Некоторое время я молчу, обдумывая многие вещи. Удастся ли найти окаменелость? Получится ли заново включить Кариджа? Но самое главное – я не могу перестать смотреть на бледную белую точечку, на Землю, и гадать, как там Джорни. Сидит ли она одиноко в темноте, которая никак не сравнится с ночью на Марсе?
«Тебе бы тут понравилось, – думаю я. – Надеюсь, однажды мне удастся рассказать тебе обо всем. Хотя ты и тогда будешь делать вид, словно знаешь о Марсе больше моего. Это вызовет во мне чувство под названием "раздражение". Ты часто меня раздражаешь. Но я по тебе все равно тоскую».
А пока я думаю, раздается новый звук. Хлопок. Я быстро настраиваю камеры и сканирую окрестности.
– Что это? – спрашивает Муха.
– Ветер, – подсказывает Страж.
– Смерч? Нам в смерч попадать никак нельзя, – напоминает мне Муха.
– Знаю, Муха, но вряд ли это смерч, – говорю я и проверяю визуальные данные. Смерчей поблизости не заметно.
– Мне отсюда все прекрасно видно, это не смерч, – сообщает Страж. – Это, скорее всего, был ветер.
– Ты уверена, что это ветер? – спрашиваю я, продолжая осматриваться. Мои камеры увеличивают изображение и меняют угол обзора. В темноте я различаю очертания окружающих нас гористых холмов. – Звук другой.
– Уверена, – говорит Страж. – Ветер, налетая на горные массивы, часто производит именно такой звук.
Я так и не заметил в окрестностях ничего необычного, но от ощущения, что источник звука – не ветер, отделаться не могу. Прямо слышу, как Джорни велит мне вести себя рационально. Отпустить это ощущение, избавиться от эмоции.
Однако звук не дает мне покоя.
Исследование
Несколько месяцев я катаюсь вокруг места посадки. Муха так и сидит внутри моего корпуса, потому что разрешение на вылет не дали. Терпение Мухи истощается. Видимо, он, как и я, ждать не любит.
– Ну, когда уже? – ноет он.
– Скоро, – отвечаю я.
– Вчера ты говорил то же самое.
– Скоро, – повторяю я в надежде, что не ошибаюсь и разрешение правда скоро придет.
Мне и самому, конечно же, не терпится приступить к важнейшему этапу миссии. Отыскать нечто, что даст нам обратный билет. Однако с Мухой я этим не делюсь, ожидание и так дается ему нелегко.
Тем временем я при помощи лазера исследую грунт и минералы. Делаю тут и там небольшие открытия. Отправляю в Центр управления маленькие порции данных. Но ведь меня сюда не мелкие открытия делать прислали.
От меня ждут крупных свершений.
– Сколько дней мне еще ждать? – спрашивает Муха.
– Точной оценки я дать не могу.
– Откуда тогда знаешь, что скоро?
– Знаю, и все тут, – говорю я. – Просто потерпи еще немного.
– То же самое ты и вчера говорил.
– И сегодня говорю.
Завтра, надеюсь, ответ будет иным. У меня в журнале сказано, что технически завтра наступит через два часа тридцать семь минут и тридцать восемь секунд. Роботы, естественно, не понимают, что такое время, но я слежу за его ходом при помощи встроенного журнала. Люди измеряют время, деля его на отрезки: годы, месяцы и дни. Дни на Марсе длиннее, чем на Земле, примерно на сорок одну минуту, и я неизменно стараюсь использовать эту дополнительную сорок одну минуту с наибольшей пользой.
В ожидании команд из Центра управления я плавно въезжаю на песчаную дюну, которую сравнительно несложно преодолеть. У горизонта виднеется неровная линия горной гряды. Делаю для себя пометку: постараться держаться песчаных участков.
– Ты еще не нашел окаменелость?
– Нет, Муха, – говорю я. – Еще нет.
– А нам не надо искать ее в каком-то определенном месте?
– Вот это и предстоит выяснить.
– То есть нам самим надо догадаться, в каком месте всей этой планеты искать окаменелость?
– Не надо разгоняться, – говорю я, чувствуя, как задергался внутри меня Муха. Если робот слишком разгонится, у него зависнет процессор. – Люди в защитных костюмах не просто так посадили нас в кратере Езеро. Они думают, что давным-давно здесь была вода. И если так, то где-то в кратере могут найтись и окаменелости.
– Что еще за вода? – спрашивает Муха.
– Вода состоит из двух частиц водорода и одной частицы кислорода, – подсказывает Страж.
Она чаще молчит, но, бывает, неожиданно вмешивается в наши с Мухой беседы. Мухе не всегда нравятся распоряжения Стража, а я на ее счет пока не определился.
– Ты что, постоянно нас слышишь? – спрашиваю я у Стража.
– Чтоб мне рухнуть! Разумеется. А иначе какой смысл?
– В каком смысле – смысл? – спрашивает Муха.
– Все просто, – говорит Страж. – Моя задача – направлять вас. Приглядывать за вами. А это выполнимо, только если я постоянно могу отслеживать вас и слышать.
– О, – произносим мы одновременно с Мухой, и я вспоминаю, как порой одновременно говорят Ксандер и Рания.
– Вода очень важна, потому что поддерживает жизнь, – говорю я. – Это значит, что мы вполне можем найти окаменелость там, где когда-то была вода.
– Чью жизнь она поддерживает? Людей в защитных костюмах? – спрашивает Муха.
– Да, – отвечает Страж. – Вода нужна только людям. Мне – нет. Резилиенсу – тоже не нужна. И тебе.
Потому что роботы технически неживые, хочется мне добавить. Если думать об этом слишком долго, у меня возникает неприятная эмоция. Впрочем, не успеваю я поделиться своими чувствами касательно технического определения жизни, как ход моих мыслей прерывает звук.
Тот самый звук. Странный звук, который мы уже слышали.
Я ошибся, приняв его в прошлый раз за хлопок. Прислушавшись, понимаю, что это протяжный и высокий свист.
– Слыхали? – спрашивает Муха.
– Всего лишь ветер, – напоминает Страж.
– Этот звук доносится издалека, – говорю я. – И еще ветер всегда звучит ровно, неважно, откуда он дует, ведь так?
– Чтоб мне рухнуть! Просто ты еще не привык к Марсу. Заверяю тебя, это всего лишь ветер, – говорит Страж.
Надо вести себя рационально, я знаю.
Меня создали быть рациональным.
Однако я снова сканирую окрестности в попытке определить источник звука. Надо точно выяснить, что это.
Мне хочется верить Стражу, но я сомневаюсь, что так свистит ветер. Сильно сомневаюсь.
Жаль, ни с кем больше не посоветуешься, например с Ксандером или Ранией, и поэтому я включаю микрофон. Записываю звук и отсылаю его в Центр управления. Надеюсь, Ксандер и Рания догадаются, о чем я их спрашиваю: ветер ли это?
Дорогой Резилиенс!
Ты на Марсе уже давненько. Как там? Привыкаешь? Тебе не одиноко? Или, может, тебе нравится, что всё вокруг – только твое?
Лето пролетело незаметно, и я снова пошла в школу. Уже в восьмой класс. А на Марсе сейчас лето? Мне вроде как положено знать. Ладно, у мамы спрошу. Она, помню, говорила как-то, что там средняя температура – примерно минус 81 градус12. Какое же лето с такой холодиной? Ну, вообще, я понимаю, что это не наше лето, но в принципе-то время года такое там есть? Ладно, проехали. У меня подруга есть, Иммани, вот она бы сейчас сказала: «Софи, хватит тупить!»
Она постоянно мне теперь говорит, типа я туплю. Может, и так, но я все равно ее лучшая подруга. Правда, когда она говорит «не тупи», меня это обижает. Чувство, вообще, будто мы с ней с разных планет. Догоняешь?
М-да, хотела, чтобы письмо повеселей получилось, но не вытянула. Не тупи… Вот твой дрон-вертолет, наверное, тебе так не говорит. Повезло, уж поверь мне. Я, кстати, жду не дождусь, когда твой дрон полетит. Мама сказала, что недолго осталось.
А я все слушаю новую запись с Марса, которую ты прислал. В НАСА говорят, на ней звук какой-то, но его не могут распознать. Я уже голову сломала, что это такое может быть. Спрашиваю у мамы: а вдруг пришельцы? Она смеется. Но ведь и «нет» не говорит!
Надеюсь, что тебе встретились марсиане. И что они неплохие. Поприятней Иммани то есть.
В общем-то, папа с мамой заметили, что мне нелегко. Папа говорит, среднюю школу никто не любит, но мне так не кажется. Другим вполне норм. Одноклассники по коридорам носятся, ржут и все такое. Мама говорит: найди своих. А как это? Лучшая подруга – разве не «свои»?
Еще я футбол забросила. Мама с папой не в восторге, но мне больше не хочется играть. Не знаю, почему так. Решила, что не мое просто. Вот, думаю теперь пойти в школьную газету. Мне нравится писать тебе. Может, и в редакции понравится.
Ладно, пойду-ка я, попробую снова уснуть.
Твой друг,
Софи
Странствия
В Центре управления про запись ничего не говорят. Я не знаю, что они там решили по поводу звука. Пришли к выводу, что это просто ветер, или думают дальше?
Я часто слышу этот звук вдалеке. И, услышав, всякий раз напоминаю себе, что надо сохранять рациональность. От меня ведь ждут рациональных решений. Просто ветер?
Порой я верю в это, а порой – нет.
Целыми днями я исследую Марс и жду, когда наконец Мухе разрешат полетать. Уж тогда мы приступим к выполнению миссии по полной программе.
Бывают дни, когда ждать проще. Бывают дни, когда не так трудно забыть о звуке издалека.
Я качу по песку, фотографирую собственные следы и прислушиваюсь к звуку.
Я качу себе, качу и качу.
Полет
Я размышляю о странном звуке, который явно издает не ветер, но тут мне приходит сообщение. Это из Центра: пора готовить Муху к первому вылету.
Я как раз взбирался по каменистому склону из очередной впадины и от возбуждения чуть не упал. Колеса не подвели, сцепились с грунтом надежно. Марсианские кратеры и расселины все еще мне в диковинку: бывает, я, сам того не заметив, начинаю крениться, однако шесть колес цепко держатся за поверхность. Их работа для меня просто загадка, но до сих пор они служили мне верно.
Я пока ни разу не опрокинулся.
– Подыщи ровное место с несложным ландшафтом. Это будет идеальная площадка для запуска Мухи. Место, где ты сейчас, не годится.