ой степени, Фролов отвернулся, и хотя не тошнило, он привычно стал глубоко дышать. Но и привычное поступление воздуха в легкие также пропало. Похоже, кислород для этой формы жизни был совсем необязателен…
Омерзение от собственного трупа стало проходить, но эмоций оставалось столько много, что они не могли сформироваться во что-то конкретное. Нельзя было так сразу! Это нечестно! Осталось слишком много незавершенных дел. Не получено слишком много ответов…
Но, несмотря на муки, на тело хотелось смотреть снова и снова. Поскольку верилось в собственную смерть только при созерцании умершего себя. Она оказалась слишком обыденной. Без изюминки. Не было ни апостола Павла, ни чистилища, ни коридоров, туннелей и дверей. Только странная копия мира, в котором жил хирург Фролов. И оформлялось впечатление, что можно продолжать потерянную жизнь уже здесь. И только мертвец, который еще недавно решал свои житейские проблемы, ссорился с женой, ожидал повышения на работе и пытался спасти от изнасилования незнакомку, создавал у Фролова впечатление, что теперь он уже некто другой. Ни хирург из Тартарска, который превратился в кусок мяса, а совершенно новое, непонятное и чужое. Чужое даже для самого себя.
Нужно было домой. Просто для того чтобы разобраться. Решить, что делать дальше. Или туда тоже не было дороги, как не было возможности позвонить жене? Ответов никто давать не собирался. Предстояло все узнавать заново. Например, есть ли здесь метро и куда оно идет. Нелепица эмоций сплеталась и вязала. Труп вызывал страдания, но покидать его не хотелось. Чтобы пойти в сторону станции метро, пришлось сделать над собой усилие, причем чисто эмоциональное, потому что передвижение тяжело стало назвать ходьбой – скорее скольжением над поверхностью земли, так легко и быстро все давалось. Продолжая совершать вдохи и выдохи, Фролов постепенно перестал это делать и никакой потребности в воздухе не возникло. Затем Андрея осенило проверить пульс, но большой палец на запястье только подтвердил отсутствие сердцебиения. Как врач Фролов понимал, что в настоящий момент его тело не является формой биологической жизни. Еще оставалась надежда, что все это сон в коме, но почему-то надежда эта готова была издохнуть прямо вот-вот. И причина ее исчезновения была немного неожиданной, Андрей понял, что всегда верил в жизнь после биологической смерти. Мысль о том, что вместо наблюдаемого продолжения собственного существования, сейчас вообще могло бы ничего не быть, оказалась единственной приятной в этом смешении негатива и отчаяния.
Тем временем станция метро осталась там же, где и раньше. Почему-то Фролов воспринял эту новость как позитивную. Хотя, похоже, стояла глубокая ночь, метро не работало, было безлюдно, желтые фонари качало ветром, что придавало знакомому месту жутковатый вид. Несмотря на это, Андрей решил спуститься. Можно сказать, что через минуту он пожалел об этом…
Метро было забито уже перед турникетом, а дальше прямо на застывшей лестнице эскалатора, везде сидели, лежали или ходили. Но это были не обычные пассажиры метро, которых можно наблюдать каждый день, а настоящие уроды, страшные и омерзительные. Фролов вспомнил иллюстрации к медицинской литературе, посвященной мутациям. Похоже, фото для книги снимали в метро Тартарска…
Самый крайний из монстров, мужчина с оголенными гигантскими зубами и выдвинутой вперед челюстью, увидав Фролова, нехотя начал отходить, напоминая бездомную бродячую собаку, уступающую дорогу. Его вторили другие уродцы по мере того, как Андрей сделал несколько шагов вперед. Стало понятно, что существа, если и не панически, но все же бояться незваного гостя. Кто-то даже проронил противный крик: «Нет, нет» и в спешке поспешил скрыться в казематах подземелья, какая-то женщина стала шипеть, пытаясь напугать, как кошка или змея. Но, в основном, подземные монстры с каким-то почтением реагировали на Фролова, что вызвало в нем одновременно и озадаченность и чувство собственной важности. Но проверять, насколько его власть сильна, не стоило. Изуродованные все равно пробуждали страх, и провоцировать их хотелось меньше всего.
Пока Андрей спускался по замершей металлической лестнице, то успел заметить, что в общей отвратительной массе были вполне внешне нормальные люди. При этом они не реагировали на него так, как имеющие уродства монстры, а просто провожали взглядом, как нередко делали обычные пассажиры при жизни.
Перрон так же оказался довольно полон, картина создавала впечатление, что даже сейчас отсюда можно куда-то уехать. Чувствовалась атмосфера ожидания. Несмотря на ночь и потусторонний мир.
Фролов ощутил, что на него пристально смотрят. До этого все предпочитали прятать глаза, что только радовало случайного гостя, или просто мимолетно одаряли взглядом, но здесь, прямо чувствовалось, что хотят вступить в контакт. Андрей обнаружил, что для него это совершенно новое ощущение, совсем непохожее по своей силе и полноте на аналогичное чувство в физическом мире. Да и вообще, становилось очевидным, что в новом мире эмоции имеют всепоглощающую степень. Любое мимолетное чувство разгоралось как костер в сухой степи. Чуть увлекся – и костер уже гонит ветер, вовремя не опомнился – огонь поливают бензином. И вот уже, не поняв как, горишь в этом пламени собственных страстей. А в страсть здесь легко превратить что угодно.
Андрей посмотрел в сторону, излучающую контакт, и тут же определил его источник. Это была высокая молодая светловолосая женщина, одетая в белый плащ. По сравнению с местными обитателями она была просто идеалом совершенства и красоты, хотя, по меркам обычных людей, в ней не было ничего особенного. Просто приятная симпатичная женщина. Там, в физической жизни, таких можно было встречать по сто штук в день, но местные нравы заставляли быстро сделать переоценку красоте.
Фролов решил, что, возможно, она тоже недавно умерла и так же, как и он, пытается уехать в нужное ей место. Незнакомка смотрела, не отрываясь, будто увидела старого знакомого. Ее взгляд, казалось, роется где-то внутри, в поисках чего-то важного для себя. И это важное находилось совсем не в глазах и лице объекта, как обычно бывало раньше, а где-то в районе груди, именно туда она и уставилась. Как будто незнакомка – брутальный мужик, а у Фролова были груди четвертого размера в декольтированной майке. Окружающая ситуация была настолько необычной, что начало разговора с блондинкой уже никак не могло вызвать чувство неудобства. Андрей быстрым и уверенным шагом направился к женщине.
– Добрый вечер, – начал он беседу. – Э-э… Я умер меньше часа назад… Это же нормальная история для этого мира?
Блондинка снисходительно улыбнулась. На вид она была чуть постарше Фролова, если здесь вообще было уместно задумываться о возрасте.
– Нормальная… Я бы сказала даже обыденная. Могу только немного подкорректировать: умерли вы там, здесь вы родились.
– Скажите, здесь, как будто, все метро ждут. На дворе ночь. Сейчас вообще можно уехать?
– Можно. На астральном поезде.
– Астральном?
– Раз уж вы совсем новичок, я вам помогу, – в этот момент глаза женщины едва заметно блеснули, – помогать новичкам, здесь тоже нормально.
– Большое спасибо…
– Вы сейчас находитесь в астральном мире и в астральном теле. Ваш труп и эфирное тело, которое осталось в нем, более грубые тела, но они являются проекцией астрала. Чтобы было понятно, их можно сравнить с тремя состояниями вещества: газообразное, жидкое и твердое. Только в этом случае все три состояния как бы существуют одновременно, по принципу матрешки. Но есть важная деталь. У любого физического объекта обязательно есть эфирная и астральная копия, но далеко не у любого астрала есть физический двойник. Поэтому в астральном мире можно пользоваться как физическими вещами, имеющими в себе астральную копию, так и чисто астральными… Вы еще нормально держитесь… Для часа после смерти, – и хотя блондинка явно пыталась подбодрить новичка, в ее интонации прозвучала зловещая нотка.
– Вы едите куда-то? На астральном поезде? – спросил новичок и бывший хирург.
– Да…
– Мне в ту сторону. Если вы правы, то физическая станция должна иметь астральную копию, и я попаду куда надо. Не знаю, еще день назад моя просьба была бы навязчивой и неприличной, но здесь уже не там… Вы могли бы меня проводить? Меня зовут Андрей. А вас?
– Я с удовольствием вас провожу, Андрей, – имя выделила интонацией, как будто это было неправда, – и даже помогу вам потом. Знаете ли, в этой вечности мне уже не особо есть чем заняться.
– А как ваше имя?
– Зовите меня Фрида.
В этот момент местные монстры, которых было в избытке, прервали свое мирное пребывание рыками и криками. Создавалось впечатление, что они на кого-то напали или передрались между собой. Фролов обернулся. Несколько уродов действительно накинулись на молодого паренька лет шестнадцати. Один вцепился зубами парню в рукав куртки, словно собака. Похоже, дружелюбно здесь относились далеко не ко всем. Парня надо было спасать. Опять спасать. Как Соколову на этой же станции метро, и подло сбежавшую незнакомку, насилуемую в парке. Но порыв к спасению был слишком сильным. Легче было ему подчиниться, нежели сопротивляться. В какой-то невероятно короткий промежуток времени Фролов подскочил к месту драки, и монстры разбежались, даже не думая оказывать сопротивление. Парень валялся на полу, в порванной куртке, напуганный и растерянный. А Фролов понял странную вещь – эти твари явно его бояться. Но почему? Это стало очередной загадкой.
– Вставай, – Андрей протянул руку.
– Где я? Боже мой! Я попал в ад! Но почему? Я же ничего такого не делал! Неужели потому что мастурбировал? – парень поднимался и причитал от ужаса новой реальности.
– Сколько часов назад?
– Что?
– Сколько часов назад ты умер?
– Не знаю… Меня машина сбила. Я правда умер? Это не сон?
– Нет, не сон. Пошли, а то тебя здесь разорвут.
Фролов вдруг понял, что как-то удивительно быстро адаптируется к новому миру. Это чувство можно было сравнить с посещением города, где не был лет десять, и казалось, забыл все проезды и дорожки, но как только в него попал, ориентация возвращалась сама собой.