Встретившись со своими приятелями Робертом Рыжим Джеральдом и Уильямом Киркландом, он продолжал напиваться в течение всего дня. Именно в Соко-Граде Ричард услышал о том, что после резни выжил один человек, но поспешил отвлечь внимание, небрежно сказав:
– Должно быть, это сделал какой-то грязный ублюдок.
После этого он продолжить хвастаться проституткой, которую вчера привел к себе в номер и так хорошо провел время, что она даже не взяла с него денег. Рыжий был деревенским парнем, но, в отличие от Ричарда, не провел всю жизнь напиваясь как свинья. К вечеру он набрался до помрачения рассудка, поэтому Ричард отвел его обратно в его комнату в гостинице, чтобы тот отоспался.
Сам Ричард направился в бар, потому что ему позвонили по телефону. Звонил его шурин Джин. Очевидно, сказал он, в профсоюзе Ричарду нашли новое место; ему просто нужно явиться туда, чтобы получить работу. Это была идеальная приманка. Ричард прекрасно понимал, что Чикаго сойдет с ума, гоняясь за тем, кто убил медсестер, и это была отличная возможность уйти с пути надвигающейся охоты. Он не сильно нуждался в деньгах, но, несмотря на отсутствие особой смекалки, даже он понимал, что в мгновение ока спустит все нажитые на ограблении общежития деньги. Тем не менее этот звонок вызвал некоторые вопросы. После долгих дней, проведенных в центре занятости, Ричард знал, что из Национального морского союза не звонят по работе, и он искренне сомневался, что Джин торчал там ради него. Он позвонил туда сам, чтобы спросить о работе, и его ждал сюрприз: обычно угрюмый персонал оказался на удивление услужливым. На «Великих озерах Синклера» его как раз ждет место. Все, что ему нужно сделать, – это прийти и забрать бумаги. Ричард сделал вид, что рад новой работе, но, договорив по телефону, направился наверх, чтобы разбудить Рыжего и собрать вещи.
Корабль «Великие озера Синклера» отплыл три дня назад, и полиция может узнать адрес гостиницы, отследив звонок. Ричарду следовало убираться из города к чертовой матери.
Пока друзья ждали такси, Рыжий сидел на обочине, все еще пытаясь прийти в себя после дневной попойки, а Ричард в одиночестве играл в бильярд в задней части бара. Пока он ждал, появились трое полицейских в штатском из оперативной группы и спросили, не видел ли кто высокого блондина с южным акцентом, но бармен предпочел не выдавать одного из своих постоянных клиентов. Полиция уехала с пустыми руками, а Ричард оставил приличные чаевые, направляясь к такси.
Высадив Рыжего, Ричард отправился в битническую[1] часть города, недалеко от Кабрини-Грин, быстро двигаясь по чистым улицам и чувствуя на себе пристальные взгляды прохожих. Он быстро нашел то, что искал. Отель «Роли» утратил свою былую славу, превратившись в очередную дешевую ночлежку. Ту первую ночь он провел в компании местной чернокожей проститутки, которая предусмотрительно заглянула на ресепшен и предупредила девушку за стойкой, что у Ричарда есть пистолет.
Вызвали полицию, и пистолет конфисковали. Но несмотря на то что они изучили его удостоверение личности и документы, подробности убийств в общежитии не были доведены до сведения полиции. Ричарда предоставили самому себе.
К этому времени полиция вышла на след Ричарда и связалась с Рыжим, выпытывая у него любую информацию о передвижениях приятеля. Они задержали вчерашнего таксиста, а затем расставили вооруженных полицейских по всему Кабрини-Грин, просто ожидая, когда объявится Спек.
Теперь, поняв, что «Роли» не спрячет его, Ричард переехал в отель «Старр», самое дешевое место, в котором он когда-либо останавливался, с простыми бетонными стенами и проволочной сеткой вместо окон. Он снова безупречно рассчитал время. Оперативная группа офицеров в штатском появилась в предыдущем отеле с его фотографией, и администратор сразу же опознал мужчину. Полицейские знали, что он близко, но понятия не имели, где именно его искать.
Ричард встретился с парой бродяг, Одноглазым и Коротышкой, распил с ними бутылку вина и попытался узнать, где лучше всего сесть на поезд, чтобы уехать из города. Бездомные алкоголики вскоре почувствовали, что с человеком, с которым они распивали вино, что-то не так, и сделали все возможное, чтобы избавиться от него, оставив Ричарда наедине с его мыслями.
На следующий день ему снова удалось выследить Одноглазого и потребовать, чтобы тот немедленно вывез его из города, но бездомный не собирался покидать Чикаго в ближайшее время. Здесь для него было довольно случайной работы и спиртного, насколько хватало глаз. Испытывая отвращение и разочарование, Ричард отправился на Скид-Роу, чтобы заложить кое-что из своих скудных пожитков в обмен на деньги для выпивки. На обратном пути в отель он зашел в винный магазин, чтобы купить бутылку вина, и там застыл на месте. Его лицо красовалось на первых полосах всех до единой газет. Ряд за рядом. Все они уставились на него. Его имя было прямо там, рядом с фотографиями. Теперь его знал весь мир, и он смотрел на него.
Всю свою жизнь Ричард утверждал, что рожден, чтоб адом сделать жизнь, но теперь, действительно сделав это, пришел в ужас от того, что произойдет дальше.
Он бросился обратно в отель, вломился в номер Одноглазого и начал жадно пить вино. Тем временем Одноглазый направился к телефонам-автоматам на улице, чтобы позвонить в полицию. Он сказал, что Ричард Спек находится в его гостиничном номере. Полиция предпочла проигнорировать звонок пьяницы, запустив следующую череду событий.
Допив вино, Ричард разбил бутылку о металлический каркас койки и перерезал себе запястья, прежде чем рухнуть на холодный бетонный пол. Полиция, может, и не приехала, но вскоре прибыла машина скорой помощи и отвезла его в больницу округа Кук. В ту же, где в этот самый момент производилось вскрытие тел его жертв. Если он надеялся, что снова проснется в окружении прекрасных ангелов в белых одеждах, то жестоко ошибался. Его запястья были обмотаны бинтами, но поверх них красовалась пара наручников. Младший врач, который осматривал его при поступлении, узнал татуировку «Рожден, чтоб адом сделать жизнь» из новостных репортажей и вызвал полицию, прежде чем увезти мужчину на операцию и залатать перерезанную артерию.
12. Последние дни
Прокурор Уильям Мартин оставался у двери Спека с того момента, как его привезли в палату. Он ни за что не позволил бы кому-либо заговорить с человеком под воздействием обезболивающих, поскольку это могло послужить аргументом против правдивости его заявлений. Мартин с самого начала взял под полный контроль дело Спека и вел дюжину непрерывных сражений, чтобы держать Кору Амурао вне досягаемости прессы и даже правительства Филиппин. Он поместил свою свидетельницу в квартиру под круглосуточной охраной и даже прилетел к ее матери, чтобы немного утешить ее. На протяжении всего этого он обращался с ней очень бережно, боясь, что она может сломаться от психического потрясения, через которое ей пришлось пройти, и оставить его без свидетеля, способного упечь Спека в тюрьму.
Через несколько дней Мартин столкнулся с дилеммой. Если бы он мог заставить Кору провести опознание Спека сейчас, ему не пришлось бы так сильно полагаться на нее в суде. Он мог бы просто взять подписанные показания с ее заявлением, если девушку переубедит правительство ее страны или она сломается под давлением. Вопреки всем своим опасениям и жалости, он приказал доставить Кору в больницу, одетую в униформу медсестры. Она немного прогулялась с одной из подруг, как будто они просто совершали обход, а затем вошла в палату Ричарда.
Она несколько минут смотрела на спящего под действием седативных препаратов мужчину, прежде чем тихо вышла из палаты и рухнула в объятия Мартина и детективов, придавленная тяжестью травмирующих воспоминаний:
– Это точно он.
Улики судебно-медицинской экспертизы, собранные на месте преступления, были объединены с одеждой Спека, которую нашли брошенной и испачканной кровью. Была установлена личность убийцы и обнаружены связи с предыдущими преступлениями. Повсюду были отпечатки пальцев, измазанные кровью жертв Ричарда.
Показания Коры составили 133 страницы; в них подробно, по порядку, описывалось каждое событие, вплоть до момента прибытия полиции.
На тот момент Ричард достаточно долго не употреблял наркотики, чтобы сделать собственное заявление. Он утверждал, что ничего не помнит про ночь, о которой идет речь, даже несмотря на то, что вскоре после операции, находясь под воздействием лекарств, беспечно обсуждал детали массового убийства с одним из врачей, думая, что это уже общеизвестный факт.
Государственным защитником, назначенным Спеку, был Джеральд Гетти, и за всю свою жизнь Ричарду никогда так не везло, как в этот раз, когда он оказался на попечении этого адвоката. Гетти подавал ходатайство за ходатайством и добился исключения жизненно важных улик. Пистолет, которым пользовался Ричард, был изъят при незаконном обыске. Показания проститутки, видевшей его, были сомнительными. Окровавленные футболки, фигурировавшие в деле, возможно, были испачканы одним из следователей. Надежность почти каждого свидетеля, который проводил время с Ричардом после совершения преступления, поставили под сомнение из-за огромного количества выпитого ими спиртного. Куда бы ни обращалось обвинение, оно натыкалось на очередное препятствие.
Гетти также заметил, что вмешательство и методы обвинения выходят за рамки допустимого. Он утверждал, что у Ричарда не было никакой возможности добиться справедливого судебного разбирательства в Чикаго, когда полиция разместила его лицо по всем газетам, объявив мужчину убийцей еще до появления доказательств. Последняя юридическая уловка была мастерским ходом: адвокат утверждал, что на приговор, который любой суд присяжных вынесет по любому из отдельных убийств, будет неоправданно влиять осведомленность любого присяжного о семи остальных. Если бы это ходатайство удовлетворили, то после той единственной ночи террора пришлось бы провести восемь отдельных судебных процессов, и каждый раз новые присяжные выбирались бы из людей, не знавших о предыдущих делах против Ричарда. Это было просто невозможно.