рейхсканцелярии) и Геринг. Высшее военное и политическое руководство все еще номинально находилось в руках Гитлера и штаба оперативного руководства «Север» ОКВ, но из-за состояния транспорта, находившегося в хаосе, и затрудненной связи разделение штабов и полномочий на Северную и Южную группы сделало иллюзорным централизованное руководство войсками. Голова теперь была отделена от конечностей.
Проблемы, связанные с этим разделением полномочий и штабов, хорошо иллюстрируются незначительным инцидентом. После того как Шверин фон Крозиг с огромным трудом выбрался из Берлина, пробиваясь через колонны беженцев, и, наконец, достиг «Северной зоны», он сразу же был остановлен военным патрулем, а потом капитаном полиции, потому что у него не было пропуска, подписанного фельдмаршалом Бушем. Для организации контроля над постоянным просачиванием беженцев в «Северную зону» и для того, чтобы убедиться, что она готова к обороне, Буш издавал суровые приказы, чтобы ни одно лицо без разрешения не было впущено в зону; капитан, который задержал Шверина фон Крозига, уже получил одно предупреждение за то, что пропустил другого министра, Руста. Лишь с огромными трудностями Шверин фон Крозиг добрался до местного государственного учреждения в Ойтине под охраной и уже оттуда позвонил фельдмаршалу Бушу.
А тем временем утром 21 апреля Критцингер сообщил Борману, что переезд завершен и что сам он отбывает в 17:00. На вопрос Критцингера, как долго они намереваются оставаться в Берлине, Борман ответил: «Фюрер желает продолжать организацию обороны здесь». Когда Критцингер снова доложил Борману с командного поста Дёница, после своего приезда, что начал подготовку к эвакуации на юг Германии, Борман сказал ему, что этого уже не надо делать, потому что «они остаются в Берлине».
Министры, которые перебрались в «Северную зону», временно устроились в Ойтине; они встречались почти каждый день, за исключением Гиммлера, который находился в Любеке, и Риббентропа, который устроился в окрестностях Плёна. Чуть позже в район Фленсбурга прибыли Руст и Розенберг. Единственным министром, который часто ездил повидаться с Дёницем, был Шпеер. Еще одним контактом была беседа между Дёницем и Шверином фон Крозигом, уже описанная ранее. Работать было практически невозможно. Все ожидали конца. Когда правда о «болезни» Геринга просочилась, начались дискуссии о причинах этой катастрофы и проблемах преемственности. Геринг рассматривался как главный виновный за военное положение из-за провала люфтваффе. Политические ошибки свалили на Риббентропа и криминальных типов вроде Эриха Коха и Бормана. Личность Гитлера, истинного преступника, никогда не обсуждалась. Его смерть ожидалась со дня на день. Наиболее вероятным кандидатом на пост преемника считался Гиммлер. Если бы это право было предоставлено ему в завещании Гитлера, никто бы даже не обсуждал законность претензий рейхсфюрера. Даже в отсутствие завещания полагали, что у Гиммлера — наилучшие перспективы; казалось бесполезным ссылаться на параграф 51 Веймарской конституции, который назначал в таком случае преемником главы государства председателя Верховного суда рейха, потому что никто понятия не имел о его местонахождении. Представлялось более уместным срочное принятие юридической нормы, позволяющей передачу власти вооруженным силам. Однако никто не думал о фельдмаршале Кейтеле, который рассматривался всего лишь как креатура Гитлера. С другой стороны, Гиммлер, как начальник германской полиции, министр внутренних дел и командующий резервной армией, «сосредоточил в своих руках огромную фактическую власть». Во избежание конфликтов и недоразумений между правительством рейха и высшими военными властями в «Северной зоне», члены «Северного кабинета» сочли необходимым, чтобы Дёниц и Гиммлер поддерживали между собой постоянный контакт, главным образом чтобы пресечь сепаратистские тенденции. Шверин фон Крозиг отмечал в своем дневнике: «В Гамбурге и Бремене люди уже подумывают о „Северо-Западном Германском рейхе“, возможно, при правлении английского принца; для них рейх равносилен Гекубе».
Хотя при этих обстоятельствах Шверин фон Крозиг и не мог видеть иного решения, он питал серьезнейшие сомнения в отношении Гиммлера как преемника фюрера, поскольку имя рейхсфюрера СС было «справедливо или несправедливо связано с самой мрачной главой, какую, к несчастью, можно было бы найти в современной германской истории». Шверин фон Крозиг считал очень важным, чтобы при вступлении в должность Гиммлер объявил о целом ряде мер, доходящих до «изменения прежней политики и отказе от многого, что было отвратительно для людей как в самой стране, так и за ее границами».
Состав нового кабинета обсуждался также в Ойтине. Зельдте, Бакке, Дорпмюллер — все говорили Шверину фон Крозигу, что он — единственный кандидат на должность министра иностранных дел, если не канцлера.
1 мая пришло сообщение о смерти Гитлера. Теперь она уже «вряд ли могла кого-либо потрясти», но вместе с ней была и «удивительная новость о том, что он назначил своим преемником гроссадмирала Дёница». Узнав об этом, Шверин фон Крозиг отправился в штаб Дёница, чтобы обсудить дела со Шпеером. Последний, который часто бывал в канцелярии Дёница, сказал ему, что гроссадмирал ищет кандидата на пост министра иностранных дел и что он (Шпеер) предложил его (Шверина фон Крозига). Шверин фон Крозиг немедленно набросал радиообращение, которое, как он полагал, должен зачитать министр иностранных дел, но подчеркнул свою недостаточную квалифицированность для такой должности, утверждая, что он — «министр, чуждый иностранным, чужим делам», и к тому же слишком бесцветная персона для того, чтобы его имя ассоциировалось с какой-либо программой за рубежом. Дёниц, который был занят подготовкой своего обращения к германскому народу и вермахту, попросил Шверина фон Крозига через Шпеера принять эту должность. Шверин фон Крозиг попросил один день на раздумье.
Тем же вечером он нанес визит Гиммлеру на командный пост СС между Ойтином и Плёном. Здесь после смерти Гитлера царила праздничная атмосфера: он застал главарей СС в наилучшем настроении — они смеялись и пьянствовали, следуя принципу «Король умер — да здравствует король!». Сам Гиммлер предавался самым буйным фантазиям. Рейхсфюрер был убежден, что находится в безопасности в своей роли «номера 2» в новой Германии, и уже видел, что Монтгомери и Эйзенхауэр воспринимают его как «необходимый фактор закона и порядка» в борьбе против большевизма.
Заслушав обращение Дёница по радио, в котором тот обрисовал контуры своей программы, утром 2 мая Шверин фон Крозиг дал гроссадмиралу свое согласие, но только после длительной дискуссии, во время которой Дёниц взывал к его чувству долга и дал ему понять, что надеяться на лавры не приходится. С назначением Шверина фон Крозига новым министром иностранных дел Дёниц, таким образом, собрал всех наиболее важных членов своего правительства, которых считал необходимыми для реализации своей политики. В течение последующих нескольких дней он закончил формирование своего кабинета.
Глава 5Временное правительство рейха
Формирование правительства, заступившего на смену Гитлеру, было сложным и постепенным процессом. Хотя наиболее важные назначения состоялись между 2 и 5 мая, правительство все еще не было полностью укомплектовано, когда его члены 23 мая были арестованы. Настоящей отправной точкой стало третье радиосообщение из Берлина с изложением подробностей завещания Гитлера. Задержка с передачей инструкций от Гитлера показалась Дёницу подозрительной, а прилагавшийся к завещанию список министров содержал в себе определенные ограничения свободы действий для преемника. Поэтому первоначально Дёниц приказал своему помощнику сохранять документ в тайне. Потом он обсудил завещание со списком с Кейтелем и Шверином фон Крозигом, которые оба поддержали точку зрения Дёница, что, хотя Гитлер и мог назначить своего преемника, он не мог диктовать выбор члена правительства для этого преемника. До сих пор Дёниц был рад работать со своим министром иностранных дел в роли советника. Но сейчас, однако, он принял решение сформировать постоянное правительство.
Занявшись этим, Дёниц согласился с разделением Гитлером поста фюрера и никогда не требовал этого титула для себя. В поездке из Плёна во Фленсбург вечером 2 мая Дёниц обсудил формирование кабинета со Шверином фон Крозигом, своим только что назначенным министром иностранных дел. В своих мемуарах Шверин фон Крозиг говорит, что Дёниц хотел назначить его канцлером и подготовил по этому поводу объявление; но он, однако, понимал, что использовать такой титул, который когда-то принадлежал Бисмарку, в побежденной Германии было «равносильно святотатству». И этот пост, и этот титул до недавнего времени принадлежали Гитлеру — факт, о котором Шверин фон Крозиг не упоминает. Он предпочитает название «главный министр» для себя и «временно исполняющее обязанности правительство рейха» — для кабинета, чтобы подчеркнуть его временный и переходный характер, а также ограничения в обязанностях по отношению к задаче, которую предстоит решать. Представление Шверина фон Крозига о задаче, стоящей перед новым правительством, было описано Вальтером Донандтом, его членом, следующим образом: «Это собрание людей должно ощущать себя представителями рейха во всей его полноте; они должны, однако, считать своей задачей не сотворение политики, а спасение германского народа от глубочайшего экономического кризиса, выраженного в развале системы продовольственных поставок, транспорта, социального порядка и пр.».
2 мая члены кабинета рейха вручили прошения о своих отставках. Поэтому сейчас президент (Дёниц) и его главный министр должны были решить, кого из прежних министров оставить, а кого — уволить. Самое простое решение было принято по поводу партийных бонз, которые здесь не присутствовали, — Геринга, Геббельса и Бормана. Шверин фон Крозиг распорядился арестовать их, если они появятся. Геринг уже находился под арестом, и на запрос Кессельринга 5 мая, будет ли он отпущен в неоккупированную зону, был дан 6 мая по совету ОКВ отрицательный ответ. Однако тем временем Геринг ухитрился бежать, и в письме Дёницу он предложил свою кандидатуру вместо Йодля для переговоров с Эйзенхауэром по принципу «маршала с маршалом». Тем не менее, когда это письмо пришло, Йодль уже был в Реймсе, и дело положили под сукно. Геринг сдался американцам.