Я не стал подниматься, как для доклада, я же курфюрст, а это значит — я сижу, все стоят, пока не изволю разрешить сесть, но сейчас мы все как бы равны, я постоянно это подчеркиваю, это побуждает остальных вкалывать больше.
— Гиллеберд в самом деле мчится к столице, — сообщил я, — загоняя лошадей.
Они слушали внимательно, ждали продолжения, я видел испуг в глазах, некоторую неуверенность в лицах и движениях, Гиллеберд сумел всем навязать мнение о своей непогрешимости и неуязвимости, но затем увидел, как один за другим гордо выпрямляются, расправляют плечи.
Первым заговорил барон Саммерсет, как один из самых влиятельных в Армландии лордов:
— Ваша милость, он без войска?
— С отрядом в двести человек, — ответил я.
— Остальное оставил заслоном против войск Барбароссы?
— Верно мыслите, барон.
Он сказал приподнято:
— Каким бы великим стратегом он ни был, но двести человек против моих двух тысяч… простите, но Гиллеберд мчится к гибели.
Сэр Вайтхолд напомнил вежливо:
— Гиллеберд мчится не брать столицу, а к герцогу Ярдширскому. Если я верно понимаю его мотивы. Ваша светлость?
Я кивнул.
— И вы верно мыслите, дорогой друг. Король еще не знает о судьбе герцога. Он и его люди рассчитывают соединиться с могучим войском Ярдширского и под руководством самого Гиллеберда вернуть себе столицу!
— Наконец-то, — выкрикнул виконт Рульф и звучно похлопал ладонью в булатной перчатке по рукояти меча. — Вот это будет битва!.. Вот где настоящая слава!
— Не здесь, — сказал я. — Чтобы король не узнал о судьбе герцога, его нужно встретить пораньше и подальше от города. Там, где они никак еще не будут ждать схватки.
Виконт Каспар сказал гордо:
— Встретим!
— Гиллеберд, — предупредил я строго, — серьезный противник. Нельзя давать ему шансов!
— Не дадим, — заверил сэр Вайтхолд серьезно.
— Кому повезет его встретить, — сказал я, — пусть немедленно вступает в бой и уничтожает без жалости всех, кто не сложит оружие.
— Ваша светлость, так и сделаем!
— И еще, — сказал я жестко и обвел всех, надеюсь, тяжелым взглядом: — Короля в плен не брать!
Наступила тишина, я уже пожалел, что брякнул такое, здесь же рыцари, благородная кость, свои не бьют братьев по классу, но теперь уже отступать нельзя, я выпятил нижнюю челюсть и посмотрел на всех с вызовом.
Барон Саммерсет пробормотал в неловкости:
— Но, ваша светлость… а если протянет меч рукоятью вперед?
Я сказал зло:
— Постарайтесь успеть раньше! Нам не нужен выкуп, у нас в руках вся страна! А если Гиллеберд останется жив, вы представляете, какая волокита начнется?.. Как вы вот защищаете рыцарей, так короли королей! И Фальстронг, и Барбаросса, и Найтингейл были бы рады, если бы Гиллеберд как-то погиб в боях, но если останется жив, к нему вынужденно будут обращаться, согласно его легитимности и короне на голове, а это значит — еще наплачемся! Да и вам не светит так уж легко поживиться плодородными землями Турнедо. Гиллеберд на все будет накладывать протесты, и хотя мы победители, но тоже вынуждены будем действовать в рамках закона, потому что в мирное время закон правит всеми!
Сэр Клемент Фицджеральд, самый сметливый ввиду постоянной бедности и выросший из простого народа, сказал с нерешительностью человека, привыкшего оглядываться на мнение более знатных:
— Потому надо успеть в короткий период беззаконья.
На него посмотрели хмуро, а кто-то вообще презрительно не обращает внимания, я произнес с напускной горечью, как бы поддерживая их, а не сэра Фицджеральда:
— Потому и длятся войны, ибо многие узлы удается разрубать только во время беззаконья…
— Когда узлы не развязывают, — переспросил мудрый барон Саммерсет, — а рубят?
— Вот именно, — сказал я, — потому давайте в периоды благодатного беззаконья рубить… в смысле, решать вопросы быстро и решительно, чтобы беззаконие заканчивалось быстро… и сменялось до-о-олгим благодатным миром, в котором все вопросы решены, все поют и пляшут.
Сэр Вайтхолд помрачнел лицом, пластины на могучей груди зашевелились, проскрипели мерзко, он вздохнул тяжело.
— Тяжкая у вас ноша, ваша светлость.
Я кивнул.
— Вы правы. Сэр Фицджеральд, вы перекроете дорогу, что идет через земли местного лорда Земекрина, а вы, сэр Вайтхолд, устроите засаду в ущелье Яростных Камней. Еще Гиллеберд может пойти и дальней дорогой на Крингу… туда отправится сэр Каспар Волсингейн с его быстрыми и беспощадными горцами. Еще раз напоминаю, думайте об интересах всего королевства, о своих интересах и своих союзниках, а о себе — в последнюю очередь, как велел Христос!
Они перекрестились, пробормотали «аминь», только виконт Каспар взглянул с некоторым подозрением, вдруг да тоже читал Библию, хотя зачем рыцарям Святое Писание, мы по праву рождения знаем, что есть хорошо и что есть дурно.
Глава 2
Тэд, он же Эдвард с того момента, как я назначил его старшим по охране моих покоев, буквально сам обходится без сна, обходит караулы и переставляет их по-новому, опять привел священников и заставил все окропить святой водой, прочесть молитвы, затем привел магов и с их помощью поискал остатки спрятанного в стенах враждебного колдовства, а после них еще раз притащил священников и все перепроверил на всякий случай.
— Молодец, — сказал я наконец, — ты правильно ухватил суть. Гиллеберд… его не возьмешь голыми руками.
Он сказал живо:
— Ваша светлость, я не зря это?.. А то мне говорят, что я как пуганая ворона…
— Видишь ли, — начал я объяснять, на ходу подбирая слова, — простолюдины к магии прибегают всегда, если только выпадает шанс, но рыцари, как и все сословие благородных людей, магию презирают, как орудие нечестное и потому нечестивое. Они стараются истребить как магию, так и носителей… Однако короли, следующая ступень наверх, при всем рыцарстве все же пользуются и магией, потому что сидеть на троне… гм… такое сложное дело…
Он кивнул, сказал с готовностью:
— А боги так ваще!.. Они и силой, и магией трясут землю…
— Вот-вот, — сказал я с облегчением, — все понимаешь. Гиллеберд достаточно силен в магии. Во всяком случае, я лично видел. Потому наши войска встречают его там, а ты — здесь.
Он вздрогнул, огляделся, прошептал, сильно округляя глаза:
— Ой, он что, может напрямую сюда?
Я кивнул.
— Не исключено.
— Господи, сохрани и убереги!
— Чем больше у кого-то возможностей, — напомнил я, — тем больше может нагрести себе всего, всякого и очень разного. В том числе и амулетов всяческих. У короля, как понимаешь, простор… А если магии не чуждается, что помешает стать сильнейшим? За исключением самих магов, конечно.
Он начал пугливо оглядываться по сторонам, с недоверием всматриваясь расширенными глазами в каждую тень.
— Я кроме караулов, — пообещал он, — добавлю священников. Мне уже пятерых отыскали в селах!..
— Так уже освятил…
— Пусть сторожат вместе с солдатами, — сообщил он.
Я спросил в нерешительности:
— Не будет ли урона их сану…
— Сменять буду каждые три часа, — пообещал он. — И велю слугам приносить им в конце дежурства вина!
— Это сработает, — согласился я. — Жалоб, думаю, не будет.
Он сказал, приободренный:
— Всех ратников, у кого есть амулеты по защите, поставлю сторожить проходы в ваше крыло.
— Действуй, — одобрил я, и хотя не очень-то верю в стопроцентную защиту, но он взыграл, глаза гордо заблестели, унесся выполнять приказ, а я настороженно, уже настороженно, хотя до прибытия Гиллеберда еще суток трое-четверо, отправился в кабинет.
Из Савуази участников перехвата мы выводили небольшими группами, чтобы не насторожить и не обрадовать горожан, собрались в отряды за ближайшим лесом в обстановке строжайшей тайны.
Роли всем распределены, я еще раз проверил, как поняли, сказал всем, что благословляю на ратные подвиги, а когда они пошли тяжелой рысью, долго смотрел вслед и прикидывал, ждать ли здесь или все-таки попытаться тоже внести лепту…
Барон Саммерсет остался военным комендантом города с наказом жестоко подавлять малейшие признаки недовольства. Жители столицы привыкли к грубой силе, они уважают только сильную власть, так пусть не разочаруются.
Сэр Геллермин отвечает за охрану периметра города и за своевременный подвоз в город продуктов, так что могу отлучиться и я.
С собой из знатных я взял только виконта Рульфа и десять рыцарей из самых бедных и мелкопоместных, все остальные — лучники и арбалетчики, всего числом в сто человек.
— Есть шанс, — объяснил я, — что Гиллеберд выберет совсем уж невероятную дорогу. Во-первых, там большой крюк, во-вторых, на ней легко сделать засаду, потому ее обычно избегают.
Виконт Рульф привстал в седле и посмотрел по сторонам, словно отсюда мог рассмотреть, каким путем двигается отряд турнедцев.
— Мы попробуем встретить Гиллеберда там?
— Да, — ответил я. — Хотя насчет Гиллеберда не уверен.
Он сказал гордо:
— Ваша светлость, я голову кладу на плаху, но вы точно выбрали для себя эту дорогу!
Рыцари, арбалетчики и лучники смотрели с жадным интересом, я отмахнулся.
— Чутье часто подводит. Гиллеберд может и не пойти по этой дороге. Их три вероятных… и эта, самая невероятная.
Командир арбалетчиков сказал уважительно:
— Но вы-то чуете!
— Если бы, — ответил я. — Так, все готовы?.. С Гиллебердом идет всего двести человек. Пустяк, правда?
Виконт, отважный до безрассудства, к тому же до свинячьего писка страшащийся показаться недостаточно отважным, воскликнул бездумно и красиво:
— Отвага заменяет крепостные стены! Мы встретим на середине дороги и сразимся со всей отвагой!
Я покосился на его одухотворенное лицо, взглянул на командира арбалетчиков. Тот понял вопрос, пробормотал:
— Лучше со всей храбростью.
Виконт надменно фыркнул, а я поинтересовался:
— А в чем разница?
Командир арбалетчиков ответил хмуро: