— А ну быстро ко мне в кабинет, бить буду!
Часовой, наблюдающий за нами с другой от сэра Бредли стороны, с облегчением вздохнул и, не вкладывая меч в ножны, пошел вдоль коридора.
Клифтон переступил за мной порог, очень сдержанный и не делающий лишних движений.
— Только что подошел, — ответил он. — Сэр Геббель передал мне ваше пожелание…
Я отмахнулся.
— При чем тут сэр Геббель, вы сами понимаете, что я без вас, как без рук. Нужно быстро наладить дело так, чтобы Фальстронг был доволен и не вертелся в гробу. Я хочу отбыть в Савуази, твердо зная, что Варт Генц не откажется от союзнических обязательств, кто бы ни был избран королем, понимаете?
Он кивнул, лицо очень серьезное.
— Понимаю, ваша светлость.
— И поддерживаете?
— Всецело.
— Всецело потому, — спросил я въедливо, — что я зверь, или потому, что я прав?
Он хмуро улыбнулся.
— Вы сами ответили, ваша светлость. Потому что продолжаете политику покойного короля, которому я был всецело предан. А я был предан не потому, что я вот такой, а потому что его политика была единственно правильная и выверенная. Из всех возможных в его положении.
Я вздохнул, провел ладонью по глазам.
— Знаете ли, при такой власти начинаешь не доверять самым доверяемым… Представляю, в каком мире живут короли. Бр-р-р-р… В общем, начинайте готовить все необходимые бумаги. Печать при вас?
— Да. Передавать вам сейчас?
Я отмахнулся.
— Потом-потом. Да и зачем мне? Я становиться королем здесь не собираюсь.
Он посмотрел на меня остро, что-то вертится на языке, но смолчал, только поклонился еще раз и вышел.
Страж заглянул в кабинет и сказал грубым пропитым голосом:
— Ваша светлость, тут к вам жена принца Марсала просится, но мы пока задержали на всякий случай…
Я поинтересовался:
— А где мой личный секретарь… такой, весь в оранжевом?
— Вот тоже пришел, — объяснил он, — и говорит, что можно пропустить.
— Хорошо, — ответил я, — значит, пропустите. И еще… отныне это сэр Клифтон решает, кого пропустить или нет. Спрашивайте у него.
Он сказал с облегчением:
— Слушаюсь, ваша светлость! Ежели верный человек, то нам легше…
Отодвинув его в сторону, а то еще речь закатит о трудной жизни стражей, вошел сэр Клифтон, поклонился и сказал строго:
— Ее высочество Вирландина Самондская, ваша светлость.
Он отступил, а из коридора в кабинет шагнула теперь уже вдова Марсала, хотя я не увидел даже внешних признаков скорби. Платье все такое же строго-торжественное, сдержанно-нарядное, волосы красиво убраны под сеточку с множеством жемчужин, вырез достаточно глубокий, чтобы заметить полушария грудей, но не слишком, как позволяют себе большинство модниц.
Я поднялся навстречу, произнес тепло:
— Ваше высочество…
— Сэр Ричард, — произнесла она с некоторой заминкой.
Я понял, что хотела сказать «ваша светлость», но такое может прозвучать как намек на ее более высокое положение, а это может показаться оскорбительным для мужчины, военной силой захватившего столицу, в то же время «сэр Ричард» звучит теплее и намекает на менее формальные отношения.
— Прошу присесть, ваше высочество, — сказал я и церемонно придвинул ей кресло. — Буду счастлив помочь вам во всем, что пожелаете.
Она села, прямоспинная, красивая и величественная, лицо строгое, но взгляд дружественный.
— Мне хотелось бы узнать одну вещь…
Голос ее прервался, я выждал, сказал негромко и дружественно:
— Все, что угодно, ваше высочество.
Она прямо взглянула мне в глаза, в ее строгом голосе прозвучало сдерживаемое нетерпение:
— Он… точно погиб?
Она не сказала ни «мой муж», ни «принц Марсал», я ощутил, как ей неприятно произносить то и другое, как же столько лет выносила этого мерзавца, поклонился с почтением.
— Ваше высочество, он погиб. Как и подобает, в бою и с мечом в руке, смертью мужчины…
Она резко покачала головой, глаза дико сверкнули.
— Уж в это не поверю! Но… это неважно. Сведения точные?
Я вздохнул, развел руками.
— Простите, ваше высочество, но судьбе было угодно свести в поединке именно нас двоих.
Она вздрогнула.
— И?..
— Как видите, — сказал я скромно, — я жив.
— А он…
— Мертв, — сказал я терпеливо. — Уж поверьте. Скажу честно, я просто не мог оставить его в живых, если правильно меня понимаете. У нас были некоторые расхождения во взглядах на внешнюю политику Варт Генца, а это, как вы знаете, весьма серьезно. Намного серьезнее личной неприязни, и потому заслуживает немедленного умерщвления, как говаривал наш добрейший покойный король.
Она медленно перевела дыхание, выпрямилась еще больше и как будто стала даже выше ростом. Бледное лицо начало наливаться жизнью, щеки слегка порозовели, а в глазах тусклый блеск сменился живым.
— Было бы лицемерием говорить, — произнесла она с нажимом, — что я скорблю, но ради всеобщего… порядка, я скажу именно так, как вы, я вижу, желаете.
Я кивнул и сказал с печалью в голосе:
— Даже простолюдинам приходится иногда лгать! А уж людям, облеченным властью…
— Хорошо, сэр Ричард, — сказала она. — А теперь о деле. Я обещала вам свою полную поддержку…
Я ответил так же тихо:
— Увы, в моих проблемах это не поможет.
— Напрасно вы так думаете, — произнесла она негромко. — Меня взяли из бедной семьи, но раз уж я сюда попала, то сделала все, чтобы дать своей семье и своему клану возвыситься. Теперь практически все важные должности в руках моей родни. Наше влияние не стоит недооценивать!
Я вскинул брови.
— М-да? Серьезно?.. А как к этому относился Фальстронг?
Улыбка проступила на ее губах.
— Благосклонно. Люди, обязанные возвышением лично ему, обычно были благодарны и весьма преданны.
— Вам? — уточнил я.
— И королю, — уточнила она на мое уточнение. — Он всегда все знал и все важные нити держал в своих руках. Без его ведома никто не мог получить при дворце даже самую крохотную должность, а уж имение или титул так и вовсе…
— Да, — согласился я, — это вполне в характере короля. Простите за неуместный вопрос, который мог показаться несколько обидным. Тогда давайте посмотрим, что мы можем сделать, чтобы стабилизировать ситуацию…
Не знаю, от рождения она такая умная, или же это от недостатка любви и семейного уюта женщины становятся такими вот разбирающимися в политике и хитросплетении взаимных интересов кланов и могущественных семей, но вскоре в разговоре о делах королевства и противоборстве могущественных семей я ощутил, что побивает меня по всем статьям.
— Вы удивительно быстро все схватываете, — сказала она, подсластив горькую пилюлю, — все-таки вы даже не вартгенец, но так разбираетесь в методах управления людьми…
— Люди везде одинаковые, — заметил я, но ощутил, что польщен, это вовремя она, а то я совсем было приуныл, нас подкомплиментивать нужно почаще, тогда мы горы свернем. — Мне управлять уже приходилось, хотя чаще управляли мной…
Она снисходительно улыбнулась.
— Ну, это было временное, как я понимаю?
— Не совсем, — возразил я. — Глупо не передать рулевое весло тому, кто умеет им орудовать лучше.
Она проговорила с интересом:
— Потому вы всегда у руля?
Я наклонил голову.
— Ваше высочество, вы умеете смотреть прямо в корень. Дело не в том, что я так уж хорош, дело в том, что другие управляются еще хуже.
— С этим согласна, — ответила она, — но и вы не принижайте свое умение справляться с обстоятельствами. Я помню, как вам пришлось здесь вначале… Другой бы давно сдался.
— Мне сдаваться нельзя, — признался я. — Просто отступать некуда.
Она подумала, не сводя с меня очень серьезного взгляда серых внимательных глаз.
— Тогда… может быть, вам стоит подумать о таком месте…
— Ваше высочество?
— Месте, — пояснила она, — куда можно отступить.
— Э-э-э…
— Удачная женитьба, — сказала она уже нетерпеливее. — На огромных землях с могучим замком, который у вас никогда не отнимут, потому что это не подарено королем, а принадлежит большому и знатному роду…
— Хорошая идея, — признался я. — Если бы только в придачу не пришлось брать какую-то знатную дуру…
— Знатные не всегда дуры, — сообщила она. — К тому же… какая вам разница? Все равно дома почти не будете! Это так, безопасная нора для отступления.
Я сказал с чувством:
— Ваша светлость, именно эти слова я говорю своим рыцарям, когда наделяю их землями с уже существующими поместьями.
— И как они, — спросила она с интересом, — воспринимают?
Я поморщился.
— Ваше высочество, вы даже предположить не можете, какие мы все-таки романтические дураки и все еще верим в любовь! Ему даешь богатый кусок земли с настоящим замком, а он спрашивает, что делать с женой погибшего лорда!.. И выгнать жалко, и брать в жены не хочет, хотя, как вы мудро сказали, а какая нам разница?.. Нет, оказывается какая-то есть, хотя и я не знаю, какая и в чем…
Она спросила неожиданно:
— А вы, сэр Ричард, кого-нибудь любили?
Я ответил со вздохом:
— Да, безумно, искренне, страстно и нежно… Несколько раз. Наверное, я чудовище, но в самом деле любил! Теперь уже, понятно, все сгорело в моей душе, там один пепел, но что было, то было, и любовь была…
Она мягко улыбнулась.
— Вам сколько лет?.. И вы полагаете, что больше никогда не полюбите?.. Да, мужчины в самом деле смешные… Ладно, сэр Ричард, я пойду, а то ваши люди неизвестно что подумают, я же фрейлин оставила за дверью…
— В следующий раз, — предложил я, — можно держать дверь приоткрытой. Пусть видят издали, что вашей чести никакого ущерба.
Она поднялась, улыбнулась, я не сразу понял, что среагировала на слова насчет следующего раза. Возможно, это был первый и единственный.
— Сэр Ричард, — произнесла она церемонно.
— Ваше высочество, — ответил я и поклонился.
Уже у самой двери она обернулась, по ее губам скользнула легкая улыбка.