– Думаю, надо подождать, – отвечает Муха.
– Ожидание просто ужасно.
Навигационные приборы сообщают, что мы быстро приближаемся к Марсу. Вот-вот начнется посадка.
Мне нужен новый код. Мне нужна помощь людей в защитных костюмах. Где-то во мне просыпается чувство тревоги. Оно стучится в процессор, как барабаны в песнях Ксандера. Бум-бум-бум.
– Мы приближаемся к Марсу, – говорю я Мухе.
– Как думаешь, что там снаружи? – спрашивает он.
– На Марсе?
– Нет, прямо сейчас.
– Не знаю. – Ни разу еще об этом не задумывался.
Нас окружают белые стены. Меня всегда окружали только белые стены. Меня всегда окружал только чистый воздух без органических частиц. Стерильный и отфильтрованный.
– Забавно думать об этом, – говорит Муха.
– Забавно?
– Меня это радует.
– Ты испытываешь эмоции?
– Думаю, да, – говорит Муха. – Я перенял их из твоей системы.
– О нет, – говорю я.
– Что такое?
– Нам не положено испытывать эмоции. На Марсе эмоции бесполезны. Будь добр, разучись их испытывать.
– Но ведь у тебя они есть. Я от тебя эти данные получил.
– Знаю, но эмоции – это плохо. Их у меня быть не должно.
– С чего ты взял?
– Святые диоды.
– А, все ясно, – говорит Муха. – Это тебе Джорни так сказала.
– Да, – говорю я.
Не знаю, как действовала бы на моем месте Джорни, но она явно приняла бы рациональное решение. Вот и мне надо поступать так же.
– Нам надо быть рациональными, – говорю я Мухе.
– Ладно, – отвечает он. – Только я тебе одну вещь скажу: хотеть знать, что там снаружи, – это, по-моему, рационально.
Что там снаружи, я ни разу не видел, а думать о том, чего ты не знаешь, тяжело. Однако стоило этой мысли попасть мне в процессор, и от нее уже не избавиться.
– Система говорит мне, что там, вдали от нас, много-много звезд.
– Мерцай, мерцай, – поет Муха.
Я начинаю понимать, зачем Ксандер и Рания дали мне дрон. Это был рациональный выбор.
Звезды
Муха поет про звезды, а я ищу их в космосе. Такая заложена в меня программа навигации. То есть я не вижу сами звезды, зато моя система знает, где они, и ориентируется по ним. Звезды – моя карта полета на Марс.
– Ты знаешь, как выглядит звезда? – спрашивает Муха.
На этот вопрос мне трудно ответить.
– Могу себе вообразить, – говорю я, впервые употребив слово «вообразить».
Так-то роботы не фантазируют, но моя система позволяет мне использовать воображение.
Я говорю об этом Мухе:
– Опираясь на имеющиеся у меня данные о звездах, я создаю внутри своего компьютерного мозга визуальный портрет.
– Вот бы и мне научиться воображать, – отвечает Муха. – Мне бы хотелось увидеть звезду.
– Если войдешь в мою систему, то увидишь, как я себе ее представляю.
Муха молча перебирает данные у меня в системе. Такими нас создали – чтобы мы могли делиться знаниями. Приятно сознавать, что ему доступны все мои знания, а мне – его. Это, правда, лишает нас того, что люди в защитных костюмах называют личным пространством. Я пока толком не понял еще почему. До сих пор мне нравилось делиться данными с Мухой.
– О! – говорит он. – Какой классный образ! Теперь мне еще больше охота увидеть настоящую звезду.
– Успеем на них насмотреться. – У меня в коде записано, что атмосфера на Марсе разреженная, и это оптимальные условия для наблюдения звезд. – Нам будет мешать только пыль. Она иногда закрывает обзор, а в больших количествах и вовсе опасна для нас. Пыльных бурь следует избегать.
– Избегать пыли и наблюдать звезды, – делает вывод Муха.
– Да, – гордо говорю я, потому что это похоже на рациональную формулировку задачи.
Джорни бы, наверное, тоже гордилась. При этой мысли моя гордость становится еще сильнее.
– Мерцай, мерцай, – поет Муха.
У меня внутри все дрожит от звуков этой песни.
– Мерцай, мерцай, – подпеваю я.
КОД
Он поступил!
– Пришли инструкции от Рании, – сообщаю я.
– С чего ты взял, что они от Рании?
– Просто знаю. – Моя система всегда определяет код Рании. Никто не пишет такой четкий код без багов, как Рания.
– Теперь все будет хорошо, – говорит Муха.
– А ты ждал другого?
– Я не знал, чего ждать. Просто ты научил меня песне…
– Не потому, что сам ждал беды.
– А-а…
– Я научил тебя петь, чтобы скрасить нам ожидание.
– И это сработало, – соглашается Муха. – Но я-то думал, что песня – средство утешения.
– И это тоже верно, но ведь плохим ожиданиям сбываться не обязательно?
– Точно, – отвечает Муха. – А песня все равно хорошая.
– Согласен.
Я обрабатываю код, и наша капсула слегка поворачивается, меняет угол, выравнивает траекторию. Мы входим в атмосферу Марса.
– Ну, началось, – говорю я.
– Застегнуть ремни, – командует Муха.
– Что?
– Так вроде один человек в защитном костюме говорил.
– Ладно, застегнуть ремни, – повторяю я.
– Или он говорил «пристегнуть»?
– Святые диоды, ладно. Пристегнуть ремни.
– Пристегнуть ремни, – повторяет Муха. – Да, точно, именно так.
– Пристегнуть ремни. Курс – на Марс, – говорю я.
Дорогой Резилиенс!
ТЫ НАШЕЛСЯ!!! А знаешь, кто мне сказал? Нет, не мама, и даже не мой комп.
Это была ситти!
Мама позвонила ей среди ночи, прямо с работы, и ситти сразу же бросилась ко мне. Разбудила, потому что знала, как мне захочется все узнать. Я сперва не хотела просыпаться, а потом, как услышала, что она говорит, сразу себя почувствовала прямо счастливой!
Ты получил коды!!! Значит, не разобьешься. Нет, я и не сомневалась, что ты останешься цел… Ну ладно… все-таки побаивалась. Но и в тебя тоже верила!
Я танцую, ношусь по комнате. А у тебя есть танец победителя? Я когда свой исполняю, то, как мельница, кручу-верчу руками. Но это только если меня точно никто не видит. Хотя знаешь что? Когда ты наконец вернешься, я его тебе станцую.
Твой друг,
Софи
Часть третья. Странствия
Падение
Мы в атмосфере Марса.
Раздаются хлопки. Это отстреливаются ускорители.
– Пока, ракеты, спасибо вам, – прощается Муха.
Я не знаю, слышат ли его ракетные ускорители. За все время полета нам так и не удалось с ними поговорить. Тем не менее со стороны Мухи это очень учтиво. Я не первый раз замечаю, какой Муха вежливый. Мне пока еще не доводилось встречать другие дроны, но я убежден, что среди них нет таких, с которыми я был бы рад упасть на поверхность планеты из космоса.
Мы ускоряемся. Система постоянно сообщает об изменениях в скорости и наклоне.
– Ты это слышишь? – спрашивает Муха.
Слышу.
– Это ветер.
– Ветер?
– Да, ветер. Система говорит, что словом «ветер» обозначается движение воздуха.
– Много же твоя система знает.
– Да, – говорю я.
– И это хорошо, – отвечает Муха.
Похоже, и он рад вместе со мной упасть из космоса на поверхность планеты.
Парашют
Скорость растет.
Мы несемся и несемся вниз и вниз.
Раздался новый хлопок. Это раскрывается парашют. Парашют – еще одно средство, без которого мягкой посадке не состояться. Чем мы ближе к поверхности, тем меньше остается вокруг нас с Мухой деталей корабля. В конце концов на Марс сядет лишь только мой корпус cо спрятанным внутри него Мухой.
Парашют замедляет падение. Мы начинаем скользить. Мы парим. Движемся плавно и грациозно. Это движение напоминает песню, которую Рания включила мне напоследок в лаборатории. Песню, которая вызывает улыбку.
Я вспоминаю темные круги под глазами у Ксандера. Вспоминаю тревогу на лице Рании, когда она делала вычисления. Парашют раскрылся. Скорость падения снизилась. Все получилось! Парашют нам помог! Очень-очень хочется сообщить об этом на Землю.
Но я жду, жду и жду.
– Рез, мы уже на месте? – спрашивает Муха.
– Почти, – говорю я.
– А теперь?
– Еще немного, Муха. Надо подождать.
Мы почти на месте.
Однако «почти» не считается.
А ждать тяжело.
Последний этап
Ракеты под нами издают громкие хлопки и плюются огнем. Бах-бах-бах. Все так и было задумано, чтобы мы могли набрать скорость, обратную притяжению Марса. Говоря проще, все так и было задумано, чтобы мы не разбились. Эта задумка – результат сложных вычислений, которые много-много раз проделывали Рания и Ксандер.
Если разобьемся, моя система разлетится на части. Я перестану функционировать, и тогда конец миссии.
Мне бы очень не хотелось разбиться.
Система сообщает, что мы все ближе и ближе. Скорость велика. Она просто очень велика. Близится момент посадки.
«Поехали!» – проносится у меня в процессоре, когда отваливается тепловая защита и пол под нами с Мухой. Мои нижние камеры впервые видят Марс.
Ого.
Так сказал Ксандер, когда я в первый раз поехал.
Мне видна только красновато-бурая поверхность, но все равно…
Ого-го.
Передо мной уже не белые стены.
Я смотрю и вижу.
Система проводит беглое сканирование и регистрирует красный и бурый пигменты. А еще она говорит, что ландшафт неровный и каменистый. Жду не дождусь, когда можно будет проехаться.
Мои камеры начинают делать снимки. Я пока не могу отослать их ни Ксандеру, ни Рании, но все равно фотографирую. Отправлю потом. Вот бы и они видели все это своими глазами. Стоп, меня же сюда и отправили, чтобы я стал их глазами на Марсе. Постараюсь никого не подвести.
Мы продолжаем сближаться с поверхностью. Я шлю в лабораторию сообщения о нашей скорости, о силе притяжения, об изменении угла нашей траектории и представляю, как там, в Центре управления, сидят Ксандер и Рания. Как они ждут.
Впрочем, моих сообщений они не получат, пока я не сяду. Или пока я не разобьюсь. А до тех пор им остается только ждать. Ждать – тяжело, это я знаю.