– Ты хорошо справляешься, Резилиенс, – говорит Страж.
– Но ведь не я решил проблему.
– Нет, ты.
– Это ты сказала, что делать.
– Мы работали сообща. Проблема решена, и я довольна исходом. Вот и ты радуйся.
– Ну ладно, – говорю я.
Мне хочется, чтобы радость охватила мою систему, однако происходит это не сразу. Тревога, одолевавшая меня, не прошла до конца. В том, чтобы чувствовать себя беспомощным, приятного мало. Это даже совсем не приятно.
Навожу объектив камеры на звезды. Каждую ночь видимость разная. Иногда кажется, что мне открывается почти вся вселенная, а иногда из-за пыли не видно ничего.
Сегодня ясно и звезды светят ярко. Небо такое красивое, что я на миг забываю о том, как застрял.
Я смотрю на звезды и размышляю.
– Как думаешь, где-то там есть другие планетоходы? – спрашиваю я у Мухи.
– Не знаю, – отвечает он.
Я ищу на небе бледную белую точку, Землю, но сегодня ее не найти.
– Интересно, что там поделывает в лаборатории Джорни?
– И мне интересно, – признается Муха. – Кстати, Рез…
– Что?
– Ты, смотрю, много о чем размышляешь.
– Так уж вышло.
– Мне нравится. Нравится размышлять вместе с тобой.
– А мне нравится, что тебе нравится размышлять со мной, Муха.
Делаю снимок ночного неба. В Центре не просили его фотографировать, но мне самому так захотелось.
Захотелось, чтобы они видели то же, что вижу я. Чтобы размышляли как я. Отправляю им снимок.
Скальное образование
На последней записи с камер Мухи я вижу лабиринт из валунов, расположенных в причудливом порядке. Камни складываются в извилистый путь на огромную столовую гору – высокую гору с плоской верхушкой. Посередине правого склона горы зияет отверстие, похожее на вход в тоннель. Добираться до него пришлось бы прямо по каменистому склону. Это нелегко, но если бы я решился, то смог бы проникнуть внутрь. В системе так и зудит от любопытства.
Я заново пересматриваю запись.
– Видишь? – спрашиваю у Мухи.
Он у себя в системе смотрит свое же видео вместе со мной.
– Да-да, – говорит Муха. – Но ты глянь, местечко-то опасное, не думаешь?
– Мне кажется, надо его исследовать, – говорю я.
– Что обсуждаете? – спрашивает сверху Страж.
Она не видит записи, а потому не может оценить, насколько это скальное образование выглядит многообещающим. Вот и приходится докладывать обо всем, что мы нашли на поверхности, чтобы уже она произвела нужные вычисления и дала оптимальный совет.
– Муха обнаружил очень интересное место. Оно заметно отличается от того, где я сейчас нахожусь. Разумно предположить, что там мы можем найти следы древнего водоема.
О том, что в недрах горы может быть окаменелость, я молчу, но внутри меня зреет надежда. Отделаться от такого сильного и прекрасного чувства нелегко.
– Вот как? – произносит Страж. – Считаешь, исследование этого места стоит того, чтобы отклониться от прежнего курса?
– Ой, ну я лично не знаю, – говорит Муха. – Я вообще-то не искал интересных местечек. Просто летал по округе, высматривал пыльные бури и выбирал дорожку поровней. Может, не стоит соваться туда, где ты почти наверняка застрянешь? К тому же крюк очень большой.
– Разрази меня разряд, – отзываюсь я. – Я хочу обследовать то место именно потому, что почва там другая. Даже на зернистом снимке видно, что красный цвет почвы имеет иной оттенок. Не такой, как здесь.
– Ты уверен? – спрашивает Страж.
Я в двадцать девятый раз воспроизвожу запись.
– Нет, не уверен. Снимок слишком зернистый.
– Ладно, ладно, – уступает Муха. – Знаю, изображение слегка нечеткое, но ведь я и не думал снимать именно это скальное образование. Просто хотел…
– Мы знаем, Муха, – перебивает Страж. – Никто не критикует твою съемку.
– Эй, да ты меня теперь по имени зовешь!
– Чтоб мне рухнуть! Не заставляй меня жалеть об этом. Резилиенс, как думаешь действовать дальше?
И снова издалека до меня доносится непонятный звук. Тот, в котором Страж определяет вой ветра.
Я прямо чувствую, что подобрался к чему-то стоящему. Не знаю, откуда мне это ясно, просто ясно, и все тут. Еще одно странное ощущение, от которого непросто отделаться.
Я вспоминаю, как Ксандер гладил меня по голове-компьютеру рукой в перчатке. Как в последнюю ночь говорила со мной – именно со мной – Рания. Думаю о том, как иногда ты, еще не зная чего-то, успеваешь это почувствовать.
– Скальное образование нужно исследовать, – говорю я. – Меня прислали сюда проверять все интересные места. Невзирая на опасности.
– Хорошо, ты прав, – уступает Страж. – Это твоя миссия. Думаю, мы договорились. Можешь отклониться от прежнего курса.
– Рез, ты уверен? – спрашивает Муха.
– Разрази меня разряд, – говорю я. – В путь!
Дорогой Рез!
Знаю, давно я тебе не писала. Хотела бы свалить на учебу, но… Нет, вообще, это так, просто дело не только в уроках. Надо же, вроде и правдиво говорю, но все-таки это не полная правда. Твой мозг способен это осмыслить?
Мама больна.
Я пишу это, и мне самой плохо.
Пока еще никто не знает, что с ней. Врачи берут кучу анализов, проводят обследования. По ночам мама с папой шепчутся, думают, что я сплю и не слышу. Хоть бы кто-то сказал мне, что действительно происходит.
Я не знаю, чего ждать. Ситти упрашивает маму отдохнуть, заняться здоровьем, но мама не хочет. А папа твердит, мол, ее надо поддерживать, что бы она ни решила.
Мама все время говорит, что в НАСА все в растерянности. Не могут понять, зачем ты свернул так далеко в сторону. А вот маму очень радует, что ты думаешь самостоятельно. Кругом недоумевают, а она просто наблюдает за тобой и спокойно ждет. Она тебе доверяет.
То есть с ней, может, вообще все плохо, а она тебе доверяет?! Прямо мне легче от этого должно стать! Она обожает повторять, как гордится тобой, но мне-то что с того? Прямо зло берет. Бесит. Только я не хочу на тебя злиться. И на маму тоже не хочу.
Злюсь на весь мир.
Твой друг,
Софи
Опасный полет
Путешествие до необычного скального образования отнимает неожиданно много времени. К тому же, уклоняясь от пыльных бурь, мы следуем не самым прямым путем. Да и поверхность становится менее проходимой, мне не так-то просто вращать колесами.
Я, как никогда, проникаюсь понятием «усталость».
Что еще хуже, участок ближе к лабиринту из валунов оказывается совсем неровным и труднопреодолимым. Колеса едва не теряют сцепление с грунтом, меня трясет и качает.
– Рез, ты не думаешь, что мы и так уже близко подобрались? – спрашивает Муха. Впереди и правда уже виднеются валуны.
– Ты изнашиваешь свою систему, – предостерегает Страж.
– Знаю, – говорю я. Колеса действительно работают с натугой и вращаются не так плавно. Да и сам я покрыт слоем пыли. – Но ведь я прилетел сюда работать.
– Тут ты прав, – соглашается Страж.
– Рез, прошу тебя, осторожней, – говорит Муха.
Я беру чуть правее, огибая россыпь торчащих из грунта крупных, зазубренных камней. Мы приближаемся к первому из валунов лабиринта, однако до столовой горы с тоннелем в склоне остаются еще многие мили. Я поддаю ходу, но тут колеса начинают захлебываться.
Нет, только не снова.
Я еду дальше. Колеса издают тот же звук, но я не останавливаюсь.
– Рез! – зовет меня Муха.
– Рез, – вторит ему Страж.
– Я хочу попасть в тоннель, – говорю я.
– Не понимаю, о каком тоннеле ты говоришь, – отвечает Страж.
– Когда Муха снимал здесь, то на записи за лабиринтом из валунов я видел столовую гору с отверстием тоннеля в склоне.
– Тогда почему ты не отправил туда Муху?
– Так ведь… – Я умолкаю.
Оглядываюсь при помощи камер: кругом поднимаются разнообразные скальные образования с неровными и острыми выступами. Все они расположены бессистемно, а ветер обдувает их с воем, взметая клубы пыли.
– Мне кажется, здесь не лучшее место для полетов, – говорю наконец я. – Тут небезопасно.
– Рез, я справлюсь, – заверяет меня Муха.
– Соглашусь с Мухой, – произносит Страж. – Ветер создает нелетные условия, но и поверхность тоже непроходима. Перед тем, как ехать дальше, важно собрать больше данных.
Муха выскакивает из меня наружу, и его тут же сбивает ветер. Муха быстро выправляется, но, глядя, как его мотает туда-сюда, я по-человечески нервничаю. Тем временем приходит сообщение из Центра.
– Нас просят соблюдать осторожность, – говорю я.
– Что это значит, Рез? – спрашивает Муха, опустившись на песок. Когда он не летает, то выглядит крохотным. Его раскачивает на ветру взад-вперед.
– Они подтвердили твои вычисления, Страж. Говорят, что погода нелетная.
– Вылет запрещен? – уточняет Страж.
– Нет.
– Тогда решать тебе.
– Мне?
В системе крепнет ужасное чувство тревоги. Тогда я с легкостью вызываю в памяти образ Джорни. Память у меня отличная, но это еще не значит, что я знаю, как поступила бы Джорни на моем месте.
А жаль.
– Да, – говорит Страж. – Решение за тобой.
И снова издалека, отдаваясь эхом, доносится странный звук. Я внимательно прислушиваюсь. Это, конечно, может быть просто ветер, вот только колебания звука какие-то другие.
И этот звук словно обращен ко мне. Хочется откликнуться, найти его источник, узнать все про него.
Достаю из системы запись с камеры Мухи и пересматриваю. Изображение очень нечеткое, не разобрать, что собой представляет поверхность вокруг столовой горы. Мне даже неясно, сумею ли я забраться в отверстие тоннеля.
Было бы неплохо собрать больше данных.
– Рез, прошу тебя, дай попытаться, – умоляет Муха.
– Не знаю…
– Ты же говорил, что это важно. Я хочу помочь, мы команда.
Не успеваю ответить, а Муха уже взвился и улетает. Ветром его едва не сносит в сторону, но все же он выправляет траекторию. С его камеры поступают очень ценные данные.