Дело в том, что мне не пришел код.
Я должен был получить код. Код, который сказал бы, что делать. Так записано у меня в инструкции.
Прямо сейчас мне не надо следовать никаким инструкциям. Мы с Мухой бесцельно несемся сквозь космос. Размышлять над этим долго я не могу: возникает чувство, от которого у Ксандера появляются круги под глазами. Однако не размышлять об этом просто невозможно.
– С чего ты взял, что код поступит? – спрашивает Муха.
– Не знаю, но уверен, что Рания обязательно его пришлет.
– С чего ты взял, что код загрузит она? – спрашивает Муха.
– Ни с чего.
– Тогда почему говоришь так?
Я не говорю, что верю в это. Я на это надеюсь. Однако Мухе вряд ли понятна идея веры или надежды.
Вряд ли она понятна и мне.
Поэтому я говорю:
– Святые диоды, как ты много вопросов задаешь.
– Это ты верно заметил, – соглашается Муха.
Дорогой Рез!
ЭТО БЫЛО КРУТО!!! Мы всем классом от радости кричали, когда ракета унесла тебя в космос. Честно признаюсь, в самом начале я глаза руками прикрыла. Нет, я знала, что ты справишься, просто… переживала за тебя.
Но вот ты наконец улетел! И мы все хлопали! Даже Брайан Вудс тебе хлопал, а ведь он ВООБЩЕ НИКОГДА не улыбается. То, что ты взлетел в космос, уже невероятно, само собой, но ты еще заставил аплодировать Брайана Вудса, поэтому гордись собою вдвойне.
Я сперва сильно злилась на маму за то, что она не разрешила мне дома остаться и вместе с ней запуск посмотреть. Она обещала взять меня в лабораторию и вместе со всеми оттуда посмотреть на посадку, но запуск, говорит она, это другое. Зато, когда ты улетел, она сразу прислала мне сообщение: целую кучу восклицательных знаков и сердечек.
Хотя все равно было круто с классом смотреть запуск, потому что миссис Эннис потом телевизор не выключила и мы увидели интервью с мамой! А она даже поблагодарила нас с папой, и еще – ситти, но уже по-арабски. Я для всех переводила. Потрясное было чувство.
По телевизору мама сказала, что тебе до Марса лететь семь месяцев. Семь месяцев – это же так долго! Ты один, в корабле… Тебе там скучно не будет? Тебе не будет одиноко? Надеюсь, что нет. Жаль, у тебя там папы нет. Он бы напек тебе штук 700 овсяных печенюшек с шоколадной крошкой. Помню-помню, ты не ешь печенье. Честное слово, очень жаль. Я уже говорила, но скажу еще раз: нет ничего лучше печенья, особенно как у моего папы.
Сегодня мне никак не уснуть. Только не потому, что я тревожусь или тоскую. Нет, впервые за долгое время это оттого, что мне хочется скакать и прыгать!
А еще, наверное, потому что я объелась печеньем. Хотя такого не может быть!
Ну все, пока, спокойной ночи. Теперь уж точно.
Твой друг,
Софи
P. S. Ты в космосе!!!!!!!!!!!
В одиночестве
Мы одни. Новый код не пришел.
Зато есть код, который учит, как управлять кораблем. Мы летим дальше, и я управляю полетом согласно инструкциям. Больше я не знаю, как и что мне делать. Большего я и не могу.
– Мы в ту сторону летим? – спрашивает Муха.
– Не знаю. Я веду нас как могу.
– Надеюсь, твоих стараний нам хватит.
– Мы же роботы. Мы не надеемся, – напоминаю я.
Так сказала бы на моем месте Джорни. Вот и я говорю это не потому, что верю в правдивость собственных слов, а потому, что стараюсь быть как Джорни. Я убежден, она бы лучше моего знала, как поступить в такой ситуации.
– Ты-то надеешься, – замечает Муха.
– Возможно. Иногда.
– Разве роботы говорят «возможно»? Или «иногда»? – спрашивает Муха.
– Не знаю. Для миссии лучше, если роботы не будут испытывать эмоций. На Марсе человеческим чувствам не место.
– Это что, правило такое? Смотрю, для роботов есть много правил. Кто тебя им учил? Меня вот никто.
Я думаю о Джорни.
– Один друг.
– А что такое «друг»? У роботов бывают друзья?
На это у меня ответа нет. У Джорни бы, наверное, нашелся. Может быть, друг – это тот, у кого есть ответы? Джорни «может быть» не говорила.
Она не говорила «надеюсь». И «иногда».
И «мне не хватает» тоже.
Поверить не могу, мне не хватает Джорни. Она же вела себя как зануда. Зато обладала массой данных. Точнее, ни капли не сомневалась в тех знаниях, которыми обладала. Хотелось бы и мне сейчас быть уверенным хоть в чем-то.
– Ну, так есть у роботов друзья или нет? – спрашивает Муха.
– Святые диоды, я не знаю.
– Ты говоришь о человеке в защитном костюме?
Ксандер и Рания. Думаю, их тоже можно назвать друзьями. Точнее не скажу. Сейчас эти данные никак не проверить. При мне лишь накопленные знания, и мне кажется, что накоплено их ужасно мало.
– Нет, это другой робот, – говорю я.
– Кто?
– Джорни.
– А, так бы сразу и сказал. Джорни я знаю.
– Я в курсе.
– Ты часто вспоминаешь о Джорни.
– Знаю. Прошу прощения за то, что повторяюсь.
– Не стоит. Видишь ли, у Джорни не было такого робота, как я.
– Что? – переспрашиваю я.
– Такого робота, как я, – повторяет Муха. – Как там меня называли люди в защитных костюмах?..
– Дрон, – подсказываю я.
Я помню абсолютно все, что говорил Ксандер. У меня отличная память, но и без нее, мне кажется, я бы запомнил все, что говорил Ксандер. Ведь Ксандер – мой приятель.
– Да, точно, дрон. У Джорни дрона не было.
Я обдумываю это.
А ведь Муха прав.
Как я сам не заметил. Сделай я это наблюдение вовремя, сразу бы понял, что к миссии на Марс готовят не Джорни. Не знаю, как я мог упустить такую информацию. Теперь, по собственной вине, я остался неподготовленным.
– Я не думал, что останусь один.
– Ты не один.
– Что?
– Ты не один, у тебя есть я, – говорит Муха. – Тебе дали дрон.
Наша миссия
Я продолжаю полет, руководствуясь старым кодом. По-моему, это не совсем верно, но выбора нет.
В памяти, то есть в базе данных, кое-что всплывает. Как-то поздно вечером в лаборатории Рания общалась по телефону с тем маленьким человеком в защитном костюме, которого приводила к себе на работу. В тот день, когда меня впервые отпустили поездить. С человечком по имени Софи. С человечком по имени Комарик.
Рания пела песенку, а из трубки слышно было, как Комарик ей подпевает. При помощи этой песни Рания внушала Комарику спокойствие и уверенность.
– Мерцай, звездочка, мерцай, – говорю я.
– Что? – спрашивает Муха.
– Это я пою.
– Роботы вообще поют?
– Да. – То есть возможно. Нет, возможно, не поют. В общем, да. Да, святые диоды, конечно!
– Мне нравится, – говорит Муха. – Хорошая песня.
– Мне тоже нравится.
У меня нет нужных слов, чтобы объяснить почему, но никогда еще я так не хотел их подобрать.
– Летим прежним курсом, – говорю я Мухе.
– Мерцай, мерцай, – подпевает мне Муха. – Научишь, как там дальше поется?
Я по памяти пою песню, и тут же становится ясно, что Муха поет куда лучше меня. Видимо, дроны – они такие.
– Мерцай, мерцай, – повторяю я, лишь бы только Муха пел дальше.
– Звездочка, – подпевает он, и я представляю улыбку Рании за прозрачным щитком шлема.
Дорогой Рез!
Да уж, давно я тебе не писала. Я успела в седьмой класс перейти, а это совсем не шестой. Раньше было два учителя, теперь сразу пять. Уроки у нас на последнем этаже школы, и мне надо каждый день проходить по 100 ступенек, хотя у семиклассников перемены короче, чем у шестиклассников. Нечестно.
Но пишу я тебе не поэтому. Просто мне СНОВА не спится. А все из-за ТЕБЯ, Рез! Где ты там? Почему с мамой не свяжешься? Она говорит, типа НАСА точно знает, где ты, показала мне радар у них на сайте. Круто, конечно, но лучше бы она мне что-нибудь… ну, такое… секретное показала. Ты на радаре как мигающая точка. Я то есть должна была увидеть ее и успокоиться. Ага, сейчас! Глядела я на эту точку и все думала, как тебе в космосе одиноко. Аж все внутри сжалось.
Короче, мама заверяет, будто НАСА в курсе, где ты, но на связь с тобой выйти не может. А я даже не знаю почему. Тебе что, трудно на сообщение ответить? Нет, я понимаю, в жизни разное бывает. Ну вот я сама, например, папе иногда не отвечаю на сообщения, когда на уроке сижу. Во-первых, на уроках телефон нельзя вынимать, так чего мне вообще сюда писать? А во-вторых, иногда папа меня просто достает.
Тебя кто-то в НАСА достал? Да, мама бывает очень строга, но она правда за тебя волнуется. Или, может, она и на твои вопросы вопросами отвечала? Это реально бесит, но ты уж ответь ей, ПОЖАЛУЙСТА. Разве ты не хочешь помочь ей? Тебе же никак без инструкций от НАСА, если хочешь невредимым сесть на Марсе!
Ситти просит меня не тревожиться. Мол, мама о тебе позаботится, у нее в НАСА целая команда… Как же, позаботились они о тебе! И почему взрослые вечно говорят такие глупости? «Не тревожься, не бойся…» Ну-ну, как можно взять и перестать? Если бы все было так просто, давно бы никто не тревожился.
Я вчера к папе пошла и пожаловалась. Думала сперва, что он станет утешать меня, как мама и ситти, но он не стал. Вместо этого сказал, что ты сообразительный и обязательно справишься. А знаешь почему? Ты стойкий! Папа напомнил, как тебя зовут, и теперь мне еще больше нравится твое имя. Хотя ты и с моим тоже не оплошал бы, не сомневаюсь. Обалденный и Замечтательный Космолетающий Дракон. Правда же крутое имя?
Но тебя зовут Резилиенс, и это хорошее имя. Я сегодня ночью повторяю его, снова и снова, чтобы прогнать щекотку из живота. Я правда-правда верю в тебя, Рез.
Главное, ответь уже маме, пожалуйста, ладно? Поскорее, а то мы тут все изведемся.
Твой друг,
Софи
Рациональность
Ни нового кода, ни инструкций. Я жду, жду и жду, но все напрасно.
– Когда же придет этот код? – говорю я.