Проснувшись раньше всех, на рассвете, Сизый перекусил оставленным для него с вечера ужином. Минут десять он задумчиво и шумно тянул из кружки обжигающий чай, а потом подозвал проводника:
– Мы можем уже отчаливать?
– Конечно, но куда ты хочешь плыть?
– Возле бывших Армейских баз сталкеры разбили лагерь. Знаешь, где это? – получив от Копчёного утвердительный ответ, он продолжил: – Лошарик распинался, шо Саньчо хотел тудой втулица… Так как сопляку нужны учёные. Этот гадёныш снова будет ныкаться рядом с военными… Да я ему…
– Сизый, до вечернего чифира туда можем и не поспеть.
– Шо?
– Так… – Копчёный быстро смекнул что к чему и первым встал с лавочки. – Босота, подъём! Шмон пришёл!
Сладко потянувшись и стараясь запомнить свой сладкий сон, Джокер вылез из подвала. Пока все проверяли снаряжение и укладывали награбленное, он вышел на крыльцо. Его тут же окружил прохладный влажный воздух, наполненный сладкими запахами прелой листвы. Туманную дымку аномальных испарений, идущих от кислотных луж, принизывало лучами солнце, изредка проглядывающее сквозь низкие тучи. От картины, нарисованной Зоной, у Джокера внутри всё сжалось. Она живёт своей жизнью и не знает о его страданиях. Никто больше не знает. И может не узнать…
– Джо? – окликнул парня подошедший сзади Копчёный.
– Да.
– Тебя чего в Зону-то понесло? Уж не любовь ли? – тихим голосом спросил проводник.
– С чего ты взял? – испугавшись, парень отступил назад.
– По глазам видно.
– Да?..
– Не тушуйся. Я – могила, а им, – он посмотрел в сторону дома, где суетливо собиралась в дорогу братва, – крови меньше на руках…
– Копчёный, ты точно видел Белого неделю назад? – прорвало Джокера.
– Я? Да чтоб мне на столе у Айболита оказаться! Белый меня, падла, чуть не сбил на своём броневике. – Старик вновь оглянулся, но быстро вернулся к разговору. – Какой интерес у тебя за Белого?
– Мне нужен доктор…
– …Цыц! – Копчёный быстро шагнул к парню и закрыл его рот своей ладонью. – Не язык, а помело… У тя чё? Стальное очко с хитро накрученной резьбой?! Ты со своей любовью совсем страх потерял? – старичок ткнул пальцем под рёбра Лёхи.
Тот согнулся от резкой боли и, сбив дыхание, принялся глотать воздух ртом. Копчёный подождал немного и, схватив его за ухо, уже спокойнее зашептал:
– Это Зона! Аномальная Зона отчуждения… Забей себе в мозг – здесь везёт только мертвецам, и никак иначе! Не убьёшь ты – убьют тебя! Свою любовь, мешающую рассуждать здраво, здесь запихай куда подальше! Тут глаза, уши, ноздри и интуиция – твои чувства! Не будешь слушать, не будешь видеть, не сможешь больше любить! А оно тебе нужно?!
– Хорошо… – немного отдышавшись, согласился с ним Джокер.
– Лады. – Копчёный отпустил его ухо. – Док сейчас с наёмниками развлекается, потому тебе до него, как до Китая на пузе. Уж прости… Лично мне – с высокого утёса на твою любовь к нему… Одно скажу – вали от Ершей! Сизый смерть в Зону за собой привёл. Военных пострелял на блокпосте почём зря. Те в отместку нашу деревушку в землю укатали… Нет. Лёнька с рождения весь в крови, а смерть ему, что жена любимая! Эти ребятки – уже не жильцы. У тебя же есть шанс спрыгнуть, ты кровью рук не марал. Идти лучше к военсталам. У них с доктором давние счёты… И побыстрее! Но пока идёшь с нами, учись!
– Спасибо, Копчёный… я так и сделаю, – Джокер выпрямился и как ни в чём не бывало принялся осматривать окрестности. После наставлений вора, бежать к базе военсталов прямо сейчас, по незнакомым ему тропам, воспринималось уже как самоубийство. Учиться и ждать подходящего момента – вот его задачи на ближайшее время.
Глава седьмая
Дэн замолчал, и никто не захотел нарушать наступившую тишину. Это временное молчание предательски успокаивало. Всё вокруг стало медлительным и тягучим. Даже облака, обычно спешащие куда-то, сегодня, прикрыв вечернее солнце своими тяжёлыми, наполненными влагой животами, неспешно плыли над вечной осенью Зоны. Лишь ветер, ворвавшись в открытые проёмы помещения, принёс с собой эхо автоматной очереди и вой какого-то монстра.
– Харэ уши вялить. Давайте спать ложиться.
– Гриф, не ломай кайф, – взмолился Скип.
– На самом интересном месте… – сокрушённо произнёс Клинч, спускаясь с наблюдательного поста.
– Тебе надо, ты и спи… – пробурчал Рус. – А мы ещё послушаем.
– Нет. Парню тоже нужен отдых. Поэтому ты, – командир указал на Скипа, – будешь дежурить. Через два часа тебя сменит Рус, потом я. Всё.
Мужики засуетились, готовясь ко сну.
– Выходит, все наши сны – это правда? – собираясь забраться на балку, вдруг тихо спросил Скип.
– Скип, я же…
– Просто ответь на вопрос, – он умоляюще посмотрел на командира.
– Да. Скорее всего, – так же негромко ответил Гриф. – Когда ко мне в руки попал артефакт, ставший моим амулетом и сделавший меня Стражем… Я в первые ночи стал видеть не просто странные видения. Они иногда были на грани между сном и реальностью. Я спал и видел, что моя семья не погибла. Жена и девочки живут сейчас где-то под землёй. Ведь на поверхности бушуют пожары. Я пытался докопаться до них, чувствовал жар, вдыхал гарь, а утром, когда я просыпался, мои руки были испачканы пеплом…
– Эти сны пропали сразу после посвящения в Стражи?.. – устроившись удобнее на наблюдательном посту, уточнил Скип.
– Да, как-то сразу. Я даже расстроился, потому что перестал видеть жену и дочек…
– А у меня, наоборот, сны появились, когда я Стражем стал. Прошёл Врата, и накрыло… Самое страшное было видеть в них, как твой белоснежный амулет становится матово-чёрным…
– Ты не говорил об этом раньше. – Гриф встал с места, чтоб увидеть его в темноте чердака.
– А я никому не рассказывал о них. Даже Рекс всего не знает…
– Если хочешь, – командир старался говорить как можно мягче, – можешь рассказать сейчас. Мы и так уже друг перед другом души вывернули наизнанку.
– Гриф, тут рассказывать особо не о чем…
– Но всё же.
– Самым ярким было первое видение. Я как раз шёл к Армаде, занимаясь поисками сестры. В кармане лежал ещё тёплый артефакт, такой белоснежный, что смотреть на него даже в солнечный день было невозможно! И вот, когда до Армады оставалось меньше суток ходу, я заночевал в Чащобе. Смотрел на звёзды, которые, кажется, сияют особенно ярко, когда забираешься на высокое дерево. Сон долго не шёл, я был голоден, но продуктов осталось совсем мало, только на обратный путь. Я нащупал арт во внутреннем кармане и сжал. И тут вдруг оказался в Пустошах! Ночь, но звёзды светят так, что видно всё. Высохшая земля хрустит под ногами. Передо мной в воздухе висит Армада, едва касаясь пиком поверхности. От каждого прикосновения к земле звук был такой, словно гвоздём по стеклу проводят… А я всё ещё сжимаю в кармане артефакт! Ну я его и достал, раз она… тут. Всего в сотне шагов! Руку протяни… Только она и я!
Кулак разжал. Амулет лежит на ладони и светится, словно луна, мягко и загадочно… Я сделал шаг к Армаде, и он засветился ещё ярче! Тогда я смекнул, что надо подойти вплотную. С каждым моим шагом от артефакта исходило всё больше света. А когда я подошёл к Армаде совсем близко, то обнаружил, что второй её пик, оказывается, не чёрный! Только в свете артефакта я так и не понял, какой он. Но точно не чёрный! Я в его отражении увидел себя!
Свободной рукой я коснулся пика. По Армаде пробежал леденящий холод. Я сдержался и руку не убрал. Я же Страж! И тут мой артефакт стал тускнеть! Пока совсем не потух. Я испугался, дёрнул руку назад, но он остался лежать на ладони кусочком угля! Тогда я сжал его как можно сильнее… До нестерпимой боли. И от этой боли проснулся. Огляделся: всё то же звёздное небо, верхушка дерева, и рука во внутреннем кармане! Сдерживая страх, я достал арт и, увидев его белоснежную чистоту, с облегчением перевел дух.
Скип замолчал, держа руку на солнечном сплетении. Именно там у него находился амулет.
– Нет. У меня таких видений не было. – Клинч подошёл к командиру и посмотрел на сидевшего под крышей товарища. – Только… Я стал по-другому понимать земную науку. Всё, чему учили в школе, институте, в лаборатории Синцова. Всё это теперь я могу чувствовать. Мне будто стали доступны тайны мироздания.
– Только другим от этого не легче, – Рус положил руку на плечо товарища. – Всё равно слишком мудрёно объясняешь.
– Как получается, так и говорю…
– Ой, забей, Клинч! – Рус помотал головой до хруста в шейных позвонках. – Мне хватило твоих словесных экзерсисов, когда ты пытался мне рассказать о моих фотках из прошлого…
– Но ведь это же интересные видения!
– Только они статичны.
– Они трёхмерны! Ты можешь посмотреть свои фотки со всех сторон.
– Ну, вот. Началось… – Рус отступил назад и замахал на Клинча руками. – Чур меня, чур!
– Как хочешь, – смирился Клинч и направился к лежанке.
– На этот раз все всё сказали? – строго уточнил Гриф, остальные в ответ пробубнили что-то невнятное. – Тогда прошу… всех лечь спать. Иначе прикажу! Всё… я всё сказал.
На третий день после знакомства старик стал на прогулки брать Саньку с собой. Глядя на Пахомыча, повторяя его движения, свыкаясь с манерой его ходьбы, впитывая каждое слово, Саня начал замечать в себе перемены. Ужас перед Зоной и её опасностями, царивший поначалу в его душе, стал потихоньку отступать, сменяясь пониманием.
Следуя наставлениям Шмеля, он подолгу рассматривал аномалии, поначалу с безопасного расстояния, затем подходя все ближе и ближе, стараясь уловить, почувствовать в себе родство с каждым растущим в Зоне кустом, ягодой или зреющим в сердце аномалии артефактом. В это трудно было поверить, но Пахомыч несколько раз показал изумлённому Сане, как без специального снаряжения войти практически в центр скопления аномалий и принять на руки родившийся артефакт. Дед умудрялся спокойно разговаривать с парнем, находясь внутри бушующей вокруг аномальной энергии. Таких высот Санька достигнуть пока не мог. Но, подчиняясь строгому наставнику, уже м