Доберусь, сказал я себе жарко. Чтобы попасть на Юг, нужно переплыть море. И вот, когда поплыву, обязательно побываю на их острове. Обязательно…
Глава 5
Рыцари проследили, чтобы коням дали отборного овса и ключевой воды, сами разбрелись в поисках ночлега, в гостинице мест хватило только на половину отряда. Леди Ингрид и Брайан вышли во двор, хотя им вроде бы места нашлись, я после паузы покинул сэра Смита, он явно собирается ночевать за накрытым столом.
В тишине двора фыркали кони, высоко в темном небе желтеет криво отрезанный ломоть дыни, звезды тусклые, неподвижные и немигающие, как глаза Эбергарда. Брайан отодвинул тяжелую створку ворот, уже закрытых на ночь, леди Ингрид выскользнула неслышной тенью.
– Рискуете, – сказал я вдогонку, – ночь темна…
Брайан вздрогнул, оглянулся, но вместо страха или смущения на его лице появилась растерянная улыбка.
– А, это вы, сэр Легольс… У леди Ингрид захромала кобыла. Боюсь, ничего уже не сделать, нужно менять лошадь.
– Вы надеетесь найти коня сейчас? – спросил я. – Ночью?
– За три дома отсюда живет известный барышник, – сказал Брайан серьезно.
Я спустился с крыльца.
– Я вас проведу немного. Почему-то таким тихим городкам доверяю… не очень.
Он подождал, пока я присоединился к ним, леди Ингрид перебежала от меня на сторону Брайана, держа его как щит между нами. Брайан держался вполне дружелюбно, хотя меня не оставляло ощущение, что какое-то недоброе чувство в нем еще осталось.
Луна желто плыла в небе, сопровождая каждый наш шаг, даже в ветках дерева запуталась только на миг, звезды все такие же тусклые, словно в воздухе облако пыли.
Брайан указал на добротный дом по ту сторону перекрестка.
– Вот там, говорят, лучший в этих землях барышник. Мы не поскупимся, нам нужен очень хороший конь…
Он запнулся на полуслове. С той стороны улицы вышли, загораживая дорогу, трое крепких мужчин. Все огромные, массивные, я оглянулся, сердце сбилось с такта: за нами неспешно продвигаются четверо таких же крепких, уверенных.
– Ого, – сказал Брайан тихо, – неужели хотят ограбить?
Мы замедляли шаг, Ингрид испуганно жалась к Брайану. Я спросил громко и жизнерадостно:
– Ребята, вы дорогу загородили ненароком или как?
Тот, что посредине, буркнул хмуро:
– Заткнись. Ты нам не нужен.
Я в недоумении осмотрелся.
– Как это… А кто нужен?
Он кивнул на Ингрид.
– Эта женщина. Отдай, и убирайтесь оба.
Я ахнул, чувствую некоторую, даже больше чем некоторую, ошалелость. Впервые кто-то заинтересовался не мною. Только за это стоит отдать и эту женщину, и еще можно и приплатить, но Брайан сказал грустно:
– Ну почему эти люди не сидят за умными книгами, если у них отыскивается время после тяжелой работы в поле… или мастерской? Почему не размышляют о тайнах мироздания, о дивных звездных узорах, о неисповедимых путях мудрости?
– Это интуиция пока неисповедима, – возразил я, – а с мудростью все как раз понятно!
– Сэр Легольс, – поправил он, – не путайте мудрость со знанием.
Здоровякам надоело слушать, мое имя ничего не говорит, что за дикие земли, где за мою голову все еще не объявлена награда. Старший шагнул и протянул руку к Ингрид. Брайан выхватил короткий меч, я за это время успел отодвинуться в сторону, раз уж никому здесь не нужен, обидно, и со скоростью ковбоя, выхватывающего кольт, сорвал с пояса молот. Четверка, что зашла сзади, оказалась на одной линии, их смело, как трухлявые пни, я поймал молот и тут же метнул в двоих, загородивших путь.
Они только что смотрели остолбенело, в следующее мгновение вожак остался один. Брайан с поднятым мечом тоже застыл, глядя на меня в сильной ошалелости.
Вожак ухватил Ингрид за руку, ее крохотная ладошка полностью утонула в его громадной лапище. В другой руке у него блеснул огромный нож. Не придумав ничего лучшего, приставил лезвие к горлу Ингрид.
– Я убью леди Дорис!
Брайан в страхе тут же бросил меч и умоляюще повернулся ко мне.
– Это не леди Дорис, – сказал я вожаку, – но… неважно. Она умрет быстро. А вот ты – не так легко, как твои дружки. Я позабочусь, чтобы проклял все свои дни…
Он зарычал, замахнулся на меня ножом. Я легко перехватил, всего лишь здоровенный деревенский увалень, дернул, взял на излом, кость отвратительно хрустнула. Он дико взвыл. Я подхватил выскальзывающий из ладони нож, сказал зло:
– Видишь, уже началось…
Лезвие полоснуло его по горлу, я торопливо отпихнул грузное тело, кровь темной струей ударила почему-то широкой полосой, потер рукоять о штаны и отшвырнул в сторону.
Ингрид с плачем бросилась Брайану на шею. Он тупо посмотрел на распростертое тело.
– Сэр Легольс… почему вытерли не лезвие, где кровь, а… рукоять?
– Стер отпечатки, – пояснил я.
Он не понял, но когда я шагнул к дому барышника, послушно двинулись следом. В доме горит свет, слышатся мужские голоса. Я постучал, привратник открыл почти сразу. Я поинтересовался, в самом ли деле здесь продают коней, да, продают, подождите малость, коли деньги при вас.
Хозяин вышел к нам, явно в доме такие гости, которых лучше не показывать, Брайан сразу же заговорил о покупке самого лучшего коня для леди.
Я послушал некоторое время, никакого подвоха, Брайан в самом деле покупает и в конце концов сторговал великолепного коня. Однако заноза осталась, я никак не мог сообразить, что меня тревожит, уверился только, что Ингрид и Брайан по-прежнему нечто скрывают, но это знал и раньше.
Молот на поясе настолько привычен, что вот только как сейчас, когда перед сном снимаю вместе с поясом, приходит та странная легкость, когда готов подпрыгивать как балерина или ходить, как она же, на цыпочках.
Пес обнюхал мои ноги, чему-то укоризненно покачал головой и лег у самого порога. Не завидую несчастному, что откроет ночью дверь и наступит на моего бедного песика. Впрочем, вряд ли даже успеет…
Ложе заскрипело, застонало, приятно чувствовать себя таким крупняком среди мелкоты, я с удовольствием вытянулся, зевнул…
Стена напротив качнулась, я ощутил, что падаю. Сверху с каменным стуком сомкнулись плиты пола, я грохнулся с высоты на такие же камни. Боль пронзила тело, в голове грохот, не сразу даже сообразил, оглушенный падением, что меня схватили десятки сильных рук, зазвенело железо, острый нож впился в горло.
– Шевельнешься, – прорычал злой голос прямо в ухо, – останешься без головы!
Я скосил глаза. Нож широк, таким отхватят голову в мгновение ока, никакая регенерация не поможет.
– Не шевелюсь, – прохрипел я, едва двигая губами, острие уже пропороло кожу, теплая струйка потекла на грудь. – Кто вы?..
– Не твое дело!
Я чувствовал, что мои ноги не то связывают, не то стараются заковать в железо, и, только когда лезвие отодвинулось от горла, ощутил холодную тяжесть на ногах и руках. Широкие стальные браслеты плотно охватили щиколотки, а цепь, каждое звено с монету, другим концом уходила к железному штырю в стене.
Мужчины один за другим вышли, поднимаясь по каменным ступеням к неприметной железной двери. Последний с удовольствием оглядел свою работу, подмигнул.
– Здорово получилось?.. Триста лет, как эту ловушку король Фарук сварганил для поимки мятежных герцогов, а все еще работает!..
– Я не мятежный герцог, – сообщил я. – Напротив, самый что ни есть законный.
Он покачал головой.
– Наше дело маленькое. Сказано задержать до их прибытия, вот и задерживаем. Служба у нас такая.
Он еще раз подмигнул, ушел, плотно притворив за собой массивную дверь. Я быстро поднял взгляд к каменному своду, плиты подогнаны так, что ни следа хитрых механизмов, стены тоже из камня, а пол так и вовсе сплошная верхнетуранская плита.
Сейчас там наверху Пес мечется, не понимая, куда я делся, а если и понимает, что может, даже сэру Смиту или Эбергарду не сумеет рассказать, как и что, а если и сумеет, то вряд ли поймут, олухи неграмотные…
Заскрипело, звякнули засовы, снова раздался скрип, дверь отодвинулась, по ступенькам сошел приземистый мужик, в руках железная миска с похлебкой.
– Ужин, – произнес он. – Вишь, хозяин не желает тебе зла, раз кормит…
От миски пахло варевом из дешевого мяса, я натужился и, превозмогая тяжесть цепей, наподдал ногой миску. Горячее варево плеснуло на руки мужика.
Он отпрыгнул, вскричал в горестном недоумении:
– За что?.. Я ж тебе жрать принес!
– За Атарка, – ответил я саркастически, не придумав ничего умнее. – Пошел вон, дурак!
В ночи что-то шумело, потрескивало. Мне почудилось, что в стене пощелкивает гранитная плита, словно лежит на горячих углях и вот-вот рассыплется, затем щелкнуло явственнее, донесся шорох осыпающихся камешков.
Показался слабый свет, стал сильнее, я рассмотрел в углу темную квадратную дыру на том месте, где была глыба, свет шел оттуда, вскоре показался край горящего факела, его держала крепкая, мускулистая рука. Но когда человек выбрался, я понял, что вижу гнома. Причем куда более мелкого, чем северная порода.
– Хватит, – проворчал он недружелюбно. – Чего хватит? – спросил я тихо.
– Славить Атарка, – ответил гном. – Нам передали, что ты выполнил какое-то соглашение с тамошними гномами. Больше не старайся для этого Атарка, а то уже мы, гномы, окажемся у тебя в долгу.
– Ого, – сказал я обрадованно, – так у вас связь налажена? Неужто почтовые голуби и под землей летают?
– Не твое… дело, – буркнул гном. Мне показалось, что он проглотил не то «собачье», не то «человечье», что для гномов явно одинаково. – Я передал, прощай.
– Дал слово – держи, – согласился я, – а не дал – полезай в кузов! Слушай, друг, а мне в такую нору пролезть?
– Задница великовата, – ехидно заметил гном.
– Ты пришел только затем, чтобы сообщить о расчете по долгам?
– Ну да, – ответил гном. – А чего ж еще?.. Теперь можешь убивать за свои… гм… идеи. Или идеалы. У вас, людей, все время идеи, идеи…