простиралась Волга, за рекой просматривался растянувшийся далеко по берегу город с дымами множества очагов пожаров. Фадеев посмотрел на температуру мотора — велика, а расстояние до Сталинграда небольшое. Не успеют они с Овечкиным набрать желанные шесть тысяч метров? Чтобы не перегреть мотор, Фадеев решил прибрать обороты, медленно потянул рычаги на себя — темп набора высоты уменьшился. Гомон голосов в эфире постепенно стих. По отрывочным фразам Анатолий понял — бой был горячий, результативный с обеих сторон, очевидно, нырнул в реку не один самолет.
Осматривая горизонт, Фадеев видел лишь Овечкина и четверку своих, идущую впереди на высоте около четырех тысяч метров. Получалось, что его пара имела превышение всего метров шестьсот, этого было недостаточно. Заметив четверку, немцы сразу же обнаружат и его, а тогда прощай так тщательно разработанный замысел! Ни о какой внезапности не сможет быть и речи!
Фадеев взглянул на прибор, температура мотора подошла к норме. Он медленно двинул рычаги вперед почти до максимума. Самолет, как послушный конь, почувствовав уверенную руку седока, пошел вверх. Кругом тихо, в наушниках не было слышно обычного шума голосов. Под крылом самолета узкой лентой текла Волга, куре — западный, в воздухе только свои. Это радовало и настораживало. Если нет рядом врага, необходимо продолжать набор высоты. Вот уже пять с половиной тысяч, скоро заветные шесть.
Фадеев увидел, как четверка Давыдова пересекла линию фронта, развернулась на север, прошла так минут пять, повернула влево и взяла курс на юг. Находясь позади и выше группы Давыдова, он наблюдал ее маневры.
— Ноль один, я Стриж-12, разрешите действовать по плану, — запросил он.
— Действуй, но я тебя не вижу, — ответил командир полка.
— Я Стриж-12, на своем месте, делаю разворот вправо, — доложил Фадеев.
— Понял, — услышал Фадеев голос Давыдова и повел самолет в тыл врага.
Пролетев несколько минут, ниже себя тысячи на две с половиной он увидел две пары «мессершмиттов», летящих на Сталинград, и подумал: вот они, идут, чтобы связать боем нас, потом вызвать «бомберов» — испытанный прием! На него не раз клевали советские истребители, в том числе и он сам, пока не научился делать правильные выводы из складывающейся ситуации. Как же быть сейчас? Атаковать — выдашь себя и сорвешь тщательно разработанный замысел, не трогать «мессеров» — они могут внезапно атаковать четверку Давыдова. Анатолий решил пропустить их, но развернулся, полетел сзади и выше. Если возникнет угроза группе Давыдова, он сможет своевременно предотвратить ее. ЛаГГ-3 на этой высоте превосходил «мессершмитта» в скорости и маневренности.
Анатолий то и дело менял курс, искал Давыдова, но, не найдя его, сообщил по радио:
— Ноль один, идет четверка «худых» — курс… квадрат… высота…
— Понял, сейчас довернусь на север, — ответил Давыдов.
— Я иду за ними, — добавил Фадеев.
— Хорошо, но не прозевай «бомберов», — напомнил командир полка.
— Понял, — сделав поворот, Анатолий увидел четверку Давыдова.
Ох, зачем так близко прильнул к ведущему группы Богданов! Будто уловив тревогу Фадеева, комэск стал отворачивать с набором высоты, увеличивая дистанцию. Минуту спустя завязался клубок двух четверок. Фадеев, еще раз осмотрев запад и юго-запад, занял исходное положение и быстро атаковал «мессеров». Удар был точен, ведомый второй пары загорелся и «мессер», оставляя длинный шлейф дыма, устремился к земле, его ведущий, сделав переворот, последовал на запад.
Теперь внимание Анатолия было обращено на первую пару, но фашисты, ощутив угрозу сверху, бросились наутек. В азарте боя Фадеев ринулся за ними, но был остановлен Давыдовым:
— Стриж-12, не увлекайся, займи прежнее место!
— Понял, — с сожалением ответил Анатолий и пошел в набор высоты. Прошло еще несколько минут напряженного ожидания, и Фадеев вновь увидел врага. Девятка за девяткой шла большая колонна бомбардировщиков, сзади снизу их догоняли «мессершмитты».
Анатолий прикинул время их появления над Сталинградом и доложил Давыдову. Фадеев, находясь вдвое выше «юнкерсов», думал о том, как было бы кстати оказаться здесь всем оставшимся на аэродроме истребителям, плюс еще подкрепление из других полков — тогда они бы показали немцам!
Отбросив мысль о глобальных масштабах, он перешел к конкретным действиям. Фадееву было ясно, что поломать строй «бомберов» просто необходимо, но это можно сделать, лишь отделив туловище от головы, то есть сбив ведущего группы. Но как? Справа и слева, обгоняя «бомберов», на больших скоростях уже шли «мессеры», очевидно, для того, чтобы расчищать бомбардировщикам воздушное пространство. Фадеев предупредил Давыдова.
— Понял, действуй по плану, — ответил он.
«Ну и хитер командир, никакой конкретной команды», — подумал Фадеев.