– Он один…
– И без оружия, – сказал второй.
– Убьем!
Бросились оба одновременно, быстро и слаженно, но я в самом деле без оружия и, главное, без доспехов, что позволяет поворачиваться втрое быстрее. Они только замахнулись слишком тяжелыми и непрактичными в таких схватках мечами, как я сам быстро шагнул навстречу. Под моими выставленными локтями хрустнули зубы, как справа, так и слева.
Они пробежали по инерции несколько шагов, а когда развернулись и бросились снова, опять как близнецы и братья, каждый увидел только летящий ему в лицо массивный кулак.
Из гостиницы выскочили на шум граф Гатер и барон Уроншид, оба с мечами в руках, обнаженные до пояса. Двое верзил уже рухнули, обливаясь кровью. Сломанные носы – не так уж и опасно, но крови много, а собственная пугает больше, чем рана в спине, ее не видишь.
– Насилие, – сказал я с укором, – нехорошо.
Хозяин трясся, вытирал фартуком лоб и с готовностью подхватил:
– Да-да, ваша светлость. Насилие – нехорошо… Великие слова!
Граф Гатер спросил с недоумением:
– Но, ваша светлость, вы же… гм… может быть, насилие… хоть иногда… хорошо?
Я покачал головой.
– Нет, – голос мой прозвучал твердо и мудро, – всегда нехорошо.
– Но вы…
– У меня не насилие, – объяснил я. – Это справедливость в действии. С примесью милосердия. Конечно, пока небольшой, очень небольшой, что и понятно. Мир пока еще алмаз. Бриллиантом сделаем его мы… Как высокопарно сказано, самому противно. Но почему шарахаемся высоких слов?
Барон Уроншид смотрел то на ползающих по земле грабителей, то на меня, развел руками.
– Ваша светлость…
– Да-да, – согласился я. – Высокие слова не должны быть мишенью. Жаль, когда-то станут…
– Ваша светлость, – воскликнул барон пламенно, – такого никогда не будет!
– Будем стараться не допустить, – согласился я. – Там ужин принесли?
В харчевном зале, где нам подавали на стол, мы то и дело косились в окно, хорошо видно дерево у дороги, там двое держат коня, а третий, встав ногами на седло, закидывает на толстую ветку большого дерева две крепкие веревки.
Граф Гатер сказал грустно, что неинтересно вешать человека, если тот ничего не имеет против. Я согласился, что да, теряется большая часть воспитательного эффекта, но, увы, не все удается с полной отдачей.
Часть III
Глава 1
Грабителей повесили быстро и без затей. Это что-то вроде штрафа по-местному. Всяк проезжающий да увидит, что грабить нехорошо.
После ужина я поднялся в свою каморку, отсюда из единственного окошка вид только на мирную долину, где вечер уже сменился ясной лунной ночью. Я с изумлением видел далеко в траве скачущих кузнечиков, даже не думают спать, или это другие кузнечики, может быть, даже сверчки, что-то же верещит по ночам, хотя здесь могут быть и цикады…
Снизу голоса, молодые рыцари никак не поднимутся из-за стола, я даже улавливаю обрывки разговоров, говорят, конечно же, о скором участии в походе на Гандерсгейм, а еще и том, с чем столкнутся завтра днем.
Трудность в том, что я сам не знаю, с чем столкнемся. Признаваться, конечно, не стану, пусть лучше таинственность, чем взять и брякнуть правду.
Далеко над деревьями появились огоньки, прыгают вверх-вниз как комарики-толкунцы, гоняются друг за другом. То ли жуки-светлячки, то ли крохотные эльфы-фонари, а может, что-то еще эндемичное, характерное только для этих мест.
Из темной ночи я услышал негромкий голос:
– Ричард…
Я оглянулся, в комнате никого, снова вперил взгляд в светлую ночь. Лунным светом залита середина пустой котловины, но дальше скрывает грозная тень от высоких и, главное, бесконечно отвесных стен. Голос идет оттуда, но слышен очень отчетливо, словно говорящий стоит в трех шагах.
– Кто спрашивает? – поинтересовался я.
– Собрат, – пришел ответ быстро и отчетливо.
– У меня нет собратьев, – ответил я.
– Уже есть, – заверил голос.
– Кто?
– Выйди ко мне…
Я помедлил перед ответом:
– А оно того стоит?
– Встречи?
– Да, – ответил я. – Я герцог, должен блюсти. Вдруг ты простолюдин?.. И вообще… Теперь за меня многое делают слуги.
Голос прозвучал без интонаций, но я уловил насмешку:
– Многие предпочитают делать важное своими руками. Это как раз такой случай.
Я снова сделал рассчитанную паузу, этот гад не желает проговариваться, кто он и что такое, ответил сухим безразличным голосом:
– Пока что мне как-то не спится, могу соизволить… но если не слишком далеко.
Голос заверил:
– Сразу же за постоялым двором. С той стороны.
Я влез в стальные доспехи, сверху тщательно прикрыл легким кафтаном. Лук оставил, но мечом опоясался, ножны с кинжалом тоже пристегнул на кольцо к поясу.
Рыцари все еще гуляют за столом, откуда и силы берутся, я тихонько вышел во двор. В полутьме блеснуло острие копья, мужской голос произнес негромко, но строго:
– Ваша светлость…
Я невольно вздрогнул.
– Молодец, хорошее укрытие!
– Спасибо, ваша светлость.
– Бди, – ответил я, – молодец.
– Пойти с вами? – спросил невидимый страж.
– Нет, – ответил я. Подумал, что для простого воина может быть недостаточно, пояснил: – Могу же я ночью пообщаться с дамами? А то столько нажрано жареного мяса со специями!
Он спросил озадаченно:
– Ваша светлость, какие дамы в этом диком краю?
Я ответил строго:
– А дриады, эльфийки, кобольдихи?.. Мужчина не должен перебирать, как свинья какая-то! Да еще в походе.
Он остался, думаю, с раскрытым ртом, завтра обо мне будет с восторгом и завистью шушукаться весь отряд, а по возвращении узнает вся Вестготия, что герцог Вельденский не промах, еще как не промах! Есть же такие грешки, которые не скрывают, а вроде нечаянно проговариваются, пробалтывался, а то и хвастаются.
Я обогнул постоялый двор, с той стороны недалеко небольшое ущелье, слышно, как на дне шумит, прыгая по валунам, горный поток, бурчит, пыхтит и сдвигает камни помельче.
Остановившись, я вертел головой, после паузы прозвучал тот же уверенный голос:
– Я близко.
– Где? – спросил я.
– На мостике. Через ущелье.
– Хорошо, – сказал я. – Жду.
Голос прозвучал сразу же:
– Я не могу.
– Что, – спросил я настороженно, – не можешь перейти на эту сторону? Почему?
– Запрет, – ответил голос.
Я подумал, что-то здесь не то, не люблю ситуаций, где не я хозяин положения, проговорил с надлежащей надменностью:
– Но не могу я, маркграф, майордом и даже герцог, идти к простолюдину? Это умаление моего достоинства.
В голосе прозвучала едва заметная насмешка:
– Я не простолюдин. Очень даже не простолюдин. А вы, сэр Ричард, не очень-то считаетесь с титулами.
Я вздохнул, решаясь, сказал раздраженно:
– Хорошо, иду. Но только если ваша информация будет недостойна моего высокого внимания, я вас сброшу в реку.
– Хорошо, – ответил голос покорно, но снова я уловил настораживающую меня насмешку.
Я медленно пошел к обрыву, луна высвечивает дорогу старательно, словно кому-то подыгрывает, почти сразу я заметил тонкий мостик, переброшенный на ту сторону ущелья. Шум водного потока с каждым шагом отчетливее, а когда я ступил на первую дощечку, внизу блеснули гладкие мокрые камни в пене потока.
Фигура стоит на середине моста неподвижно, не делая никаких угрожающих движений, что должно бы меня успокоить, но почему-то не успокаивает. Я приближался с сильно бьющимся сердцем и дрожью в коленях, хотя, конечно, спина прямая, а нос высокомерно задран.
Когда я подошел на расстояние в пять шагов и остановился, он впервые пошевельнулся, поднял голову. Лунный луч упал на его бледное лицо, суровое и костлявое, но вполне человеческое. Я ощутил некоторое облегчение, но напомнил себе, что люди намного опаснее любых чудовищ.
– Приветствую собрата, – произнес он таким глухим голосом, словно тот донесся из бездонной могилы.
– Я никому не собрат, – возразил я.
– Ты все еще так думаешь?
– Да, – отрезал я. – Я уникален, неповторим и вообще…
– Но ты пришел, – сказал он. – Ты не только услышал мой зов… а услышать могут только такие, как я… но и решился прийти!
– И что?
– Значит, – пояснил он, – ты наш. Другие мой голос не слышат. И уж точно не решились бы прийти.
Я вспомнил спокойные лица часовых, беззаботные глаза графа Гатера и барона Уроншида с их рыцарями и оруженосцами. Все пьют и гуляют, никаких им голосов из другого мира…
– Да, – согласился я, – слышал я один, но это еще ничего не значит. Может быть, у меня абсолютный музыкальный слух, и я мог бы стать великим композитором? Сочинял бы симфонии, а не ходил бы по мостам, как дурак. Разбойники и прочие франсуавиньоны, и то под мостами…
– Ты наш, – повторил он, – ты уже наш.
– Не уверен.
– Ты получишь доказательства, – сообщил он.
– Какие?
– Ты бывал в том мире, – напомнил он, – разве этого мало? Даже я не могу туда все еще пройти, хотя стремлюсь и не раз пытался! Недостоин. В здешнем смысле, недостаточно грешен! А ты проходишь, хотя и не стремишься. Это значит, тяжесть твоей вины уже велика. Присоединяйся к нам сознательно и станешь одним из первых. Многим предстоит поклониться ужасному Темному Ричарду.
– Ого! Уже и кличка есть?
– Пока называют так, – ответил он ровно. – Я тоже признаю тебя своим мастером и преклоню колена.
Я подумал, ухмыльнулся.
– Вообще-то хорошая жизнь брезжит на горизонте. Здесь хапанул титул герцога, там обещаете тоже нечто весьма крупное… Похоже, в самом деле чего-то стою. А то перья распускаю, а сам иногда думаю, не такой уж и орел…
Он кивнул:
– Ты торгуешься, это хорошо. Это по-нашему. Это правильно. Но в том мире твоя власть будет безграничной. И никакая мораль или смешные обеты не будут тебя сдерживать.
– Это хорошо, – согласился я. – С детства приходится