Я сказал неуверенно:
– Привыкнут… может быть. Эх, хотя бы леди Дженнифер вернулась поскорее. К Уэстефорду зайти, что ли?.. Понимаешь, Мартин, хреново мне что-то. Раньше было все просто и ясно, а сейчас как ночью в лесу. Мне и сейчас надо действовать так, как раньше: быстро, напористо, уверенно, продвигаться семимильными шагами, а я топчусь на месте, вынужденно отвлекаясь на незапланированные мелочи.
Он покрутил головой.
– Вы очень молоды, сэр Ричард. Очень!
Я огрызнулся:
– Откуда это видно?
– Вся жизнь состоит из мелочей, – сообщил он. – Мы все строим великие планы, но увязаем и увязаем. Вам еще повезло… Вы ломились вперед, как бык через камыши, не обращая внимания на быт. Но так долго не бывает даже у великих. Дьявол ловит нас именно на мелочах.
Я стиснул челюсти так, что заломило в висках.
– Меня не поймает!
Он промолчал, только вздохнул и сочувствующе опустил взор. Я ощутил, что ляпнул глупость. Если быть таким, как я себе рисую правильность, вообще перестану быть человеком, что вообще-то хорошо, человек – это такое говно… но что тогда от меня останется?
От ворот радостно и торжественно пропели трубы. Мартин посветлел, словно на него с небес упал широкий луч солнечного света.
– Леди Дженнифер, – произнес он с чувством. – Как все-таки хорошо, когда она в стенах крепости!
– Она трубит? – спросил я.
– Нет, юный лорд Родриго. Слышите, звук еще слабенький?
На просторы широченного двора со стороны южных ворот въехала группа всадников. Во главе гордо покачивался в седле, уперев руку в бок, высокий красивый рыцарь со знаменем в руках, рядом с ним леди Дженнифер в охотничьем костюме, а с другой стороны на небольшой смирной лошадке Родриго, одетый по-взрослому и с небольшим мечом на поясе.
Дженнифер даже наклонилась вперед, не веря глазам. Потом счастливо вскрикнула. Я едва успел подбежать, как она, минуя все церемонии, прямо с седла упала мне в объятия, прижалась, потом принялась жадно целовать щеки, нос, лоб, снова щеки, опять прижалась с такой силой, словно стремилась зарыться в меня и спрятаться от огромного жестокого и негостеприимного мира…
Наконец я медленно и тоже с неохотой позволил ее ногам коснуться земли, но и тогда она цеплялась за меня и смотрела снизу вверх сияющими от счастья глазами.
– Рич… – прошептала она, – Рич… я могла только мечтать, что ты появишься…
– Я здесь, – сказал я неуклюже. – Дженнифер, я здесь.
– Господи, я так страшусь, что это сон! И ты вдруг исчезнешь.
Рыцарь посматривал на меня с неудовольствием, но когда я обратил на него царственный взор майордома, он соскочил на землю, подошел быстро и преклонил колено.
– Сэр, мое имя – Кернандель, я виконт Вилона, буду счастлив выполнять ваши повеления.
– Хорошо, – произнес я благосклонно. – Весьма, весьма. Даже очень весьма. Пока – вольно. Отдыхайте, я что-нить придумаю. Леди Дженнифер…
Прервав меня, набежал Родриго и прижался сбоку, обхватив ногу.
– Сэр Ричард! – прокричал он ликующе. – О вас столько рассказывают!.. Это правда, что вы прогнали варваров? И освободили королевство?
– Правда, – ответил я. – А королевство да, освободил… вроде бы. И сейчас продолжаю освобождать.
– Грабите? – уточнил он деловито.
Я с укоризной покачал головой.
– Сэр Родриго, как можно! Освобождаю от лишнего. Человек должен о душе думать, а не только о наслаждениях.
– А освобождаете от лишнего, – спросил он, – не думая?
Я отмахнулся.
– Многое привычное совершается чисто автоматически. Человек не должен думать о суете жизни, она и так свое возьмет, нужно о высоком, духовном, великом! А грабеж… он и не грабеж вовсе. У благородных людей это называется репарациями, возмещением ущерба, издержками, утруской и утряской… Вы же будущий рыцарь, милый Родриго! Должны думать и говорить куртуазно. Речь отличает человека от животных, а куртуазная – от простолюдинов.
– Запомню, – пообещал он очень серьезно.
Я обнял его, обернулся к рыцарям, обвешанных утками, а также с оленями и кабанами, брошенными поперек седел.
– Прошу меня простить, но я очень уж соскучился по своим родственникам. Потому забираю их, вы еще успеете наобщаться, а я наверняка скоро уеду…
Дженнифер вздрогнула и прижалась сильнее. На мой взгляд, она сильно похудела, лицо вытянулось, в глазах тоска и смиренное выражение, которое я никак не мог ждать от всегда озорной и задиристой сестренки с ее колючими репликами и вечными придирками.
– Пойдемте в дом, – сказал я.
Родриго сказал по-взрослому:
– Да, нам есть что рассказать друг другу!
Обнимая Дженнифер за плечи, я повел в дом. Мне показалось, она стала еще тоньше, а ликующая радость в чистых синих глазах медленно и неохотно уступает место печали.
– Леди Элинор? – спросил я.
Она легонько кивнула. Я не поднимал голову, опасаясь наткнуться на взгляд леди Элинор, та явно пристально наблюдает за нашей встречей.
– Не ладите, – проговорил я, – или… что-то серьезнее?
Перед нами распахнули двери, в холле прохладно и темно, в глазах после безумного буйства солнца поплыли темные круги и огненные кольца.
– Да как-то не складывается у нас, – ответила она несколько запоздало, словно старательно подбирала слова помягче, – мы не враги, правда! Обе любим моего отца… но между нами нет… не то, чтобы дружбы…
– Даже приязни?
– Да.
– Может быть, – сказал я осторожно, – просто ревнуете одна другую?
– Может быть, – согласилась она. – А может быть, что-то иное. Она так же молодо выглядит, как и я, но я-то знаю, что она гораздо старше моей матери!.. Даже боюсь думать, насколько. Это тоже… пугает. А как вы, сэр Ричард?
Я остановился, бережно взял ее тонкие трепетные пальцы в свои ладони. Дженнифер смотрела снизу вверх в мое лицо с бледной неуверенной улыбкой.
– Не знаю, – ответил я честно. – Что-то во мне не то сломалось, не то надломилось… Или слишком много обрушилось на мои хрупкие плечики. Если раньше любой груз ухитрялся спихивать на других, то сейчас… нет, уже не могу.
Она слабо улыбнулась.
– Кодекс паладина?
Я поморщился.
– Да какой там кодекс… Просто другие вообще не поймут, во что я вляпался. Я дров наломаю, а они вообще и траву изведут! Но с этим ладно, как-то разберусь. Но что с тобой, Дженнифер? Я никогда не видел тебя такой тихой. Да что там не видел, даже представить не мог!.. Ладно, иди переодевайся к обеду.
Она вздохнула, остановилась. Я ждал, что мило улыбнется и уйдет легкой походкой, однако Дженнифер подошла вплотную. Ее удивительные глаза смотрели на меня снизу вверх чуточку пугливо, но в то же время со странной решимостью.
Я настороженно ждал, она слишком близко, нарушив личное пространство, а в этом случае начинают действовать другие законы. Мои пальцы шевельнулись от желания взять ее за плечи, а лучше – ниже, и приблизить к себе еще, прижать, однако я сделал каменное лицо и ждал, просто ждал.
Она сказала негромко:
– Рич…
– Дженнифер? – ответил я вопросительно.
– Рич, мне страшно и холодно.
Мои руки сами обняли ее за плечи, такие хрупкие и беззащитные, а из груди вырвалось:
– Дженнифер, я никому не позволю тебя обидеть!.. Я сам буду тебя обижать…
Она вжалась лицом в грудь и прошептала счастливо:
– Обижай… Как угодно обижай, сколько угодно обижай… тебе все можно, Рич…
Я поцеловал ее в макушку и сказал с нажимом:
– Иди, переодевайся. Мы еще решим, что и как сделать.
Гонг прозвучал мощно и тягуче, я отметил, что в прошлый раз обходились без этих излишеств, влияние леди Элинор чувствуется даже в таких мелочах.
Я вышел из покоев, навстречу спешил очень ярко одетый человек, весь в золоте, осанистый и донельзя благородный с украшенным золотом и драгоценными камнями жезлом.
– Сэр Ричард, – сказал он церемонно и отвесил короткий поклон, – позвольте проводить вас в обеденный зал?
– Я знаю дорогу, – ответил я настороженно. – Не чужой… пока.
Он поклонился снова.
– Это моя обязанность… как церемониймейстера.
– Ого, – вырвалось у меня, – ну, леди Элинор, нельзя же так откровенно… Хорошо, веди.
Он пошел впереди, постукивая в пол длинным жезлом, что уже и не жезл, те короткие, а настоящий посох, как у чабана. Я следовал сзади, лицо непроницаемое, леди Элинор перегнула с пышностью, вряд ли это одобрит даже герцог, он предпочитает простой образ жизни.
Обеденный зал знаком, только стало светлее, как за счет множества свечей, так и благодаря обстановке светлых тонов. Даже стол, в прошлый раз массивный и добротный из темного мореного дуба, на этот раз из чего-то солнечно-желтого и не такого тяжелого.
У стены выстроились слуги, одинаково одетые, чего не было при герцоге, чистенькие, выбритые, подтянутые.
За столом, рядом с леди Элинор, одетый в чистое Родриго счастливо заулыбался мне, по другую от него руку леди Дженнифер, а дальше – тот самый виконт Кернандель из Вилона, что сопровождал ее на охоту.
Она перехватила мой внимательный взгляд и состроила едва заметную гримаску, мол, не она инициатор. Я посмотрел на леди Элинор, все понятно, старается поскорее сплавить падчерицу в мужские руки. Что ж, это благороднее, чем тиранить дома.
– Простите, – сказал я с поклоном, – задержался. Много изменений, много… Имею в виду, с моего последнего визита. Или не последнего, неважно.
Леди Элинор проворковала с очаровательной улыбкой:
– Вы не опоздали, сэр Ричард. Мы просто пришли чуть раньше.
– Так проголодались? – спросил я и сел, но не в любезно указанное мне кресло, а по другую сторону стола, чтобы оказаться лицом к лицу с Дженнифер.
Она мило улыбнулась, скрывая разочарование, я должен был сесть рядом.
– Мы решили, – сообщила она беспечным голосом, – обсудить некоторые частности нашей дворцовой жизни.
– Обсуждайте, – разрешил я, – мне это не помешает. Вон тот жареный гусь хорош… если и внутри таков, как с виду.