- Какой?
- Ну, - ответил он, на мгновение замявшись и тщательно подбирая слова, - я просто не хочу называть это прозвище… вслух.
Я ответил хмуро:
- Я его зову просто Бобиком.
- Да, я заметил, он откликается.
Барон так же всматривался в бурлящую магму, в каждом его осторожном слове я чувствовал недоговоренность, о некоторых щекотливых темах предпочитаем умалчивать, но все понимаем, о чем речь. Если Бобик откликается на эту кличку, то это вовсе не значит, что он в самом деле Бобик.
Грудь сдавило, словно из нее выкачали весь воздух. Как же я привык к этому существу, и до чего же это чувство потери такое острое и гнетущее…
Из багрового ада вынырнуло темное, я охнул, а Бобик уже несся тяжелыми прыжками наверх. Земля осыпалась под его лапами, он соскальзывал, прыгал из стороны в сторону, поднимаясь елочкой, наконец перевалился через край и упал мне под ноги.
Шерсть сгорела вся, шкура в рваных ранах с запекшейся кровью. Он тяжело и хрипло дышал, из пасти вывалилось нечто вроде обугленной кости.
Барон спросил со счастливым недоумением:
- Это он что… и там рыбу ловил?
Я мигом оказался на земле, от Бобика несет жаром, как от раскаленного слитка металла. Я возложил обе ладони на голову верного Пса. На пальцах зашипело подгораемое мясо, я вскрикнул от острой боли, одновременно все тело пронзил жгучий холод. Острая боль впилась в мозг, я сжал челюсти и терпел, уже не просто по-паладиньи переливая здоровье, а залечивая жуткие раны.
Сухой язык Бобика лизнул мне щеку, похожий на терку, я не отрывал рук, и язык с каждым мгновением становился влажнее и мягче. Я открыл глаза, вместо окружающего мира пока вижу только черные дыры и слабо светящиеся спирали галактик, донесся истончившийся, как у комара, голос барона:
- Ему досталось… Впрочем, и вам тоже, сэр Ричард.
Я прошептал:
- Бедный пес… Что он такое увидел?
- Старые счеты? - предположил барон. - Вряд ли он туда сунулся рыбу ловить. Даже огненную.
Я перевел взгляд на то, что он принес. Все еще горячая обугленная кость выглядит странно, ни на что не похоже. Может, и не кость, хотя вон характерная округлость сустава, но больше похоже на сплав камня с тугоплавким металлом.
- Пойдемте отсюда, - предложил барон.
- Да-да, - согласился я торопливо. - Бобик, за мной!
Я тяжело взобрался в седло, руки все еще дрожат, хотя мясо заросло, даже кожа на кончиках пальцев и на ладонях свежая и молодая. Бобик оглядывался, отросшая шерсть то и дело поднимается, утробное рычание доносится глухо, словно раскаты очень далекого грома, но, когда вернулись к отряду, для всех он был по-прежнему веселым и дурашливым Псом, большим любителем ловить оленей, хватать взлетающих гусей и даже нырять за рыбой.
Барон послал коня рядом с Зайчиком, лицо серьезное, обронил тихонько:
- Сэр Ричард, если выстроите здесь крепость…
- Да выстрою, выстрою!
- Вам придется присматривать за собачкой, - закончил он многозначительно. - А то повадится бегать туда… В другой раз ее могут встретить стаей. Я пессимист, не верю, что задавил там последнего своего противника.
Оставив отряд разбивать лагерь, мы с Максом и бароном Альбрехтом осмотрели долину самым тщательным образом. Макс поглядывал с вопросом в честных чистых глазах, я видел в них муку, но раскрывать карты рано, да и вообще вряд ли раскрою, такой уж я если не по натуре, то по своей прошлой гребаной жизни.
Альбрехт прикидывал расстояние от дороги, наконец вытянул руку.
- Вот у того дерева можно наметить место для донжона.
Я покачал головой.
- Нет, это ж совсем перекроет тропу.
- А где?
Я показал рукой.
- Вот там лучше.
Он ахнул:
- Так далеко?
- Это недалеко, - заверил я.
Он оглянулся, возразил живо:
- Замок нужно поставить так, чтобы дорога шла прямо под стенами! Контролировать, не покидая крепости!
- Верно, - согласился я. - Барон, вы сказали верно: крепости. Не замок, а крепость. Большую, чтобы надежно запереть как сам путь, так и перекрыть возможности обойти тропками. И открываться ворота крепости будут только по нашему желанию. Да-да, дорога пройдет именно через крепость! Купцы и путешественники смогут отдохнуть, поправить одежду, подковать коней, купить товары, сменить животных…
Он сказал с нервным смешком:
- Настолько огромная? Сэр Ричард, думаю, на этом вы себе и сломите шею.
- Давно ждете?
- Давно, - признался он. - Теперь вижу, кому везет в сражениях, тот ничего не понимает…
- В чем?
- Во всем остальном. Уж простите, сэр Ричард, но эту затею лучше оставить.
- Почему?
- Слишком грандиозна.
Я пробормотал:
- Египетские фараоны какие пирамиды отгрохали… А сфинксов тесали из целых гор? Правда, управились вроде бы не за недельку. Ладно, барон! Чего загадывать? Кто ходит по тонкому льду, тот и крупную рыбу ловит.
Отец Дитрих не понимал, зачем мне это надо, но согласился пойти мне навстречу и послать священников освятить намеченное место. Я договорился, что все это действо произойдет в воскресенье, когда подтянутся отставшие отряды и малость переведут дух.
Кроме того, жители трех ближайших деревень от мала до велика явились поглазеть на собравшихся блестящих рыцарей, на духовенство, так как я в помощь отцу Дитриху призвал еще священников из ближайших городов.
Барон Альбрехт посматривал с интересом, но помалкивал, а прямой сэр Растер проворчал с неудовольствием:
- Что-то не замечал в вас, сэр Ричард, такой набожности. Видно, где-то как-то очень уж согрешили?
Сэр Норберт сдержанно улыбнулся:
- А может, сэр Ричард все же признается нам, своим друзьям? А мы позавидуем всласть…
Растер перекрестился и сказал елейным голосом:
- Наверное, самому Господу наступил на ногу.
- Да, сэр Ричард иначе бы…
- Сэр Ричард и призвал священников?
- Что-то в лесу очень уж крупное издохло…
Я слушал и хмуро мотал на ус, что вообще-то я хоть и задним умом крепок, а остроумен только на лестнице, но иногда успеваю спасти свою задницу за секунду до того, как мне спустят штаны. И сейчас вот подсуетился, а то за мной уже закрепляется слава, как о недостаточно набожном человеке, а это все равно что занести рыцаря в разряд людей без хороших манер.
Солнце ярко светит с раннего утра, в небе легкие оранжевые облачка, на земле буйство красок: даже крестьяне одели праздничные одежды, а рыцари гордо сверкают металлом доспехов, конской упряжью. Отец Дитрих во всем парадном, с ним священники, которых он сам отобрал из подвластных мне городов.
Литургия заняла почти час, я уговорил провести по полной программе. Народ трижды опускался на колени и срывал с голов шапки, торжественное пение сотен мужских голосов наполняло воздух торжественным величием и значимостью происходящего.
Альбрехт все поглядывал с великим интересом, он единственный, кто никак не комментировал мой внезапный приступ набожности.
Глава 7
Когда все закончилось, народу раздавали подарки и бесплатно угощали дешевым вином, рыцари устроили турнир и тоже развлекали народ, заодно развлекаясь и сами, а отец Дитрих посмотрел на барона Альбрехта, на меня, взял меня за локоток и тихонько отвел в сторону.
- Кстати, - сказал он негромко, - меня тоже интересует, сэр Ричард… зачем вам это понадобилось?
Я развел руками:
- Отец Дитрих!
Он кивнул:
- Да, это я. Так зачем вам это понадобилось? Только честно.
Я тяжело вздохнул:
- Ладно, вам признаюсь, как на духу. На то вы и святая инквизиция, чтобы знать всю правду. Я планирую построить на том месте замок. Точнее, крепость, чего уж мелочиться!
- Я знаю, - ответил он ровным голосом. - Это все уже знают. Но почему такой молебен?
Я перекрестился.
- Отец Дитрих, я надеюсь на заступничество и даже помощь святых сил. Ибо этот замок… крепость, будет оплотом церкви на этих погрязших во грехе землях. И потому я хочу, чтобы комар носа не подточил.
Он внимательно смотрел на мое просветленное, надеюсь, лицо с сияющими верой в Христа глазами, но во взгляде оставалось сомнение.
- На что вы рассчитываете, сэр Ричард?
- На чудо, отец Дитрих.
Он вздохнул:
- Чудес не бывает, сын мой. Господь не творит чудеса для человека. А то, что темный народ называет чудесами, либо явления природы, либо происки дьявола, призванные внести сомнение в душу человеческую.
Я сказал смиренно:
- Да, отец Дитрих, я знаю. Просто, будучи простым народом, я решил назвать для доступности чудом некоторую помощь созданных Господом существ, которых мы не считаем людьми, но которые тоже наделены разумом и, следовательно, душой. Сейчас до них руки не доходят, понимаю, но когда-то церковь начнет спасать остатки культуры ацтеков, майя, инков, эльфов и прочих гномов от истребления и забвения!
Он покачал головой, глаза стали настороженными.
- О чьей помощи ты говоришь, сын мой? Тебя никто не смущает?
- Еще как смущает, - ответил я честно, - но не в этом случае. Отец Дитрих, мы даже церковь строим не только своими руками, но и с помощью неразумных животных! Волы таскают камень, на лошадях подвозим доски… У меня все то же самое, честное слово! Только лошадки у меня… несколько особенные. Но о Сатане они и не слыхали, честное слово!
Он вздохнул устало:
- Попробую поверить, сын мой. Пока что твои деяния не противоречат учению церкви. Напротив, напротив… Но не впади в соблазн!
Вечером я потихоньку выбрался из шатра, стража было увязалась за мной, гроссграфа надобно охранять, я отмахнулся, мол, на свидание с женщиной иду, свидетели не нужны, а когда отстали, запоздало подумал, какие тут женщины, это что же про меня подумают, о чем завтра говорить будут…
У ближайшего гранитного валуна я присел на землю, тихонько позвал дефа. Он тут же высунул заспанную мордочку из серой поверхности камня. Я дождался, пока осмотрится, осторожные существа, сказал тихо: