В большом зале ярко и празднично от светильников на стенах и огромной люстры под высоким, как у церкви, сводом. Искрятся и сверкают начищенные ручки дверей, канделябры, стены инкрустированы золотом и серебром.
За празднично накрытыми столами пируют ярко одетые люди. Замелькали все цвета, здесь не признают полутонов: если уж красное, то самый что ни есть пурпур, если зелень – то изумруд. Никакой подгонки цветов или соответствия, все как яркие клоуны, зато все веселятся, морды довольные, уже пьют, хохочут, рассказывают веселые истории.
Зальц с трона приветственно помахал рукой, указал на оставленные для нас четыре кресла за столом напротив. Остальных рыцарей и брата Кадфаэля отвели и усадили за соседний стол, где пируют, не дожидаясь виновников торжества, знатные вельможи, исполненные гордости и достоинства. Впрочем, Кадфаэль посидел с минуту, дабы выказать почтение хозяину, после чего, ритуально переломив хлеб, удалился, кротко объяснив, что ему есть о чем порасспросить здешнего священника.
Справа от Зальца сидит зрелый муж, по одному виду я узнал главного советника, то есть битого и перебитого жизнью, умудренного и разочарованного, оттого осторожного настолько, что семьдесят семь раз отмерит, прежде чем отрезать.
Слева – хмурый человек с прямой спиной и пронизывающим взором. Я сразу ощутил холодок по коже, ответил мысленно «Да пошел ты!» со всем негодованием человека, трясущегося над соблюдением прав неприкосновенности личной жизни. Колдун болезненно дернулся, лицо чуть побледнело.
Я посмотрел в упор, показывая взглядом, что, если этого мало, могу добавить, у меня помимо сраной магии есть меч, выкованный гномами, а также стремление вбить по ноздри в землю всякого, кто вот так лезет ко мне…
Зальц, не заметив безмолвного поединка, обратил к нам царственный взор властелина. – Я еще раз хочу поблагодарить вас, дорогие друзья… позвольте считать друзьями, за спасение моего непутевого сына Кристиана! Он бывает слишком уж…
Мы все хранили обалделое молчание, наконец граф Эбергард кашлянул и ответил с достоинством:
– Это был наш долг, как христианских рыцарей, броситься на помощь.
– Да, – подтвердил граф Мемель несколько скомканно, – да, эта… именно так.
Сэр Смит с великим облегчением вздохнул, воздел очи к люстре и пробормотал пару слов благодарственной молитвы. Зальц оглядел всех нас, что-то понял, поинтересовался с мягкой улыбкой:
– Как видите, я такой лорд, что все пьют и орут, меня не слушая. Так что можете говорить, я человек не обидчивый. И не злопамятный.
– Нет-нет, – ответил граф Эбергард поспешно. – Это никак не относится…
В глазах Зальца росло подозрение, я сказал негромко, чуть наклонившись через стол по направлению к Зальцу:
– Только никому не говорите, Ваше Величество. Мы до сей минуты, пока вы не назвали Кристиана сыном, были уверены, что спасали от кочевников переодетую воином девушку.
Зальц откинулся на спинку, взгляд острых глаз быстро пробежал по нашим лицам. Я ждал, что он расхохочется, однако властелин лишь улыбнулся и качнул головой.
– Да, мой мальчик еще не начал бриться. К тому же блондины долго выглядят моложе своих лет… А почему так обрадовались?
Сэр Смит оглянулся, да не услышит кто, сказал, еще больше понизив голос:
– Да нам в мужской компании так хорошо путешествовать! Не надо ухаживать ни за какими бабами, не надо выслушивать их капризы, не надо потакать прихотям, не надо все время помнить, что это она нарочито нас ссорит и сталкивает лбами, чтобы посмотреть, какие мы бараны…
Властелин замка расхохотался, протянул к нам руки, словно хотел обнять, но такое изъявление чувств не позволяет стол.
– Дорогой сэр, как мне все это понятно!.. У меня четыре дочери, четыре!.. И только один сын.
Маг наклонился и что-то прошептал ему на ухо. Зальц помрачнел, глаза сверкнули, мы опешили быстроте, с какой он из милого гостеприимного дядюшки превратился в жесткого правителя.
– Нет, – рыкнул он коротко. – Нет! Не все выгодно… что кажется выгодным.
Я обратился к графу Эбергарду:
– Дорогой граф, не покажете ли нашему любезному хозяину карту, по которой следуем?
Граф нахмурился, но все смотрят, он нехотя вытащил из сумки карту.
– Ваша светлость, – сказал он почтительно, – нам показалось, что в нашей карте имеются некоторые… совсем незначительные, но все же неточности.
Зальц принял, на столе мгновенно очистили место, он развернул и некоторое время всматривался с растущим удивлением.
– Так вот, – проговорил он с веселым интересом, – как наши земли представляют соседи… А ведь не на другом материке живем! Дивное искусство, все нарисовано, как живое, реки прямо текут под моими пальцами, чувствую холод… но вот даже горный хребет чуть сдвинут, а уж его-то должны рисовать правильно!.. Река Шалунья нарисована верно, ничего не скажешь, все завитушки… надо поискать этого шпиона… шучу-шучу!.. А вот Перкуга и Веселая несут воды совсем-совсем по другим руслам. А это что?.. Сейчас нет такой реки, там на всем протяжении растут дивные леса… Насчет городов, так эта карта – находка для историков, но пользоваться ею – самоубийство. Вы сейчас прете в Лиловую Топь, а если налево – вас сожрут жидкие пески.
Сэр Смит спросил устрашенно:
– Так как же пройти на Юг?
– Только направо, – он махнул рукой, не поднимая головы, и добавил: – Там город Конкорд, жители хоть и драчливы, но чужеземцев не убивают, не то что в Бертане, где сейчас какой-то мрачный культ… Если уж захотите остановиться для отдыха, то лучше в Конкорд…
– А если сможем двигаться дальше? – спросил я.
Сэр Смит застонал, Зальц кивнул, ничуть не удивляясь.
– Как только проедете мимо, там откроется большая имперская дорога древних королей. По ней доберетесь до Цегенвальда. Мирный город, но стены его высоки. Дальше дорога хуже… но куда ведет, не знаю, никто из нас так далеко не забирался.
Сэр Смит гордо расправил плечи, мы прошли уже почти полмира, а эти местные лорды не рискуют высовывать носа дальше своих владений.
Глава 11
За полночь, когда мы, совсем усталые и осоловевшие от съеденного и выпитого, выбирались из-за стола, Зальц незаметно кивнул мне. Когда все ушли, он велел отойти в сторону даже двум телохранителям, шепнул:
– Будьте осторожны. Уже интересуются, не появился ли в наших землях небольшой отряд, где черное знамя с золотым конем…
Я спросил так же тихо:
– Ваш маг сообщил?
Он кивнул, ничуть не смутившись, объяснил:
– Он добавил, что за вашу голову обещаны просто горы золота. Как человек, который бдит о благополучии наших земель…
Он умолк, дальше объяснять лишне, умный поймет, я понял еще и ответ Зальца насчет невыгодности близкой выгоды, умный и дальновидный стратег, таким и должен быть правитель.
– Хорошие новости, – сказал я. Он взглянул непонимающе, я добавил: – Значит, у них нет близко своих отрядов. Стараются задержать нас наемниками.
Он покачал головой.
– Наемниками не пренебрегайте. Среди них есть очень опасные вожаки отрядов.
– Учту, – ответил я. – Спасибо. За все спасибо.
Покинув замок Зальца на рассвете, мы на отдохнувших конях неслись по росистой траве, пока не разогрелись так, что пар из ушей, а кони и люди в мыле.
Короткий отдых, чтобы напоить коней, и снова в седла, снова под копытами гремит сухая степь, а когда она осталась позади, ворвались под сень деревьев. Толстый ковер из опавших листьев глушит топот, по обе стороны мелькают деревья, то и дело пригибаешься, чтобы не попасть в страшноватые лапы корявых сучьев.
Этот лес тянулся долго, наконец дорога игриво выбежала на поляну, а дальше начала раскрываться за уходящей стеной из могучих мрачных сосен зеленая долина. Рыцари, что ехали впереди, натянули поводья, один повернулся и отчаянно замахал руками. Донесся крик:
– Граф Эбергард!.. Граф Эбергард!
Сэр Смит пришпорил коня раньше графа, я пустил Зайчика вперед, мой арбогастрик застоялся, наверное, идти с такими черепахами, вынес меня на простор моментально, обогнав и сэра Смита с графом Эбергардом, и даже дозорных рыцарей.
Под могучим дубом, раскинувшим ветви на просторе, звенит сталь, слышатся крики, брань, глухие удары. Несколько человек, прижавшись спинами к дереву, отчаянно отбиваются от десятка насевших разбойников. В сторонке на боку повозка, колеса все еще медленно вращаются. Зайчик на большой скорости понес прямо в схватку, я едва успел выхватить меч. Зайчик с ходу сшиб двоих, я ударил направо и налево, эти двое упали с дикими криками боли и ужаса. Я остервенело рубил, продвигался к дереву, там уже остался один, но нападающие оглянулись, в глазах изумление и ярость, с криками бросились навстречу.
Я срубил двух, больно неуклюжи, увидел, как мужчина под деревом упал на колени, но все еще поднимает меч, пытаясь парировать удары одного из разбойников, что все-таки решил добить раненого. Я бешено взмахивал мечом, рука слегка вздрагивала, когда лезвие рассекало тугую плоть, щит трещал под ударами дубин. Я сразил еще двух, остался последний, что занес дубину над головой мужчины.
– Чтоб ты сдох!
Я не успевал, метнул с силой меч. Перекувыркнувшись, меч ударил рукоятью в голову разбойника. Тот шатнулся и рухнул на колени, затем завалился навзничь. Откуда-то появилась избитая и в порванном платье женщина, громко всхлипывала, ее руки прижали к груди голову мужчины. По виску течет кровь, но он пытался освободиться, прошептал:
– Где мой меч…
– Все кончено, – заверил я его. Подобрав свой меч, повернулся к женщине: – Вы не ранены?
Она ответила вся дрожа:
– Я нет, но Брайан… Он весь в крови…
Мужчина слабо улыбнулся.
– Нет-нет, со мной все в порядке. Это пустяки, пара царапин… Просто оглушило…
Сзади прогрохотали копыта, мелькнуло бледное лицо графа Эбергарда, он метнул на меня бешеный взгляд, сверкали мечи, слышался голос сэра Смита, деловито напоминавшего, что из христианского милосердия надо добить раненых, у которых не хватило сил отползти. Брат Кадфаэль заспорил, тогда сэр Смит возразил, что разбойников надлежит по всем законам повесить, так не милосерднее ли… и брат Кадфаэль сдался.