избегать подобных человеческих ошибок. Мы созданы принимать обдуманные решения.
Под потолком загораются лампы. Это знак: вернулись люди в защитных костюмах. Сперва их немного, но вскоре вся лаборатория как-то внезапно наполняется звуками шагов и голосами.
– На Марсе я буду принимать обдуманные решения, – говорю я.
– Хорошо, – отвечает Джорни.
– Правда буду, – обещаю я ей.
Я буду марсоходом, который оправдает доверие.
Дорогой Рез!
Мама показала на фото, как ты выглядишь. Ты теперь совсем другой. Раньше был только мозг, а теперь прямо красавец! Я, правда, маме этого не сказала.
Пока мамы нет, я засыпаю вопросами о тебе папу и ситти. Папа говорит, что лучше у мамы про тебя спрашивать, ей тогда будет очень приятно. Ситти, когда он так сказал, цокнула языком.
Вечером я поднялась к себе в комнату и поискала про тебя в интернете. Зашла на сайт НАСА, у них там целая таблица, и в ней так здоровски расписаны все твои части. Оказывается, у тебя не один мозг, а сразу два. Второй – запасной, на всякий случай, вдруг что-нибудь с первым случится. Везет тебе. Вот у людей запасных мозгов нет.
Представляешь, у меня мозг внутри черепа, а твой – внутри теплозащитного блока с электроникой. Мама и все, кто работает с ней в ЛРД, называют этот блок ВЕБ7. Уж не знаю, откуда такая страсть придумывать для всего сокращения. Короче, твоя электроника – ну, камеры там, мозги – лежит внутри ВЕБа, для сохранности.
Когда я слышу слово «ВЕБ», то представляю себе пауков. Но ты же не паук. Ты – робот.
Ты ничего не ешь, и от этого как-то грустно. Ты же никогда не попробуешь шоколадную крошку, а в мире нет ничего вкуснее! Хотя на сайте НАСА и написано, что у тебя есть приборы, которые ловят вкусы и запахи. Это твои сенсоры химических веществ и минералов. А еще у тебя есть рука. Ты ею будешь собирать эти самые минералы и вещества.
Но самое потрясающее – твой микрофон. Ты знал, что ты первый марсоход, у которого он есть? Значит, на Марсе ты будешь записывать все звуки, которые тебя окружают. Как думаешь, что услышишь?
Я сперва думала, что мне будет скучно столько читать о тебе, но стоило начать, и уже остановиться не могла. Теперь я гору всего про тебя знаю! Как-нибудь расскажу маме, правда, наверное, она в такой бурный восторг придет, что мы все засмущаемся.
Твой друг,
Софи
Покатушки
Меня вкатывают в незнакомую комнату. Прежде я тут не бывал, ведь все мое существование проходило только в лаборатории. Однако эта комната тоже напоминает лабораторию: пол выложен плиткой, под потолком горят яркие лампы, а стены – белого цвета. Меня помещают в углу.
Комната битком набита людьми в защитных костюмах. У многих в руках планшеты, у кого-то телефоны. Телефоны с планшетами говорят мне:
– Удачи, планетоход!
– Спасибо, – отвечаю я и добавляю: – У меня есть имя: Резилиенс.
– Удачи, планетоход! – повторяют они. Ладно, пусть.
– Время показать себя, приятель, – говорит Ксандер.
Мне поступает сообщение в коде. Код написала Рания. Я точно знаю, потому что ее код самый ясный и понятный, в нем нет багов. Код велит двигаться.
И я трогаюсь с места.
Я качусь.
Я качусь медленно и недалеко.
Но все же качусь.
В комнате раздаются бурные крики. Это крики радости. Люди в защитных костюмах ликуют.
– Ого! – выкрикивает Ксандер. – Ого-го! Надо же! Ура!
Люди в защитных костюмах издают высокие звуки. Они фотографируют меня на камеры планшетов и телефонов. Даже Рания, которая всегда сохраняет спокойствие, вскидывает руки над головой.
Телефоны с планшетами желают мне:
– Удачи, планетоход!
– Меня зовут Резилиенс, – напоминаю я даже не им, а себе.
Может, и мне надо руку вскинуть?
Нет, это не прописано в моем коде.
Зато в системе возникает чувство, и, если бы его надо было выразить звуком, я бы ликовал, как люди в защитных костюмах. Я бы огокал, как Ксандер.
Ого-го.
Семья
– Хочу тебя кое с кем познакомить, – говорит Ксандер и подводит ко мне еще одного человека в защитном костюме.
Новый человек в защитном костюме ниже Ксандера, но моя система регистрирует, что у них обоих волосы одного цвета, одинаковые глаза. Это признаки связи. Эти двое не чужие друг другу.
– Моя сестра Ария, – называет нового человека Ксандер.
«Сестра». Такого слова я не знаю. Роюсь в базе данных, но ничего не нахожу. Возможно, сестра – это что-то вроде приятеля. Ксандер произносит «сестра» с улыбкой. Видимо, сестра – это некто приятный тебе.
– Можно фото? – спрашивает человек по имени Ария.
– Само собой! – говорит Ксандер. – Он только за. Ты ведь не против, Рез?
Ария жмет кнопку на телефоне и улыбается. Ксандер тоже улыбается. Улыбка у них одинаковая. Еще одна черта, которая их объединяет.
Мне бы тоже улыбнуться. Хотелось бы этому научиться, чтобы показать Ксандеру, как я счастлив. Пусть и он знает: я умею испытывать счастье. Эта эмоция мне понятна.
Я вдруг вспоминаю предупреждение Джорни: во время миссии на Марсе эмоции могут быть опасны. Может, даже неплохо, что улыбка моей конструкцией не предусмотрена? Буду держать свои чувства в секрете. Однако мне не по себе от того, что у меня есть тайны от людей в защитных костюмах. От чувств вообще не по себе, они сбивают с толку.
– Мам! Мам! Я тоже хочу фотку!
Подбегает маленький человек в защитном костюме. Следом – Рания.
– Осторожней, Комарик. Еще налетишь на кого-нибудь.
«Комарик». Это имя я уже слышал. Рания часто называла его в разговорах по телефону.
Человечек в защитном костюме широко улыбается. Она очень похожа на Ранию: такая же смугловатая кожа и темные волосы с оттенками черного и каштанового.
– Привет, – говорю я, хотя знаю, что она меня не понимает.
Человечек в защитном костюме передает Рании телефон.
– Сфоткаешь меня с Резом?
Она знает мое имя! У меня в системе рождается очень сильное счастье.
– Конечно, Комарик, – говорит Рания.
– Эй, – окликает их другой человек в защитном костюме. – Софи, может, я вас вместе с мамой на фоне планетохода сфотографирую?
Софи – это и есть Комарик. Мой мозг-компьютер моментально устанавливает связь. Про себя так и буду звать Софи Комариком.
За лицевым щитком Комарика видно, как она хмурится и морщит маленький нос.
– Я хотела одна. Чтобы всем потом показать.
– Не волнуйся, Скотт, – говорит Рания и делает снимок.
– Супер, – говорит Комарик. – А теперь – с мамой.
Рания улыбается. Широко, как никогда прежде. Кажется, я сам такого сильного счастья никогда не испытывал.
Очень тихо я повторяю за Ксандером: «Ого».
Встряска
Сегодня меня испытают встряской. Люди в защитных костюмах только и говорят что об этой проверке. Рания смотрит на меня как-то по-новому, и ее взгляд мне непонятен.
Для испытания меня вкатывают в камеру, в которой я еще не бывал.
Дверь закрывается, и я остаюсь один.
Меня вдруг начинает трясти, меня раскручивает. Два колеса оторвались от пола, я теряю устойчивость.
Наконец мне снова удается встать на все шесть колес, хотя трясти не перестало. Меня кидает вверх-вниз, взад и вперед. Снова и снова.
Не знаю, что происходит, но мне это совсем не нравится.
Моя система перегружена. Я вот-вот отключусь…
Внезапно все заканчивается.
Дверь открывается, и в камеру снова входят люди в защитных костюмах.
Я ищу среди них Ранию. Я ищу Ксандера.
Вот и они. Рания смотрит на меня иначе, не как раньше. Теперь ее взгляд уже мягче, не такой строгий. Я сохранил его в памяти.
– Молодчина, Рез, – говорит Ксандер.
Дорогой Рез!
Поверить не могу, наконец-то мы с тобой встретились!!!
Мне так нравится фотка, где мы с тобой. Я ее всем друзьям показала. И миссис Эннис тоже показала. Она, ясное дело, ахнула: «ЭТО УДИВИТЕЛЬНО!» Другого я не ждала. Но фотка же и взаправду удивительная. А еще мне очень нравится фотка, на которой я, мама и ты. Ее я никому не показывала. Она только для меня.
Сегодня мама успела на ужин домой. Она была так рада, что даже разрешила взять чизбургеры из моего любимого кафе. И ситти не стала ворчать, а ведь она ВСЕГДА ворчит, если мы едим чизбургеры.
Наверное, мама потому так радовалась, что ты прошел испытание встряской. Поздравляю! Это очень важный тест. Я вот перед тестами всегда нервничаю. И чувство такое бывает, будто в животе вулкан бурлит. А планетоход может стошнить? Вряд ли. В общем, ладно, тебя не стошнило и ты был удивительно хорош!
Ну вот, заговорила про нервы, и мне стало страшно, ведь тебе скоро на Марс. Нет, я-то знаю, ты справишься, но все равно побаиваюсь. Мне сегодня не спалось. Не потому, что мамы рядом не было. Надо же! Это потому, что я буду тосковать без тебя. Глупо, правда? Думаю, глупо.
Твой друг, Софи
Снова тесты
Несколько дней люди в защитных костюмах от меня не отходят. Они вскрывают меня, перебирают детали. Навешивают новые части. Настраивают камеры. Перепаивают связи мозга со всем телом. Проверяют крепления у меня на колесах. Проверки идут одна за другой.
Затем меня отправляют в камеру, где резко падает температура. Холод такой сильный, что я вот-вот отключусь. Но, как ни странно, я выдерживаю.
В другой камере сильный жар. Кто-то из людей в защитных костюмах употребляет термин «раскаленный». Это слово я сохраняю в памяти и обрабатываю.
Воздух в камере раскаленный. Он обжигает обшивку моего корпуса, но я все выдерживаю.
День за днем люди в защитных костюмах проверяют, не выведет ли меня что-то из строя. И день за днем, когда все заканчивается, я заглядываю в глаза Рании. Если она смотрит по-доброму, значит, я прошел испытание. Значит, мы на шаг ближе к успеху. К тому, чтобы миссия себя оправдала.