– Да понял я, понял!.. Весь хмель из головы ушел. Раскаиваюсь, раскаиваюсь!.. И клянусь до конца жизни заботиться о них!
Я опустил меч, оглянулся на женщин. Обе повернули головы и смотрели со страхом.
– Слышали? – спросил я.
– Да, ваша милость, – сказала та, что старше.
– Что скажете?
Она проговорила распухшими губами, пальцы ее безуспешно старались свести вместе края разорванного платья:
– Я не верю ему.
Вторая сказала торопливо:
– Мама, он свое уже получил. Пусть уходит живым. Он такой урок запомнит. И другим закажет.
Мужчина подполз на коленях ближе, воздел ко мне руки.
– Ваша милость, не страха ради, а протрезвел я. Похоть ушла, и вижу, что скот я подлый! Если не простят меня – убейте. Если простят – клянусь всю жизнь о них заботиться.
Я коснулся кончиком меча его жилистой шеи. Женщины переглянулись, наконец и старшая махнула рукой.
– Сделанного не воротишь. Пусть живет. Но он должен уйти. Мы не хотим его видеть.
Я вложил меч в ножны. Разбойник поднялся, поклонился мне низко. Я сказал резко:
– Их добротой и милостью тебе дарована жизнь, хотя ты их намеревался обесчестить и ограбить. Иди!.. И пусть тебе будет стыдно всю оставшуюся жизнь.
Он отступил на пару шагов, прямо взглянул мне в лицо.
– С вашего позволения, ваша милость, если они меня отвергают, я пойду за ними на расстоянии и прослежу, чтобы им не чинили обид. И постараюсь заслужить их прощение.
Я повернул Зайчика в сторону дороги, старшая из женщин сказала с поклоном:
– Спасибо, сеньор. Мы знаем, долг рыцаря – защищать всех обиженных, но все равно спасибо.
– За что спасибо, – пробормотал я, – если это долг?
– Не все люди торопятся исполнять свой долг, – объяснила она. – Потому… спасибо.
Я отмахнулся.
– Ладно-ладно. Замок барона Клавдия в той стороне?
Женщина затрясла головой.
– Нет-нет, ваша светлость, это за вон теми холмами! Как только подниметесь на любой, сразу увидите поля, а на той стороне большой господский замок.
– Спасибо, – сказал я.
Все трое остались с открытыми от изумления ртами, а я понесся в сторону холмов. Что спас от разбойников – это понятно, рыцари берегут и защищают простолюдинов, но что поблагодарил – это диво дивное. Обычно рыцари вежливы только в своем кругу.
С холма открылся вид на небольшую речку, это граница между Турнедо и Армландией, за ней ухоженные поля, дальше сады, небольшое озеро, а на скальном выступе гордо высится замок. Средних размеров, но добротный, с единственной дорогой, что поднимается серпантином и проходит под прицелом лучников со стен с защитными сооружениями. Настоящий замок, хозяин которого понимает, что живет на границе с другим королевством.
Зайчик радостно пронесся наискось по мелководью. В самом глубоком месте справа и слева от его мощной груди поднялись широкие золотистые в ярком солнце крылья из прозрачнейшей воды.
На берег выметнулись, не замочив мне сапог, и почти сразу я услышал по ту сторону стены деревьев вдоль берега конский топот, ржание, лязг металла по металлу, яростные крики.
Зайчик пронесся между деревьями, я старательно пригибался, охнул: два отряда дерутся ожесточенно и насмерть. Большой теснит меньшего, над теми, где воинов больше почти вдвое, реет знамя со вздыбленным барсом, над меньшим – с молодым вепрем.
Кто под вздыбленным барсом, не знаю, но под гербом с изображением молодого вепря я узнал сэра Клавдия, которому король Барбаросса пожаловал баронство вблизи границ с Турнедо. Сэр Клавдий доблестно и самоотверженно сражался на Каталаунском турнире, а затем изо всех сил помогал королю вернуть почти потерянный трон.
– Вперед! – заорал я люто. – Наконец-то…
Зайчик довольно всхрапнул. Бобик несся рядом, поглядывая на меня с вопросом в глазах, но я выдернул из ножен меч и смотрел в стремительно приближающихся людей на конях. Ярость на этих людей, совершенно незнакомых и ничего мне не сделавших дурного, ударила в голову с такой мощью, что сам удивился: за что? Или просто повод выплеснуть накопившееся?
Мы врезались в отряд барсовцев, словно падающий с высокой горы валун в заросли сочного тростника. Я размахивал мечом и рубил во все стороны, но все равно Зайчик сбивает корпусом втрое больше. Я орал, рубил, сам понимал, что выгляжу ужасно и мерзко, но остановиться не мог, рубил, рассекал живые тела. На меня брызгала теплая кровь, рядом мелькало огромное черное тело, Адский Пес сбивал всадников вместе с конями, соревнуясь с арбогастром.
Мы промчались сквозь отряд, на открытом пространстве я повернул коня и ринулся рубить и убивать снова. С той стороны начал нарастать победный клич. Уставшие воины из последних сил перешли в контратаку. Мы втроем снова врубились и сеяли смерть вокруг, я только присматривал, чтобы Бобик не пускал в ход клыки. К нам пробились воины меньшей стороны, я их повел в последнюю атаку, и противник дрогнул, попятился, а потом их всадники начали поворачивать коней для бегства.
Таких убивать намного легче, но я резко ощутил, как боевая злость испарилась, с отвращением посмотрел на залитый по самую рукоять меч в моей руке, на красную от крови руку по плечо. Всадники пронеслись мимо, Бобик бросился было за ними, но вернулся и сел, глядя на меня влюбленными глазами.
Я оглядел его, открыл ему пасть и посмотрел на клыки. Слава богу, не пускал их в ход. Даже когти чистые.
Он вскочил и бросился мне на шею, я отбивался, в нашу сторону бросились люди с поднятыми мечами.
Я крикнул:
– Все в порядке!.. Мы свои.
– А собака? Господи, да таких собак на свете не бывает!
– Бывают крупнее, – заверил я.
Они отступили, когда я поднялся, в их глазах читалось, что и людей такого роста не бывает, но это значит только, что не встречали еще их соседа сэра Тамплиера.
– Спасибо, сэр, – проговорил старший из них почтительно, – за помощь… Мы слыхали о доблестном рыцаре на огромном черном коне и большой черной собаке, что сопровождает этого рыцаря… но не осмеливаюсь даже предположить, что они говорят о приближении самого лорда гроссграфа… если это правда, конечно.
– Можете осмелиться, – разрешил я.
Они опустились передо мной на колени.
– Ваша светлость!..
– Да-да, – согласился я. – Это я, эта самая светлость. Сэр Клавдий пустился в погоню?.. Вы можете подняться.
Один из кнехтов сказал торопливо:
– Победу надо закрепить. Был бы у меня конь… Вы надолго к нам, ваша светлость?
– Не больше, чем понадобится.
Оба поклонились, понимая, что лорд их отпускает, а я медленно пошел по прекрасному зеленому лугу, теперь истоптанному, залитому кровью, заваленному трупами людей и коней. Меня передернуло от жалобного ржания, как же не люблю, когда погибают лошади!.. Люди, хрен с ними. У них свободная воля, могли и не пойти в эту мясорубку, но коней привели помимо их конской воли. Вот и сейчас лежат мертвые и умирающие…
Похоже, я не один такой: двое идут по полю и добивают плачущих животных, так и не понявших, за что их так жестоко рубили, кололи, за что им ломали ноги и вспарывали животы, если они всегда слушались, верно служили людям. У одного из милосердно прерывающих конские муки я увидел на лице слезы.
– Как твое имя?
– Питер, ваша светлость, – ответил он дрожащим голосом.
– Жалко коней? – спросил я.
Он вскинул голову и посмотрел на меня с вызовом.
– Жалко, ваша милость. Это божьи создания!
Я сказал невесело:
– Сказано точно. Их создал Господь непорочными, в то время как в каждом человеке есть и семя подлого змея. Ты чей?
– Ратник из отряда лорда Клавдия, ваша светлость!
– Если хочешь, – сказал я, – переходи на службу ко мне.
Он смотрел на меня пытливо, исподлобья, по-крестьянски рассудительно.
– А почему?
– Сам видишь, – ответил я, – почему.
Послышался далекий стук копыт. В нашу сторону красиво несется конный отряд, впереди могучий рыцарь в оранжевых, как солнце, доспехах, за ним знаменоносец гордо держит прапор с изображением молодого вепря. По их посадке и выправке сразу видно, возвращаются победители.
Сэр Клавдий бодро соскочил с коня, оруженосец принял у него шлем, обнажились густые черные с сильной проседью волосы. Сэр Клавдий подбежал ко мне и почтительно преклонил колено.
– Мой лорд!.. Моя жизнь в вашем распоряжении. Вы, как всегда, приносите победу.
– Ага, – сказал я с сомнением, – ну да, ну да. А что это у вас такой странный герб?.. Встаньте, сэр Клавдий.
Он поднялся, развел руками.
– Да, я уже давно не молодой кабанчик… Но я был простым и даже бесщитовым рыцарем, а Его Величество пожаловал мне эти земли и этот замок, где уже висел этот герб… Вот я и решил ничего не менять.
– Мудро, – одобрил я. – Это вы считаете, что поленились придумывать что-то свое, но рыцарство верит в ваше уважение к традициям. Вы как бы продолжаете род, прерванный вашим же мечом. Все правильно, сэр Клавдий. Это хороший герб! И не слишком заносчивый.
Он покачал головой.
– Мой лорд, но вы прибыли не ради этого пустяка?
– Вы правы, – согласился я. – Хотя такие пустяки, понятно, делают жизнь невыносимой. Мне понадобится ваша помощь, сэр Клавдий.
Он сказал счастливо:
– Располагайте мною, сэр Ричард!
Я спросил с сомнением:
– Что, вот так готовы все бросить и пойти выполнять мои распоряжения?
Он ответил с усмешкой на простодушном лице, что должна была выглядеть хитрой:
– Но я-то знаю, что все, кто с вами идет, получают даже больше, чем ожидали!
– Гм, – ответил я в затруднении, – не уверен, что это закон, а не аберрация. Ладно, сэр Клавдий, с благодарностью принимаю вашу помощь.
– Я счастлив, сэр Ричард. Что от меня потребуется?
Я в затруднении развел руками.
– Стыдно сказать, но не знаю, с чего начинать самому.
– Мне можно узнать, что вас привело в наши края?
– Можно.
Он слушал внимательно, лицо мрачнело, но озарилось, словно в хмурый день на него пал луч яркого солнца, когда я коротко упомянул, как открыл Великий Тоннель и провел через него огромную армию, застав богатое королевство врасплох.