– Разумно, – согласился я. – Вопрос снимаю. Могу заверить только, что вот так взять и отдать все завоеванное… ну да, щас! Конечно, будут трения с королем и, возможно, неудовольствие со стороны императора, однако я все еще майордом! И не собираюсь отмайордомиваться. Насколько понимаю, принять титул маркграфа – это не значит ставить крест на всем прочем. Хотя многим этого бы очень хотелось.
Барон Альбрехт расположился в сторонке в кресле и наблюдал за нами с холодной улыбкой.
– Только маркграф, – сказал он. – Да, такой маркграф для королевства даже выгоден.
– Займется варварами? – спросил я.
Он пожал плечами.
– Или они им займутся. В любом случае будет барьером на пути в глубь королевства.
Куно наконец собрался с духом и даже рискнул посмотреть мне в глаза очень серьезно и строго, а не привычно по-чучундрьи.
– Многое зависит от вас, ваша светлость. На вас будут… как бы мягче сказать, оказывать давление. И понуждать отказаться. Порой давление будет достаточно… сильным.
Я сказал с достаточной степенью надменности, чтобы Куно понял, что и зачем:
– Я рыцарь и воитель, так что не понимаю закулисных игр и чересчур запутанных интриг! Был у нас один такой, перед ним сто мудрецов навязали узлы и сказали, мол, сумеешь развязать – быть тебе властелином этого и всех соседних королевств!.. А он посмотрел на узел, понял, для его ума чересчур сложно и запутанно, взял меч и… разрубил.
Куно сдержанно улыбнулся.
– И стал властелином?
– Еще каким, – согласился я. – Так что передо мной лучше не вязать слишком сложные узлы. Мой меч не оценит мастерство. Я груб, так что пусть не жалуются, если кому оттопчу задние ноги.
Он хитро улыбнулся.
– Ваша светлость, это хорошее прикрытие.
– Какое? – спросил я с подозрением.
– Насчет грубости, – пояснил он невозмутимо. – К сожалению, многие понимают только силу. А сила всегда… грубая. Теперь вернемся, с вашего разрешения, к тревожащему всех вопросу. Вы многим раздали земли, теперь все хотят знать, не начнется ли процесс возвращения прежним хозяевам? Лично я поддерживаю группу юристов, что утверждают: вы не отбирали владения, а подбирали брошенные. Или отвоеванные у варваров, но тоже покинутые владельцами. Правда, часть их хозяев успела убежать от варваров и отступить с Его Величеством в Ундерленды. С погибшими при совершении черных месс вопросов почти не будет, хотя, конечно, претензии могут предъявить родственники…
– А остальные?
– С остальными сложнее, – признался он, – но не безнадежно. Во всяком случае, у вас есть на что опираться, чтобы не возвращать законным владельцам. Судебные тяжбы могут тянуться годами!
Я пробормотал:
– Это хорошо.
Он произнес вопросительно:
– Ваша светлость?
– За годы, – пояснил я, – многое может измениться. Сейчас нам важнее выиграть время. Надо разобраться, где мы и что имеем.
Его глаза всматривались в меня внимательно, на губах проступила улыбка.
– Вам нужны знатоки законов, – повторил он. – Майордому не нужны, но маркграфу…
– Займитесь этим, – велел я. – Надеюсь, сумеете навязать гордиевых узлов. Не для нас, а для других умников, которые такие узлы будут совать нам. Они наши пусть развязывают, а мы ихние будем попросту рубить.
Он откланялся и вышел так тихо и бесшумно, словно просочился сквозь дверь.
Глава 13
В коридоре прозвучал сильный уверенный голос графа Ришара. Я не успел сказать, чтобы его пригласили в логово майордома, как двери распахнулись, он вошел, немолодой, с белыми волосами, но уверенный в своей силе, своем влиянии, своей харизме.
Лицо свежее и мужественно красивое, дышит силой и благородством, а шрамы как будто нарочито в таких местах, что лишь усиливают мужественную красоту. Впрочем, графа они красили бы в любом месте, такой уж он человек. Тем более что на лице одни шрамы, зато морщин нет вовсе…
– Мое почтение, сэр Ричард, – сказал он звучно. – Мне сказали, что у вас снова военный совет…
Взгляд его не понравился, всматривается, словно видит во мне такое нечто, чего раньше не замечал.
– Не столько военный, – пояснил я, – сколько политический. Политсовет! Точнее, военно-политический, эдакое политбюро… Как идет военное строительство?.. Садитесь, граф. Вот вино, вот напитки…
– Спасибо, – поблагодарил он. Опустившись в кресло, провел рукой над кувшином с вином, но цапнул посудину с охлажденным яблочным компотом.
– Строительство? – переспросил он.
Я торопливо пояснил:
– Имею в виду военные реформы. Нам с самого начала кампании недоставало лучников, помните? А тем нужны хорошие луки. Молчу про арбалеты…
– Начинаем производство, – заверил он. – Я разместил большой заказ у местных оружейников. Должен сказать, они делают арбалеты… очень высокого качества.
– Лучше, чем армландские, – признал и я. – Кстати, с Вирландом нет проблем?
Он посмотрел на меня поверх чаши очень внимательно, будто старался увидеть, что там дальше за простым с виду вопросом, отпил, вытер рот тыльной стороной ладони.
– Сидит тихо, – ответил он с неопределенностью, – не высовывается. А что, надо чего-то ждать?
– Нет-нет, – сказал я успокаивающе, – как раз теперь не надо.
Он смотрел с подозрением, я помалкивал, а то все скажи, тут же и рухнет. Я не суеверный, но когда можно не разбалтывать секреты, предпочитаю помалкивать. Конечно, графу Ришару не догадаться, что я задумал насчет осажденной крепости Вирланда. Он воин, а здесь больше от политики. Хотя ничего нового я, собственно, не придумал. В Дагестане, к примеру, на одной территории живут два совершенно разных народа: черноволосые смуглые авары и белокурые голубоглазые кумыки: авары в горах, кумыки в долинах. Авары заняты садами и виноградниками, кумыки – сеют пшеницу, между ними идет бойкая торговля снизу вверх и сверху вниз.
Когда в Палестину вторглись кочевые племена диких евреев, они не умели брать укрепленные и окруженные высокими стенами города и захватили только долины. Города еще многие годы оставались под властью местных, а город на Сионе, к примеру, держался еще сорок лет.
Мне сорок лет не понадобится, чтобы втянуть людей из владений Вирланда в товарно-экономические отношения и привязать их к экономике обновленного Орифламме так, что любая попытка Вирланда снова обособиться приведет к народному возмущению.
Когда Вирланд это поймет, он пожалеет, что не вышел тогда с остатками войска из крепости и не дал мне бой. Погиб бы, но покрыл бы свое имя неувядаемой славой.
Ришар с явным удовольствием осушил вторую чашу сока. С неохотой опустив на стол, обронил:
– С Вирландом пока все спокойно. Мы свои войска отвели далеко, так что ворота его крепости закрываются только на ночь.
– Вирланд что-нибудь предпринимает?
– Пока ничего. Мне кажется, он, как и все мы, пока не понял, что вы задумали…
– Хорошо, – сказал я довольно. – Подлые задумки должны оставаться нераскрытыми. Лишь бы он сам на какую-нибудь глупость не пошел.
Ришар покачал головой.
– Вирланд видит бессмысленность вылазок. Наших войск вблизи нет, а нападать на торгующих горожан или крестьян в поле… Это весьма недостойно для могущественного лорда.
– Да, – согласился я. – То ли остатки чести, так несвойственной сенмарийцам, то ли понимание, что выгоды не принесет…
– То ли осторожность, – добавил он. – Когда непонятно, что задумал противник, лучше выждать. Вот и выжидает… А что вы задумали, сэр Ричард?
Я поколебался, ответил, понизив голос:
– Сейчас он бессильно смотрит, как просто все больше его подданных становятся подданными вторгнувшихся завоевателей. Рядовым жителям все равно, кто король! Им лишь бы налоги поменьше, борьба с преступностью пожестче да жизнь беспечнее.
Дверь распахнулась, вошел высокий и как всегда красивый граф Зольмс, командующий двумя полками элитной конницы, молодой и подтянутый, и только всегдашняя веселость испарилась с его лица, смотрит сурово и держится подчеркнуто строго и с тем достоинством, что переходит в надменность.
К белому шраму на подбородке добавился еще один, пока багровый. Сэр Альвар – фоссановец, а это значит, лично водит в бой конницу и всегда сражается впереди. В Сен-Мари солнце еще сильнее пропекло кожу, из-за чего глаза кажутся совсем светлыми и неприятно пронзительными.
– Сир, – сказал он, – мне передали, чтобы срочно явился к вам.
– Сэр Альвар, – сказал я без всякой преамбулы, быстро и отрывисто, – могу ли я обратиться к вам с просьбой?
Он сказал твердо:
– Приказывайте, сэр Ричард!
Я покачал головой.
– Нет, это именно просьба. Нужно отправиться в Тараскон. К сожалению, там беда. Даже слишком большая, должен сказать с горечью. Пираты вошли в гавань и уничтожили весь тамошний флот. Еще хуже – сожгли береговые постройки, склады, разрушили причалы. Сейчас пираты ушли, но нет сомнения, что вернутся, как только отстроим порт снова. Так что жизненно необходимо укрепить вход в бухту. Там очень удобное место, с берега корабли буквально можно засыпать хоть стрелами, хоть камнями из катапульт… Нам нужен могучий флот, иначе какой я маркиз?
Он быстро взглянул на меня, в глазах мелькнуло странное выражение.
– Простите…
– Прощаю, – ответил я бодро, – заранее. Вы мне нравитесь, сэр Альвар!
– Вы сказали «маркиз»…
Я отмахнулся.
– Это всего лишь титул! На той стороне океана. Здесь я маркграф, там – маркиз. Вообще-то одно и то же, если придираться. Только из маркграфов самый известный – Неистовый Роланд Бретонский, а из маркизов, увы, только маркиза Помпадур… еще та штучка!
Он смотрел неотрывно в мое лицо, в его глазах менялись десятки выражений.
– Сэр Ричард, – проговорил он наконец, – простите, я не могу принять ваше… поручение.
Печаль стиснула мне сердце, я сказал натужно бодро:
– Что случилось, граф?
Он ответил без колебаний:
– У меня сомнения, сэр Ричард. На праведном ли и богоугодном ли пути я теперь?