Макиннон обронил вполголоса, но с важной твердостью:
- Не говоря уже о том, что сэр Ричард к нашему благородному и щедрому хозяину относится теплее.
Эльрих ответил поспешно:
- Да-да, вы правы, сэр Макиннон. В нашей ситуации это очень важно.
Наши взгляды обратились к герцогу. Он был хмур, но наклонил голову с достоинством.
- Я все понимаю. Хенрих мог быть лучше меня, как король, но я буду все-таки лучшим королем, чем Ганелон. Хотя и не люблю… трудиться. И потому очень хорошо понимаю сэра Ричарда.
Макиннон и Эльрих переглянулись, недопоняв, а я не стал ждать, пока врубятся в не такой уж и скрытый смысл, сказал с нажимом:
- Все, собираемся!… Едем во дворец.
Герцог спросил опасливо:
- Как, сейчас?… А не нужно ли как-то подготовиться, что-то предварить…
Эльрих тоже смотрел напряженно и с застывшим лицом, только Макиннон крутил ус и поглядывал орлом, но помалкивал, стараясь, чтобы это выглядело загадочно.
- Надо сразу, - заверил я. - Дворцовые перевороты делаются только так. Уж я-то знаю в них толк! Вперед, преображенцы! Сместим узурпатора! Золотой табакеркой в рыло… Или по башке, детали важны только историкам.
Эльрих повернулся к герцогу:
- Сэр, вы решаетесь?
Я буркнул:
- Куда он денется. Взрослый вроде.
Герцог проворчал:
- Да, сэр Ричард, у меня нет вашей отговорки.
Он поднялся из кресла легко, а тяжесть в голове и во взгляде, это предчувствие бремени, которое возложит на себя этой ночью. Слуги принесли одежду на выход, мы терпеливо ждали, пока оденут и обуют, подготовят лучший из париков.
Макиннон поглядывал на меня с ожиданием, будто я прямо щас стану объяснять, что у меня за особые такие отговорки. Эльрих кивнул на мирно посапывающего Эйсейбио.
- Его привязанность к вам достойна похвалы… но пользы от него, думаю, было немного. Разбудим или пусть спит?
- Пусть отдыхает, - сказал герцог. - Он двое суток без сна. Мне в самом деле было плохо. Почему-то кажется, с Хенрихом было подобное…
Барон кивнул, во взгляде ничего не изменилось. Похоже, давно догадывался, что за болезнь у герцога и откуда она взялась, только изменить ничего не мог.
Макиннон удивленно покачал головой и пощупал рукоять меча. Слуги поддерживали герцога под руки, но он отстранил их. Через все залы провожал нас молчаливый и торжественный церемониймейстер.
Эльрих приблизился ко мне и сказал тихонько:
- Сэр Ричард, раз уж вы снисходите до общения с нами, простыми смертными… можно задать вопрос?
- Нет, - буркнул я. Посмотрел на его испуганное лицо, поморщился и сказал нехотя: - Барон, не прикидывайтесь. Вы прекрасно понимаете, что передо мной выказывать священный трепет необязательно. Что вы хотели провякать?
Он вздохнул:
- Не обязательно, сэр Ричард, но желательно. Так безопаснее. В ваших руках такая мощь, как вы еще не опьянели!… Сэр Макиннон рассказал вообще ужасные вещи. И про крепость, которую… ага… Но я вот думаю, а надо ли было ее вот так?
- Надо, - ответил я твердо. - Весь мир насилья мы разрушим!
- Ну а потом? - спросил Эльрих.
Я огрызнулся:
- Дорогой барон, я пока умею только рушить!… Я вот иду и рушу, иду и рушу… Строить еще не научился. Строить - не ломать, мозги надо повернуть иначе.
Макиннон услышал, сказал с восторгом:
- Рушить - так здорово! А строить скучно. Пусть ремесленники строят.
- А географию извозчики учат, - согласился я. - Не дворянское это дело… Но, что делать, строят здесь хуже некуда, так что придется и строительство взять в свои загребущие нежные лапы. Чтобы хрястнул хребет Европы, когда начнем рабынь ретивых… М-да. Где наши кони?
Испуганные сонные слуги помчались, как мыши, к конюшне. Началась суматоха, тревожная и радостная, все увидели герцога живым и здоровым, это немало для спокойствия людей, чья жизнь и благополучие зависят от хозяина.
Наконец для охраны вывели коней, герцогу подали карету. Из казармы выбегали разодетые гвардейцы и прыгали в седла, приученно выстраиваясь в эскорт: четверо впереди, четверо позади коляски.
Глава 11
Мы плотным отрядом с грохотом неслись через ночь, стальные подковы со звоном высекали длинные серебристые искры из булыжной мостовой и гасли в темноте.
Город, что и в полночь всегда был ярко освещен и полон гуляющей публики, сейчас странно пуст, торговые лавки закрыты, а с перекрестков исчезли музыканты и бродящие актеры.
Впереди при выезде на главную площадь на середину улицы медленно и важно вышел, раздуваясь от собственной значимости, дородный офицер при огромном животе, за ним пятеро солдат с алебардами.
Я злобно оскалил зубы и направил на них коня. Лунный свет упал на мое лицо, офицер с визгом отскочил к стене и упал на колени. Солдат как ветром сдуло, по булыжникам загремели брошенные алебарды.
Макиннон крикнул задорно:
- Чуют, крысы!
- Плохо, - бросил Эльрих.
- Хорошо, - возразил Макиннон. Оглянулся на меня за поддержкой: - Сэр Ричард?
- Посмотрим, - дипломатично ответил я и подумал с тревогой, что это со мной: постарел или наконец-то умнею? Говорят, осторожность приходит с мудростью. Или к тем, кого много бьют.
Городская стража и дальше исчезала, как дым на ветру, едва там понимали, кто именно с грохотом скачет по вымощенной булыжником главной улице. Редкие горожане, завидев нас, поспешно отпрыгивали в тень. Воины с нашивками королевской стражи прятались еще поспешнее.
Не только больше не зрят черную гору с крепостью на вершине, подумал я злорадно, но и знают, кто ее снес, как курочка ряба деду яичко.
На той стороне площади вырос и начал приближаться королевский дворец, освещенный изнутри так, словно там вовсю полыхает пожар. Стражники при нашем приближении торопливо распахнули ворота во двор и тут же разбежались, бросая оружие.
Мы с грохотом пронеслись по тщательно вымощенным дорожкам. Я оглянулся, карета с герцогом благополучно миновала ворота. Его охрана скачет с оголенными мечами в руках и бросает по сторонам зверские взгляды. Знают или чуют, что везут человека, который свет утреннего солнца встретит королем.
Возле массивных ворот королевского дворца стражники тряслись, не смея покинуть пост, тянулись и таращили глаза. Офицер то и дело отдавал нам честь, глаза преданно-затравленные, взгляд ополоумевший.
Я сказал резко:
- Эй ты!… Бери своих людей и перекрой все выходы из дворца!… Я не хочу рушить здание вместе с людьми, понял? Но если кто-то выскользнет - придется. А тебя скормлю демонам.
Он выкрикнул, срывая голос:
- Все будет сделано! Разрешите выполнять?
- Выполняй, - разрешил я.
Он понесся к дворцу, даже ничего не сказав своим солдатам, но они уже бежали, обгоняя своего командира. Словом, вполне слаженная команда.
Из коляски выбрался с кряхтением герцог. Лицо за время недолгой поездки налилось жизнью, глаза блестят, как у орла, завидевшего богатую добычу.
- Вот что значит, - сказал он уважительно, - опыт в переворотах. Учитесь, барон.
Эльрих крякнул, но смолчал, а Макиннон приосанился, словно это он провел сотни дворцовых переворотов и уже потерял им счет.
- Пошли, - пригласил я. - Думаю, король ждет нас с нетерпением.
- Еще каким, - подтвердил Макиннон лицемерно.
Эльрих вздохнул.
- Это очень коварный человек, - предостерег он. - Коварный и мстительный. Не поворачивайтесь к нему спиной!
На главном входе в беспорядке на полу брошенные копья дворцовой стражи, в холле удаляющийся крик, топот ног. Еще дважды мы переступали через оставленное оружие и даже украшенные королевскими эмблемами шлемы с пышными султанами.
В залах пусто, но не продохнуть от приторного аромата женских притираний. Мы двигались достаточно решительно и догнали убегающую толпу, что ломилась в боковые двери.
Я нарочито придержал шаг, придворные моментально рассосались, словно просочились сквозь стены.
Макиннон сказал утешающе:
- Далеко не убегут. Сэр Минорд по вашему указанию перекрыл все входы и выходы. А мы потом всех переберем! Я им все припомню…
Перед дверьми в королевские покои справа и слева на полу блестят позолоченные церемониальные алебарды. Я вспомнил, с каким великолепным пренебрежением к любому стража скрещивала сверкающие лезвия перед непрошенными гостями. Как быстро меняется погода…
В сторонке все еще покачивается сброшенный шлем с пышным султаном. Макиннон не утерпел и сильным пинком отправил его в дальний угол.
Эльрих в нерешительности остановился перед дверью. Герцог тоже заколебался, и тогда я показал, как заходят настоящие мужчины.
Створки двери от могучего пинка распахнулись, как крылья бабочки, ударились там о стены и затрепетали с трусливым дребезжанием.
Я вошел с каменной мордой и выпяченным подбородком, шаги тяжелые и решительные, во взоре непреклонность и ясно читаемое: ну-ну, возрази мне кто, возрази!… Давно никого в бараний рог не гнул, руки исчесались.
Король Ганелон на том же троне, за его спиной трое телохранителей, справа в полупоклоне застыл трепещущий советник, непонятно кого из нас больше страшится.
- Не спится? - спросил я почти ласково. - Ночь на дворе!… Никак военный совет?
Советник проблеял пугливо:
- Нет-нет, никак нет…
Я посмотрел на Ганелона и сказал еще миролюбивее:
- Ну вот я и вернулся, Ваше Величество… У вас есть что сказать в свое оправдание?
Он смотрел на меня, как затравленный зверек. Лицо его, уже бледное, стало синим, как у дохлой ощипанной курицы. Под моим взглядом он медленно поднялся, как кролик перед огромной коброй, но спина осталась согнутой.
- Я… я… король…
- Уже нет, - сказал я без всякой злости. - Слезай оттуда. Ты смещен. А сейчас решим насчет твоей судьбы.
- Предлагаю повесить, - бухнул Макиннон бесстрашно. Посмотрел на меня и поспешно поправился: - Но можно и просто удавить. Хоть здесь, хоть в подвале.
Ганелон поспешно отступил от трона на несколько шагов. Эльрих, без нужды поддерживая герцога, провел его к освободившемуся креслу. Герцог опустился на трон без охоты, даже с выражением гадливости. Я подумал, что сиденье не остыло от задницы младшего братца, а то и запашок остался, а герцог все-таки чистюля. С другой стороны, надо ковать железо, пока горячо, все неловкости этого дня спишутся на импровизированность действий, решительность и натиск.