– Проснулся, – прошипел в наушниках голос Скипа.
– Да, – коротко и сухо произнёс Гриф, давая понять всем, что разговор окончен, и первым направился в дом.
Запёкшаяся в носу кровь и липкая солёная слюна мешали дышать. Джокер попытался приподнять лежавшую на деревянном полу голову, чтобы сплюнуть, но боль обожгла плечо. Поэтому он просто вытолкнул языком изо рта сгустки крови и глотнул душный воздух, пропитанный сладковатым дымом конопли, кислым запахом пота и туалетным амбре. Попав в лёгкие, он тут же начал рваться наружу. Джокер закашлялся. Тело ответило острой болью, что было неудивительно после столь «славной» остановки. Глаза слипались, в голове гудело, да и вообще ощущения показались паршивыми. Зачем он здесь? Джокер пошевелил руками, потом ногами и понял, что связан. В этот момент до него донёсся чей-то грубый голос:
– Э, ты кудой собрался? Пасаны, чмырь очухался!
Джокер, пересиливая боль, повернул голову. Он лежал на полу, в небольшом закутке, отделённом от основной части комнаты наспех сколоченной из досок стенкой. Сквозь щели между досками пробивался тусклый свет лампочки, которая едва справлялась с поселившимся в помещении мраком. За слуховым окном, находящимся под самым потолком – темень. Значит, ночь ещё не закончилась. Неожиданно пол задрожал, разнося чьи-то гулкие шаги. Послышалась возня за дверью, кто-то вошёл в закуток и приблизился к лежавшему на полу Лёхе.
– Ща позырим… Кто такой? Откуда взялся? Куда ехал? Что в Зоне забыл? Какого чёрта наших давить начал?
Обращались, похоже, к нему. Лёха попытался разглядеть говорившего, но тот встал, закрыв собой свет, поэтому был виден только его расплывчатый силуэт.
– Лёха я… Джокер… – почти шёпотом ответил лежащий парень. Голова жутко болела. Он закрыл глаза. Хотелось спать…
– Джокер? – переспросили его, и повисла пауза.
Парень не стал отвечать, просто отвернулся к стене. Опять затопали ноги по доскам пола. Хлопнула дверь, и клацнул навесной замок. Пленник расслабил ноющие мышцы, чтобы отдохнуть и хоть как-то восстановить нарушенное в конечностях кровообращение.
– Где тут Джокер? – через несколько минут голос, в котором слышались знакомые интонации «братков», разбудил пленника. Человек стоял далеко, но говорил громко: – Это Джокер? Да ты гонишь! – голос ненадолго затих. Парень уже смирился с судьбой, но тот же мужик спросил: – Серьёзно? А у него джокер на груди набит? Ну так харэ-вымя-мять, по-бырому глянь уже!
Загремел ключ в замке. Скрипнув, открылась дверь. Сильные руки схватили пленника и в два рывка поставили на колени. Затем дёрнули за рубашку, и часть пуговиц при этом разлетелась в разные стороны. Без церемоний приподняли майку, чем разнообразили палитру болевых ощущений Джокера.
– Эй, Шалый, кажися, наш пацан.
– Прыщ…
– Что?
– Освободи слегка парю!
– Но, Шалый?..
– Прыщ, не тупи! Делай, як он сказал… – негромко скомандовал другой браток, стоящий в дверном проёме.
Острый нож разрезал верёвки. Джокер с трудом зашевелил руками и ногами, затем, превозмогая боль во всём теле, поднялся. Разглядеть всех говоривших не удавалось, зрение продолжало вести свою туманную игру. Сделав два шага, он начал заваливаться набок, но крепкие руки подхватили и не дали упасть.
– Слышь, Шалый, если я тебе не нужен… – начал человек, удержавший Джокера от падения на пол импровизированного карцера.
– Не, Крап, – прервали его, – уже нет. Хотя, мож, чифирку?
– Меня туристы в поход пригласили…
– Эти братья? Понял… Лады, бывай! Ну, а ты чего затихарился? – низкий, с хрипотцой, голос задал вопрос уже Лёхе, и потому он, сжимая челюсти, шагнул вперёд. – Прыщ, ну помоги братишке! Напои, накорми…
– Сами-то кто будете? – едва выдавил Джокер севшим от сухости во рту голосом и снова закашлялся, прикрывая рот распухшим кулаком.
Он давно понял, что попал к бандитам. Но этот вопрос не так сильно занимал парня, потому что вернулась его навязчивая идея – спасти Милку от Айболита. Желание действовать немедленно затмило всё, начиная с шума в голове и заканчивая любопытными взглядами присутствующих. Да и сложившаяся ситуация воспринималась как очередной этап трудностей в поисках девушки.
– За старшего тут я, – ответил ему плечистый мужик в тёмном комбинезоне, стоявший возле двери. – Шалым кличут.
– Приятного… – сказал Джокер, чтобы не показаться хамом, и сглотнул кровавую слюну. – Тебе привет от Захара…
– Захара? Какого Захара? Уж не того ли, что в «Берлоге» шаманит? – поинтересовался Шалый.
– Того самого, – еле ворочая языком, ответил Джокер. – Дядька он мне…
– Так тож другое дело! – приветственно раскинув руки, Шалый подошёл ближе. – Пойдём, присядешь с нами, по сто грамм…
– Не… Мне дальше надо, – покачиваясь, заявил Джокер. Голова потихоньку прекращала гудеть. Похоже, мысль о Миле действовала на него, как отрезвляющее лекарство.
– Ты, братишка, сначала башку подлечи. После такой карусели ты, вихляя, только до первого оврага дойдешь, а там скопытишься. Мы своих не бросаем – помогём, чем смогём.
Джокеру вдруг показалось, что он всё ещё без сознания, и это всё ему снится. Где это видано, что бандюги Зоны помогают незнакомому человеку, хоть и «своему» по их понятиям! Кому рассказать – не поверят. Или они потом заломят такую цену, что проще будет себе пулю в лоб пустить?
Парня провели в другую комнату, светлую, тёплую, прокуренную, усадили за стол, поставили перед ним стакан, бутылку и миску варёной картошки с зеленью на закуску. Он выпил половину налитого в гранёный стакан пойла одним махом, не поморщившись. Потирая шишку на лбу, поднял взгляд и осмотрелся. Сквозь потрескавшуюся и отваливающуюся со стены штукатурку виднелись саманные кирпичи. Кое-как заколоченные старыми досками окна создавали призрачное чувство защищённости. В сигаретном дыму, под потолком, на голых проводах висела пыльная лампочка. Она скупо освещала убогое убранство комнаты, в центре которой на грязном полу стоял выщербленный и покрытый вырезанными надписями длинный деревянный стол. У дальней стены, на еле живом диване расположились представители бандитского сообщества Зоны. Заметив, что гость смотрит на них, они оживились. Некоторое время изучали парня, а потом один из них спросил:
– И что, ты, правда, тот самый Джокер?
– Да! – с вызовом ответил Лёха.
– Наслышаны мы, паря, о тебе, – ответил ему подошедший сзади Шалый. – На Большой земле сталкеров под ноль «катаешь»… Стакан рассказывал.
На лице Джокера не отразилось ни одной эмоции. Он не хотел вспоминать, как бесславно закончилась жизнь Серёги Стакана. Не хотелось ему также проверять, что будет, если бандиты узнают, кто его убил. В голове будто пульсировало: Мила, Мила…
– Шо, на воле масть не прёт? – хохотнул один из братков.
– Отчего же? – осторожно уточнил Джокер. – Просто с вами, как вижу, веселее… – Он потер ладонью крупную шишку на голове и кисло ухмыльнулся.
– И поэтому ты не там чалишься, а стоишь тут? А что, может, с нами, на гастроли? – широко заулыбался встрепенувшийся Шалый, положив ладони на плечи парня.
– Ну, можно разок «пульку» расписать, чтоб пальцы размять…
– …Эй, попридержи фасон! – привстав с дивана, воскликнул один браток.
– Даже без интереса могу… – не меняя интонации в голосе, пояснил Джокер, повторно наливая себе в стакан. – Зачем мне… босоту обижать?
– Ты гляди, братва! Вроде и фраер, а картинки под терц правильно сдаёт[5]… – Шалый сел рядом. – Так всё же…
Джокер не спеша поднял стакан, посмотрел сквозь него, будто морально готовясь принять обжигающую жидкость, и медленно, небольшими глотками, осушил до дна. Поставив пустой стакан на стол, взял с тарелки несколько луковых стрелок и с удовольствием их разжевал.
– Понимаешь, Шалый… – сглотнув, начал парень. – Мне в Зоне нужно чела одного найти…
– Шо он тебе, не слабо встрял? – не унимался бандит, протягивая ему открытую пачку сигарет.
– Можно и так сказать. – Джокер жестом поблагодарил, но отказался.
– И кто же? – Понимая, что сейчас услышит большой секрет, Шалый наклонился ближе.
– Айболит… – тихо произнёс Джокер и запнулся, встретившись с бандитом взглядом, в котором одновременно проскочили страх, злость, уважение и беспомощность.
После небольшой заминки Шалый вскочил с лавочки, словно его ушей коснулись не слова, а кипяток.
– Так! Вы… – он указал на троих братков, сидящих на диване. – Быстро спрыгнули отсюда! Даже очень быстро! Я сказал! Прыщ, встань на шары[6], и шоб ни один клоп… Понял?!
Когда спустя минуту всё успокоилось, Шалый и два его напарника уселись напротив Джокера.
– Мне тя здесь сразу шлёпнуть?! – нервно спросил старший.
– Понимаю, – кивнул многозначительно Джокер. – Его за периметром тоже побаиваются, – уверенно заключил он. – Поэтому я не хочу вам…
– Такими словами тут не бросаются! – перебил парень, сидевший по правую руку от главаря. – Ты, наверное, не знаешь, что до него очень скоро дойдёт сказанное тобой сейчас? И тогда…
– Я завтра уйду, чтобы вас не напрягать, только в себя приду немного…
– Завтра?! – от услышанного Шалый затрясся. – Щас же! Слышал? Щас же хватаешь ноги в руки и бегом…
– Тормозни чуток, – перехватив руку главаря, потянувшуюся к кобуре с пистолетом, произнёс второй помощник. – Он далеко, а этот базар слышали немногие…
– Но! – выкрикнул старшой, однако руку опустил.
– Я перетру с пацанами, они понимающие. Засохнут в сторонке. Вот только… – сидящий слева от Шалого человек повернулся к Джокеру. – Запрещаем тебе даже просто упоминать его имя. И уж тем более – искать с ним встречи. Бог не фраер…
– …Он мою девушку забрал! Вы можете мне запретить называть его имя, но уж искать его – обойдётесь! И мне всё равно, кто он для вас. Если хотите, я уйду прямо сейчас! Но только ответьте на один вопрос. Как можно находиться там, где смерть гуляет на каждом шагу, и при этом бояться упоминания одного только имени человека?! – разозлённый Джокер встал из-за стола.