– Довольно! – вскричал я и сделал властный жест. Мне даже показалось, что дерево остановило рост именно по моему приказу, хотя, конечно, я молодец, мой седалищный нерв сумел уловить нужный момент. Как у того героя, что сумел «погасить солнце» у дикарей, воспользовавшись солнечным затмением, и стал у них почти богом.
Дерево, упершись боком в ворота, полностью блокировало вход. Теперь этим умникам придется ломать стену и строить ворота в другом месте. Надеюсь, с той стороны к стене везде прилеплены дома достаточно богатых граждан, чтобы усвоили урок.
Эбергард указал в сторону высокого замка. Измученное лицо графа блистало грозным весельем.
– Ваша светлость, – сказал он громко, – полагаю, нам лучше остановиться в замке благородного хозяина, чем в этом городе.
Я оглянулся на темнеющие башни.
– Стоит ли? Здесь гостиница рядом, а там нас не ждут…
– Зато там благородные люди!
Я покачал головой.
– Зато здесь церковь. Мы обещали обвенчать Брайана и леди Ингрид… пусть даже она Дорис. Поехали!
Глава 8
Рыцари спешивались, в изумлении и страхе задирали головы. Могучее дерево шумит далеко раскинутыми ветвями, накрыв ими треть города. Коней пришлось тащить за узду, иначе не просунуться между деревом и ощерившейся изломанными камнями стеной. По ту сторону стены народ разбегался при виде нас в ужасе. Раздавались крики, что одного взгляда вон того, что в черном плаще с золотым конем, достаточно, чтобы превратить всех в лягушек.
Убегали так, что в спешке бросали разложенные товары. Самые храбрые успевали прихватить с чужих прилавков. Сэр Смит весело похохатывал. Эбергард ехал рядом со мной напряженный, вздрагивал при малейшем движении, я ловил его взгляд, спросил невинно:
– Что-то не так, граф?
Он проговорил деревянным голосом:
– Удивляете… ваша светлость.
Я улыбнулся бесстыдно:
– Странно, вы ведь знаете меня с детства.
– Непонятное какое-то у вас детство, – процедил он сквозь зубы.
– Волам хвосты крутил, – подхватил я с удовольствием. – И волихам!
– А что такое волихи?
– Самки волов, – объяснил я авторитетно. – Не знали?
Он вздохнул, отвернулся и стал смотреть на приближающийся постоялый двор.
В суматохе прибытия, когда торопливо распределяется, кому где провести ночь, куда поставить коней, подошел погыгыкивающий сэр Смит, усы распушились, как у довольного кота, глаза хитрые, оглянулся по сторонам и сказал заговорщицки:
– Ну, сэр Ричард…
– Я же Легольс, – напомнил я.
– Да-да, простите, оговорился! Виноват. Сэр Легольс, леди Ингрид, она же Дорис, выглядит на мой взгляд… гм…
– Счастливой?
– Вы не поверите, сэр Легольс…
– Ну-ну?
– Несколько разочарованной. Даже без «несколько».
– В чем?
– Вами, дорогой сэр.
– Что я сделал не так?
– Отдали ее так просто, будто крошки с одежды стряхнули. Даже не потерзались душевными муками.
Я сдвинул плечи.
– Синдром первой красавицы? Ладно, перебьется. Брат Кадфаэль где?
– Поехал в церковь договариваться со священником. Чтоб сразу, сегодня вечером.
Священник трусил, в городе уже знают, что дочь барона де Гросса предназначена в жены наследнику герцогского престола. С другой стороны – Господь велит, дабы жена прилепилась к мужу и стала с ним одним телом, для этого достаточно желания жениха и невесты, а насчет позволения родителей это уже сами родители пролоббировали, в Писании на этот счет ничего не сказано.
С другой стороны, если появится сам наследник, теперь уже не наследник, а великий герцог Пуатье, то месть его будет ужасной. Брат Кадфаэль примчался за мной, когда мы с сэром Смитом пировали в отделении для благородных местного трактира.
– Сэр… – он вовремя проглотил мое имя, – сэр Легольс, в церкви возникли некоторые сложности…
Я спросил недовольно:
– А без нас никак?
Он виновато развел руками.
– Боюсь, не получится, ваша ми… светлость.
Я поднялся, сэр Смит тут же подхватился и сказал бодро:
– Я с вами, милостивый государь!
Священник смотрел на мое приближение с ужасом, я постарался перестать хмуриться. Достаточно и того, что страшатся моего роста и длинных рук, спросил отрывисто:
– Я чем-то могу помочь? Я – Легольс, как вы уже поняли.
Возле алтаря на коленях стояли леди Ингрид и барон Брайан. Оба посмотрели умоляюще, но в глазах леди Ингрид я уловил и еще некое выражение, очень странное. Я бы его истолковал как ее желание, чтобы этой церемонии что-нибудь да помешало.
Священник проблеял торопливо:
– Перед Господом нашим я должен бы соединить их руки, если уж он соединил их сердца… но я пекусь о тысячах своих прихожан, которые населяют этот город… Они мне тоже дороги, и я молю Господа, чтобы он уволил меня от страшного выбора…
Я прервал:
– От имени Господа я освобождаю от этого выбора. За неимением в данный момент родителей леди Инг… леди Дорис и барона Брайана, они весьма заняты и присутствуют по государственной надобности в другом месте, я готов выполнить их функции. В смысле, даю разрешение на их брак… так я понял необходимость моего присутствия?
Священник засветился счастьем, едва не расплакался от облегчения:
– Да-да!.. Этого достаточно! Более чем достаточно. А теперь, чада мои, приступаем к таинству святого венчания. Леди Дорис, согласны ли вы взять в мужья сэра Брайана де Престона из рода Ллойдов?
Леди Ингрид помедлила, бросила на меня острый взгляд, словно обвиняя в предательстве.
– Желаю вам счастья, леди Дорис, – сказал я. – И вам, сэр Брайан!
Брайан ответил мне взглядом, полным безумного счастья, ликования.
Счастье, сказал я ему мысленно, – это еще не познанное разочарование. Так что ликуй… пока ликуется.
Оставив обвенчанных леди Ингрид, она же Дорис, с осчастливленным Брайаном, я добрался до гостиницы и слабыми пальцами снял перевязь с тяжелым как гора мечом. Рухну как бревно и просплю всю ночь и половину утра… нет, половину следующего дня…
Дверь из коридора приоткрылась, Эбергард заглянул, посмотрел по сторонам, лицо встревоженное.
– Дилан только что поймал лазутчика.
Я застонал, снова нацепил перевязь с мечом, что весит уже как две горы, вслед за Эбергардом спустился на первый этаж. Дилан пинал в углу окровавленного человека, тот стонал и закрывал лицо руками. В луже крови я рассмотрел пару выбитых зубов.
Дилан обернулся на стук подошв.
– Уже все вспомнил, – сообщил он довольно. – Ну, тварь, говори!
Человек вздрогнул, заговорил быстро-быстро разбитым ртом:
– Нам велели только проследить за вами!.. Ничего больше! Только смотреть и докладывать…
Эбергард спросил резко:
– Кто велел?
– Человек в темном плаще, – пролепетал пойманный. – Лицо под капюшоном…
– Где он?
– Не знаю! Он сам появился прямо вдруг…
– А как ты должен был сообщать?
– Он сказал, что сам нас найдет…
Я спросил:
– А сколько было вас?
Он прошепелявил:
– Четверо…
Эбергард мрачно выругался. Трое ускользнули, это во-первых, а второе – противник не скупится, раскидывает сети пошире, подстраховывается, дублирует. Сейчас, когда мы уже близко к Пуатье, нас будут встречать не только в каждом городе и селе, но и за каждым завалом, в оврагах, за каждым деревом…
– Уходим, – сказал он желчно. – Дилан, займись этим…
Я прервал:
– Убивать не обязательно. Шарахни по башке и свяжи. Все равно скоро обнаружат, что мы ушли. Оставшиеся трое наверняка следят…
Из города выступили совсем налегке, оставив на этот раз не лишних коней, а молодоженов: леди Дорис и Брайана. Я надолго запомню ее настолько обвиняющий взгляд, что чуть не стал оправдываться, еще не успев сообразить, в чем виноват.
Мелкие звезды становятся крупнее и ярче, по мере того, как глаза привыкают, ночь кажется особенно таинственной, а яркая луна глядит из-за темных крыш, как неведомый зверь, подстерегающий добычу. Особенно красиво и величественно смотрится на звездном небе гигантское дерево. Даже луна так запуталась в ветвях, что уже вовек не выберется.
Мимо поплыло кладбище, сэр Смит углядел несколько рассыпавшихся склепов, упокоились знатные и богатые горожане, но прочесть полустертые имена не сумел. Кладбищенские плиты поскрипывали, двигались, одна даже приподнялась настолько, что я успел увидеть горящие мрачной злобой глаза.
Граф Эбергард взглянул на затянутое низкими тучами небо.
– Плохое время для езды в таком месте.
– Намекаете на случай с королем Фрекасом, граф Эбергард? – поинтересовался Мемель.
Граф Эбергард отмахнулся.
– Да разве только он? Это в солнечный день здесь мертво, а ночью в деревнях окрест запирают окна на ставни, на всех дверях кресты, крылечки поливают святой водой… Нам повезло, что проскочили здесь чуть раньше, чем сюда успели темные монахи.
Я зябко передернул плечами. Еще недоставало, чтобы дорогу перегородили эти вылезшие из могил. Мои стрелы, понятно, ничего с ними не сделают, мертвого так не убьешь, к тому же испугать тоже не удастся, придется долго дробить молотом, а это что из пушки по улиткам. Мечом с мертвецами тоже не очень…
Дилан впереди вскрикнул, быстро прикрылся щитом сверху, словно копьем нацелились из туч. Я вскинул голову, начинают снижаться уродливые птицы, никогда таких не видел, а за деревьями раздался вой. Какие-то звери идут по свежему следу, чуют наш страх и усталость, по запаху знают, что нас мало, мы измучены, избегаем и боимся схватки.
Впереди снова раздался тревожный крик, мы начали придерживать коней, но все-таки едва не напоролись на жуткий завал, перегородивший дорогу: острые сучья торчат, как копья. Если бы Дилан не предупредил, то на полном скаку…
Вой раздался громче, мы рассыпались, стараясь найти обход, но деревья стоят тесно, толстые, даже ветви толщиной с бедро человека, опустились почти до земли, упавшие деревья зависли с торчащими вверх сучьями. Любая лошадь пропорет себе живот, а чтобы объехать завал, нужно вернуться…