Этого злого и бессмысленного поступка все равно оказалось недостаточно, чтобы утихомирить ярость Ричарда. Его смутил возраст миссис Харрис. Он видел в ней не столько шлюху, требующую наказания, сколько мать, которую ему хотелось любить. Это смягчило его действия, но вызвало неудовольствие. Он ненавидел себя за то, что не мог контролировать, даже когда так старался установить жесткий контроль над окружающим миром.
Изнасилования было недостаточно, чтобы удовлетворить его – в нем не было желаемых им жестокости и господства. Он хотел большего.
Менее чем через неделю его ярость по отношению к женщинам неожиданно вспыхнула вновь, но у него не было времени спланировать безопасный для нее выход. Он выпивал в заведении Фрэнка, когда барменша отпустила невинную шутку на его счет. Ричард выбежал из пивнушки, незамеченный толпой, слишком занятой развлечениями, чтобы беспокоиться о его дурном настроении. У него уже было много проблем, связанных с тем, что барменши не проявляли к нему должного уважения. И тот факт, что эта сучка расхаживала вокруг, называлась именем его святой матери и обзывала его, был просто невыносим. Всего месяц назад он хорошо поработал столяром и получил деньги в этом самом баре, а теперь место, которое когда-то казалось ему таким уютным, причиняло боль, поскольку безработица нависала над ним с сокрушительной неизбежностью. Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения.
Ричард протопал наружу, чтобы посмотреть на свинарник, теперь полностью заселенный свиньями, и напомнить себе, что это он его построил, что он способен на такое, о чем никто и предположить не мог. Он больше, чем просто преступник. Больше, чем никто. Не имело значения, как шлюхи и завсегдатаи баров пытались унизить его; он создал это место собственными руками и не нуждался в их одобрении. Он не нуждался ни в ком из них. Даже брат порвал с ним все связи после его ареста в Галф-Пойнте, больше не расспрашивал о нем через общих знакомых и делал все возможное, чтобы дистанцироваться от необузданного молодого человека, с которым имел несчастье быть связанным кровными узами. Ричарду не нужен был никто, и он уж точно не нуждался в любви шлюх.
Все эти мысли вихрем проносились у него в голове, пока он смотрел вниз на копошащихся в помоях грязных свиней. Он настолько погрузился в себя, что даже не услышал шагов позади, пока не стало слишком поздно.
– Ричард? Что ты здесь делаешь, милый? Мне жаль. Я задела твои чувства?
Барменша. Мэри Кей Пирс. В тот момент все сошлось. Мэри Кей была невесткой владельца пивнушки Фрэнка, профессионалом с многолетним опытом работы в сфере услуг. Она научилась управляться с пьяницами, когда была подростком, и могла справиться с кем угодно – от рыдающих романтиков до злобных крикунов. Один угрюмый чернорабочий, оказавший ей холодный прием и уставившийся на свиней, на самом деле не казался чем-то необычным. Она обняла Ричарда за плечи.
– Прости, приятель. Ты славный. Мне не следовало подшучивать над тобой.
На лице Ричарда застыло отсутствующее выражение, когда он повернулся. Его пустые глаза смотрели на нее так, словно она была не человеком, а неодушевленным предметом. У него тоже имелся опыт жизни в барах, правда, по ту сторону стойки. Он мог распознать снисходительное отношение, когда какая-нибудь шлюха думала, что может справиться с ним. Кроме того, у него был большой опыт драк в барах. Он больше не был одним из тех пьяных идиотов, которые просто размахивали руками. Ты умеешь драться, если с самого детства проводишь время в барах.
Он развернулся и, нагнувшись, ударил ее кулаком в живот. Ударил так сильно, что у нее подкосились колени; она поняла, что все силы покинули тело и ноги ее больше не держат. Мэри рухнула ничком, хватая ртом воздух и чувствуя привкус железа во рту.
Ричард не просто знал, как ударить, он знал, как покалечить и изувечить.
Единственным ударом он пробил печень Мэри. Он убил ее одним ударом; она просто еще не знала об этом. Она попыталась закричать, но в ее легких не осталось достаточно воздуха, чтобы издать что-то большее, чем хныканье, когда он крепко схватил ее за волосы и потащил вперед. С легким кряхтением он поднял ее, а затем перекинул через ограждение, бросив взгляд назад, в сторону бара, откуда посетители высыпали в непроглядную ночь после закрытия заведения. Они были невероятно близко к уличным фонарям. Всего лишь один взгляд, брошенный не в ту сторону, мог стоить Ричарду всего. Забравшись вслед за ней в загон, отпихивая свиней со своего пути, Ричард потащил Мэри в глубь свинарника, все дальше от всякой надежды на помощь или спасение. Свиньи визжали, когда он тащил ее по грязи, но их возня заглушала слабые всхлипы, которые Мэри наконец-то смогла выдавить из себя. В глубокой тени маленького укрытия, которое Ричард соорудил, чтобы уберечь свиней от дождя, он наконец уложил ее и начал стаскивать с нее пропитанную грязью одежду. Теперь, когда она лежала плашмя, кровь скапливалась у нее на губах, поднимаясь вверх по горлу. Но, несмотря на это, она боролась с ним, отбиваясь ослабевшими руками, пока он пытался раздеть ее догола. Она уже знала, что умирает, но не хотела доставить ему удовольствия своим телом, пока в ней еще теплилась жизнь. Скрюченными пальцами она царапнула его по лицу, и он, уворачиваясь, наступил на одну из любопытных свиней, снова заставив ее завизжать. Вдалеке послышались голоса. Им овладела паника. Свиньи, должно быть, привлекли внимание. Кто-нибудь может прийти из бара, чтобы выяснить, из-за чего поднялся шум. Ричард убежал.
Оставшись одна в грязи и темноте, Мэри наконец безвольно опустила руки по бокам и сделала последний кровавый вдох.
Поздним утром весь Монмут только и говорил что об убийстве. Все знали Мэри. Девушку любили в округе, и ее смерть глубоко потрясла маленький городок. Полиция приступила к действиям с нехарактерной для нее активностью. Сотрудники проанализировали как можно больше сообщений о той ночи, узнали, что Ричард был в баре, и установили связь между ним и свинарником, где шурин нашел Мэри. У них не было реальных подозрений в виновности Ричарда, но тем не менее его нужно было допросить; легче сказать, чем сделать, когда у мужчины нет постоянного места жительства в городе. В конце концов они решили связаться с его начальником и попросили позвонить, если он снова появится на работе. Тот, в свою очередь, забросил наживку, пообещав Ричарду последнюю зарплату, если он за ней придет.
На следующий день Ричард получил свои деньги, но угодил прямо в объятия полиции. В этот раз он вел себя более уклончиво, чем обычно.
В прошлый раз мальчика, дрогнувшего перед лицом власти, приговорили к реальному тюремному сроку, поэтому теперь он не испытывал к полицейским никакого уважения.
Он признался, что был в баре, но утверждал, что ушел ранее тем вечером. Да, он построил свинарник сам, но это было больше месяца назад. У него не было никаких особых связей с заведением Фрэнка или с кем-либо из тамошнего персонала. Там он ни с кем не ссорился. Это всего лишь один из немногих баров в городе, которые он часто посещал.
В конце импровизированного допроса на заднем сиденье патрульной машины полицейские настояли на том, чтобы отвезти Ричарда домой, в его отель. Они записали номер его комнаты и вежливо попросили остаться в городе на несколько дней на случай, если у них возникнут еще вопросы. Он рассмеялся и спросил:
– А куда мне еще идти?
По мере того как шли дни и расследование продолжалось, стало ясно, что хронология событий, о которой Ричард рассказал полиции, была не совсем точной. Этого все еще было недостаточно, чтобы вызвать подозрение в глазах представителей закона – сильное алкогольное опьянение, как правило, несколько искажает воспоминания. Но зато этого оказалось достаточно, чтобы полицейские почувствовали необходимость еще раз надавить на него.
18-го числа именно это они и сделали, приехав в отель «Кристи» и поднявшись в его номер. Там никого не оказалось. Они пошли к портье и потребовали ответов, но он не мог сказать ничего полезного. Ричард спустился вниз с чемоданом, полным одежды, объявил, что отнесет ее в прачечную самообслуживания, а затем исчез в тот же день, но в этом не было ничего необычного. Портье был рад впустить полицию в комнату Ричарда, и именно там стало ясно, что он сбежал из города. При беглом осмотре полицейские нашли украденные драгоценности и радиоприемник из дома миссис Харрис, а также множество других предметов, пропавших во время различных краж со взломом в окрестностях Монмута за последние несколько месяцев. Не было никаких вещественных доказательств, связывающих его с убийством Мэри, но того факта, что он сбежал из города, когда полиция вступила с ним в контакт, оказалось достаточно, чтобы вызвать подозрения.
Ричард начал усваивать уроки о служителях закона. Он не убежал в тот самый момент, когда полиция скрылась из виду. Ему потребовалось некоторое время, чтобы провести собственное расследование и убедиться, что за ним не следят, прежде чем он сбежал, даже потратив время на то, чтобы собрать вещи. Однако он оставил после себя все, что могло изобличить его. Он никогда не стал бы преступным гением – об этом свидетельствовали его импульсивная натура и рассеянное внимание, – но умел делать выводы из прошлого опыта.
Полиция тщательно искала его в окрестностях Монмута, но он вскочил в проходивший мимо товарный поезд и не записывал свое имя ни в каких официальных документах, которые могли бы навести полицию на его след. Пунктом назначения поезда – в некотором роде неизбежно – оказался Чикаго.
08. Ангел в белом
Ричард знал, что по возвращении в Чикаго ему придется выдумать какую-нибудь историю, чтобы успокоить Марту и выставить себя жертвой обстоятельств, а не преступником в бегах. Он искренне верил, что сестра примет его без вопросов, но ее муж – совсем другое дело. Джин и в прошлый раз все время пристально следил за Ричардом, слонявшимся вокруг их дома. Если бы имелся хоть какой-то признак того, что Ричард нарушил закон, он бы выставил своего шурина на улицу, не дав ему и слова сказать.