Андрей попытался заглянуть в самого себя. Это напоминало чувство, когда понимаешь, что врешь себе и пытаешься разобраться в своих истинных желаниях. Только теперь это выглядело намного предметней и увлекательней. Страсти и пожирающие желания начали остывать и в какой-то момент совсем отступили, оставляя головокружительное пространство для мысли. Тяжелые капли вещества рвали свои связи и переходили куда-то в другой мир, где было спокойно и уютно. Можно было в мгновение выстроить сложнейшие формулы и уравнения, математика переставала быть абстрактной наукой, а задуманное появлялось тут же в виде вполне осязаемых предметов. Продумать их в мельчайших деталях было совсем несложно. Все было пропитано легкодоступной энергией, никакой заботы о насущных проблемах. Это открывало просто необъятные возможности! Но простота быстро теряла ресурсы. Хотелось чего-то большего. Мало было придумать, хотелось это ощутить. Но холодный расчет не давал таких возможностей. «Ректификационная колонна!» – это было неожиданно, но имело вполне глубокий смысл для решения сиюминутной проблемы. Вещество стало тяжелеть, как будто пары воды попали в турбулентность ледяного воздуха и начали выпадать в виде капель. Одна из капель выпала возле двери подъезда в виде сидящего на бетоне Андрея Фролова…
Андрей резко открыл глаза. «Ректификационная колонна, – повторил он. – Астральный мир как нефть. В нем все сделано из одной материи, она просто делится на составляющие, как нефть в ректификационной колонне».
Фролов поднялся. Силы вернулись к нему, а голова была ясна как никогда. Желания сжались и забились в угол. «Ведь приведения проходят сквозь стены, – продолжил рассуждать Андрей, – и как выяснилось, не только физические, но и их астральные копии…» Взгляд упал на домофон. Как и предполагалось, он был здесь не таким как при физической жизни. Вместо металлической пластины с кнопками, там было что-то на подобии нарисованного лабиринта, ходы которого сходились к центру, к красному квадрату с надписью «вход». Нужно было распутать «клубок» переплетенных линий, чтобы выйти к нужной кнопке (они располагались по периметру) и нажать ее. Все это напоминало детское задание из развивающей книжки для дошкольников. Этих кнопок было штук тридцать и в принципе можно было за пару минут перебрать все, но почему-то казалось, что за этим последовал бы еще какой-то подвох. Похоже, электронные физические устройства приобретали в этом мире вот такой своеобразный вид (Фролов вспомнил про мобильный телефон). Но план Андрея состоял в другом способе проникновения внутрь. Без помощи домофона.
Это нужно было почувствовать, «срубить фишку». Теоретически, памятуя о «ректификационной колонне», все должно было выглядеть «как растворить бензин в мазуте, а затем выделить без потерь его обратно». Фролов осторожно дотрагивался до двери, но каждый раз она вставала препятствием для руки. На какой-то попытке, когда от монотонности и однообразия движений можно было уже впасть в транс, возникло странное ощущения, что дверь – это вовсе не дверь, а продолжение чего-то единого, какая-то часть «гигантской грибницы». И именно тогда рука Андрея погрузилась в дверь, а затем вышла с противоположной стороны. От этого потрясающего для недавнего физического мира действия, Фролов пришел в восторг, которой накрыл его очередным приступом волнения. Но бывшему хирургу удалось быстро сосредоточиться (хотя в этот момент пронеслась мысль, что раскрыта загадка филлипинских хилеров, которые делают операции без вскрытия тканей) и полностью проникнуть в подъезд. Теперь только оставалось попасть в квартиру…
Вера смотрела в неподвижную точку, сидя в ночной рубашке на кухне. На столе стояла чашка с почти допитым кофе, и лежал мобильник. Красные невыспавшиеся глаза говорили, что она уже не один час переживает и ищет мужа.
Андрей улыбнулся и сел напротив.
– Вера… – ели слышно проронил он.
Но уже до этого было понятно, что Вера его не видит и не слышит. Она смотрела сквозь него куда-то в район кухонного гарнитура. Тысячи раз Андрей видел жену сидящею на кухне в этом же месте и никогда не задумывался, что может быть такое счастье – просто поговорить с ней и прикоснуться. Что вся эта история со ссорой по поводу страховки не стоила и выеденного яйца, и уж тем более не стоила того, чтобы сидеть теперь напротив жены как пустое место. Обстановка оставалась родной и привычной, и было дико осознавать, что ты уже не являешься частью всего этого. Этот контраст разрывал душу, вводил в безысходное уныние. И именно в этом угнетающем потоке, бывший хирург Андрей Фролов вдруг понял, что тот самый момент бесспорного осознания собственной смерти, который он так хотел заполучить в качестве последнего довода для самого себя, настал прямо сейчас. Потому что уже мало представлялось что-то более страшное, чем быть чужим в собственном доме!
Телефон, лежавший рядом с Верой, разорвал тишину мелодией…
– Да, Женя, – Фролова быстро взяла мобильный.
– Ну, я разбудил его интерна Надю Лаврентьеву, – оказалось, что в новом мире громкость звука совсем не влияет на качества восприятия информации, Андрей все «слышал» так, как будто это он разговаривал с Ломидзе по телефону. – Там ситуация довольно странная… После банкета Андрей не хотел ехать домой из-за ссоры с тобой, и они с Надей вроде решили продолжить где-то в другом месте. Надя пошла покурить, возвращается, а его нет. Она звонит, а телефон не доступен… На работе его тоже никто не видел, я узнал у мужиков с ночной смены.
– Я так и знала, что он поехал к этой безногой сучке!
– Я не знаю… Вполне возможно. У Жоры, как ты говоришь, его нет, у меня тоже. А это два самых очевидных варианта.
– Ладно, пока… Пойду спать.
– Вера, даже если он у нее, это не значит, что они там…
– Женя, не пытайся меня сейчас успокоить. Это не поможет, – резко прервала Фролова. – Все и так давно понятно, ты это лучше меня знаешь, – с этими словами Вера оборвала разговор.
Потом Фролова встала из-за стола, выключила свет и ушла спать. Просто и обыденно. А Андрей остался сидеть в темноте на кухне. Он не знал, что делать дальше. Часы показывали сорок пять минут третьего…
Но никакого мало-мальски привычного распорядка дня уже не существовало. Нельзя было раздеться и лечь рядом с Верой в кровать, как будто где-то задержался. Нельзя было утром сварить кофе, а потом почитать книгу лежа в постели. Нельзя было прийти на работу и делать операции. Нельзя было жить прежней жизнью, потому что ее больше не было! Все осталось в прошлом…
Тоска стала душить ещё сильнее. Фролов уже знал, что поддаваться эмоциям нельзя. Нужно держаться… А лучше отвлечься.
Потому полез в карман и достал волос блондинки из метро. Он должен был как-то указать на место ее настоящего расположения. Фролов покрутил волосок в руке, невольно вспоминая Фриду. И тут вновь появилось странное. Как будто кто-то подхватил частичку Андрея и понес ее сквозь стены домов, скверы, дворы, асфальт, землю, туннели метро и вот он точно знает, где находится блондинка. Возникло ощущение, что она тоже почувствовала, что ее ищут, и послала ответный сигнал. Сигнал веял приглашением. Фролов улыбнулся. Новые возможности странного мира снова впечатлили. Никаких стен дома на самом деле не существовало, и астрал убитого хирурга просто провалился сквозь бетонные перекрытия вниз…
Фролов никогда не имел отношения к диггерству[5], поэтому не мог понять, насколько возможно нахождение подобных сооружений в подземке Тартарска. Почему-то казалось, что это вновь происки астрального мира. Прямо в стене туннеля был проход в какойто довольно обширный зал, который, однако, оказался тупиковым, и только высокая металлическая лестница вела к двери кирпичного сооружения без окон. В целом это напоминало будку охранника на контрольно-пропускном пункте, где лестница идет прямо на второй этаж. Только размеры помещения гораздо превосходили размеры подобных будок. Фролов стал подниматься вверх, в этот момент дверь отварилась и на металлической площадке перед входом показалась Фрида.
– Андрей! Вы так быстро! Это очень неожиданно!
– Мне нужно постоянно чем-то занимать себя, а то чувства и страсти просто убивают, – ответил ее гость, поднимаясь по ступенькам.
– Мы всегда рады тебе!
– Кто это «мы»?
– Я и моя команда. Я тебя познакомлю с ними.
Фролов наконец-то поднялся. В физическом мире он, скорее всего, запыхался бы. Фрида действительно выглядела как ученый. Она была в белом халате. И какая-то взъерошенная, как будто проводила залихватский эксперимент.
– Ну, милости прошу, – ученая блондинка предложила пройти.
Андрей прошел внутрь. Помещение оказалось даже больше, чем представлялось снаружи. Видимо, его значительная часть уходило в землю. Небольшой, почти квадратный коридор вел в три комнаты. Две двери открыты, одна заперта. Открытые комнаты действительно походили на лабораторию… Хотя нет, скорее на операционные.
– Мальчики, у нас гости! – весело прокричала Фрида.
«Мальчикам» было давно за тридцать. С виду и впрямь какие-то сотрудники НИИ, не совсем опрятные, в белых халатах, один носил очки. Они дружелюбно жали руку и называли свои имена. Странные имена. Андрею показалось, что одно немецкое, другое русское, а третье вообще трудно идентифицировать по национальной принадлежности.
– Ну, Андрей, раздевайтесь, хотя я понимаю, что в астральном мире одежда имеет довольно условное значение, – продолжала проявлять гостеприимство Фрида. – Почти не греет, и люди ее носят скорее по привычке.
– Спасибо, – ответил Фролов, стягивая с себя куртку и сумку. – Я тут сделал маленькое открытие… Как сделал… Мне кажется скорее вспомнил, чем понял.
– И какое же это открытие? – поддерживала разговор Фрида.
– Здесь все состоит из одного вещества, которое просто делится на разные фракции по плотностям.
Фролов прошел в комнату, дверь которой находилась напротив входа в лабораторию. Комната была небольшой, где-то четыре на четыре метра. Первое что бросилось в глаза – нет окон. Освещение от тусклых люминесцентных ламп. Посередине находился операционный стол, высокий и с ремнями, закрепляющими руки и ноги потенциального пациента, попавшего под хирургическое вмешательство. В голову пришла мысль, что в астральном мире нету наркоза. Хотя удивляла вообще необходимость операций, ведь оставалось неизвестным есть ли у астрального человека органы. Слева от операционного стола располагалась кушетка, на которых обычно осматривают пациентов. На кушетке лежала чье-то тело, накрытое белой простыней. Судя по очертаниям – человек. Или человекоподобное существо, один из тех монстров, что обитали в метро. Похоже, именно над ними тут и ставили эксперименты. И судя по всему убийственные, ведь тело лежало неподвижно. Справа стоял обычный, полированный, немного поношенный письменный стол. На нем размещалась открытая коробка с тортом, от которого отрезали всего один кусочек. Его остатки лежали на блюдечке рядом с грязной чайной ложкой. Торт отрезался металлической лопаткой, что лежала поверх крема кондитерского изделия. Так же на столе находились белые чистые чашки.