Небо медленно из багрового превращалось в темно-багровое, затем багровость перешла в лиловый цвет, недобрый и угнетающий, словно губы мертвеца. Соммерс все ускорял шаг, начал сбиваться со следа, Тиранит сказал предостерегающе:
– Если ночь застанет нас вот так… всем конец.
– Она близко, – огрызнулся Соммерс. – Ее следы горят!..
– И запах страха, – согласился Тиранит. – Она знает, что идем по пятам и обязательно убьем. Но, Соммерс, ночь и для нее смертельна. Она забьется где-то в нору и переждет до утра…
– Вот и захватим в норе!
Тиранит сказал с сомнением:
– Она тоже будет бежать до последнего мгновения… А эти места она знает.
Соммерс выругался, мы с Тиранитом ускорили за ним шаг. Лиловость быстро теряла краски и становилась черной. Мы бегом приближались к отвесной стене, изрытой крупными норами, пещерами, расщелинами. Соммерс почти вбежал в одну, миновав другие щели, в руке нож, а в другой – амулет.
Тиранит, тоже с ножом и амулетом, выдохнул с разочарованием:
– Я тоже надеялся, что выбрала эту пещеру…
– Да, это лучшая, – проворчал Соммерс. – Но она все рассчитала.
Глава 7
Тиранит снял с плеч мешок, я оглянулся. Вход в пещеру затянуло сплошной чернотой. Соммерс произнес заклинание, появился слабый рассеянный свет. Я поднял голову – светится низкий свод, блестят крупные кристаллы то ли кварца, то ли соли.
Оба доставали еду и бутылки с водой. Я осторожно сел напротив, Тиранит посмотрел в мое измученное лицо с сочувствием.
– Ну как? Это не ваша жизнь в изнеженном мире.
– Терпимо, – ответил я. – Другие же выносят? И я все вынесу.
Он хмыкнул с сомнением. Я вытащил всю еду, что дал мне хозяин таверны. Соммерс и Тиранит переглянулись, Тиранит сказал знающе:
– Счастливчик знал, что не доживешь до завтрашнего дня.
– Да уж, – ответил Соммерс, – парень не зря идет на shy;легке.
Мы ужинали неспешно, потом Тиранит провел у входа три защитные линии, я вслушивался в заклинания, но не уловил ничего знакомого. Я снял перевязь с мечом и молот с пояса. Соммерс посмотрел внимательно, с чего это я расстаюсь с оружием, я улыбнулся и сказал с виноватой улыбкой:
– Устал таскать… Хоть полежу спокойно.
– А-а, – произнес он неопределенно.
Я лег и закрыл глаза, изображая крайнюю степень утомления, которую изображать вовсе не пришлось. Тиранит точил нож, почистил подошву сапог, наконец оглянулся в мою сторону, мои веки опущены, дыхание ровное, я даже ногой слегка дернул для убедительности. Оба переглянулись, Соммерс протянул руку к молоту.
Даже с закрытыми глазами я видел отчетливо, как его пальцы скользят по рукояти, как напрягает все мышцы, вот уже встал и, нависая над молотом, как штангист над штангой, ухватился обеими руками.
Ушей коснулся шепот, в ход пошли заклинания, всякий раз, когда Соммерс пробовал поднять молот, у меня сердце то и дело тукало тревожно, а вдруг получится, упорный, уже сопит и задыхается, но не оставляет попыток. Потом пробовал поднять Тиранит, тоже сопел и копошился долго.
Наконец я услышал вздох. Тиранит повалился рядом со мной, дыхание хриплое, как у загнанного зверя, грудь часто вздымается, натягивая тонко выделанную кожу жилета. Отдышавшись, он сразу же захрапел, Соммерс долго возился, устраивался, наконец затих и он. Я долго лежал неподвижно, сон не идет, а по ту сторону щели началась ночная жизнь, на охоту вышли иные звери, сменив дневных хищников. Иногда за незримой чертой проплывали бесшумные тени, дважды подходили крупные звери… а может, люди, заглядывали в пролом, глухо и тоскливо ревели, просясь к огню. Однажды земля начала вздрагивать, как при землетрясении, пещеру заслонило огромное. Пахнуло слежавшейся шерстью, нечистой кожей и почему-то затхлой рыбой.
Я застыл в ужасе, против такого чудовища мое оружие не поможет. Этот зверь, если вздумает почесать спину о нашу скалу, обрушит ее со всеми пещерами, растопчет и пойдет дальше. Соммерс мерно похрапывает, он сперва настороженно спал на боку, но во сне потерял бдительность и перевернулся на спину, открыв незащищенный живот.
Прикинув, что до рассвета не больше пары часов, я заставил себя расслабить мышцы. Сон пришел незаметно, я еще чувствовал, что лежу у костра и одновременно бросаю молот в горных великанов.
Когда разлепил веки, в пещеру падал красный свет багрового неба, небольшой костер почти прогорел, Тиранит на углях прожаривал мясо. Соммерс проковыривал в ремне дырку, оглянулся, ощутив, что я проснулся.
– Крепко спишь, – проговорил он неодобрительно. – Опасно.
– Там же защитные линии, – возразил я.
Он хмыкнул.
– А мы с Тиранитом не опасны? Чудак…
Тиранит попробовал пальцем мясо на прутике, я перехватил его внимательный взгляд.
– Интересный у тебя молот, – произнес он медленно.
Я как можно равнодушнее пожал плечами:
– Разве? Обычный.
Он возразил так же задумчиво:
– А мне кажется, в нем магия. Слишком он прост…
– Вряд ли, – ответил я так же равнодушно. – Обычный боевой молот.
Он зыркнул пару раз исподлобья, так и не придумал, как сказать, что про молот уже узнал кое-что. Вряд ли щепетильность, скорее – уязвленная мужская гордость. Не хочет, чтобы я знал о его неумении подчинить себе чужое оружие.
А Соммерс сказал лениво:
– Тиранит, парнишка тоже, как и мы, где-то достал или купил именное. Ты же знаешь, по ту сторону Барьера почти каждый обзаводится именными вещами.
Тиранит буркнул:
– Знал. Но Рич выглядит таким растяпой, откуда у него именное?
– Просто повезло, – сказал Соммерс. – Или он там был сынком богатых родителей. Хватит жарить, а то сгорит. Пора выступать, огненосы уползают в норы.
Позавтракав, они первыми вышли из пещеры, а я запнулся, не понимая, почему мир изменился, воздух иной, небо намного выше, хотя все те же кроваво-красные тучи бегут и бегут сплошным потоком, погромыхивая на невидимых порогах.
Вместо крупной гальки от выхода и дальше сверкает песок, только что размолотый, с острыми гранями, словно кристаллики не то алмазов, не то кварца. Тиранит перехватил мой непонимающий взгляд.
– Что вытаращил глаза? Никогда Ночного Садовода не видел?
– Не видел, – признался я.
Он хохотнул:
– Если бы увидел, сейчас бы твои косточки тоже… в песок, ха-ха!.. Не отставай, дурило.
Соммерс все чаще останавливался, подолгу всматривался в землю. Я смотрел тоже, но под ногами почти везде крупнозернистый песок, это не по примятой траве высматривать, однако Соммерс всякий раз находил след. Мы продолжали путь, пока не уперлись в каменистый холм, очень крутой и обрывистый.
Тиранит задрал голову, снова посмотрел на землю. Соммерс прошелся вправо-влево.
– Не вижу следов.
– Но прошла гадина здесь, – сказал Тиранит.
– Да это ясно, другой дороги нет… Но с какой стороны?
Тиранит снова поднял голову. Лицо было злое и расстроенное.
– Что делать будем?
Соммерс подумал, сказал жестко:
– Обойди холм слева, я пойду справа. На той стороне встретимся. Хорошо смотри по дороге…
Тиранит кивнул.
– Хитрая тварь! Как будто по воздуху пролетела… Ладно, Рич, иди за мной.
Соммерс, не оглядываясь, зашагал направо, обходя гору. Тиранит синхронно сдвинулся с места, я послушно пошел за ним след в след.
Едва нас с Соммерсом разделил выступ, я услышал впереди легкий шелест. Навстречу ползла, прижимаясь к земле, жиденькая струйка тумана. Тиранит настороженно посмотрел на нее, но продолжал шагать, мерно взмахивая правой рукой, словно рубил тесаком капусту.
Я поглядывал на странный туман, Тиранит его тоже обогнул, но почти машинально, даже не повел глазом. Я слушал и поглядывал по сторонам, первым заметил еще одну струйку, тоже ползет в нашу сторону, эта почти втрое шире.
– Туман какой-то, – сказал я робко.
Он отмахнулся.
– Там дальше Каменное Болото. А какое болото без тумана?
– В такой жаре болото? – переспросил я.
Он посмотрел с недоумением.
– Я же сказал, каменное…
– А-а-а-а… – сказал я.
– Солнце взойдет, – пояснил он, как дураку, – все развеется…
– Ага…
Я пропустил струйку тумана мимо, та ползет, не замечая нас, но именно ползет, а не плывет. У меня поднялись волосы на спине, когда увидел сквозь полупрозрачные космы, как под полосами тумана шевелятся песчинки, словно вода сдвигает их на дне ручья.
Еще через пару сот шагов пошли еще струйки, некоторые сливаются на ходу и становятся плотнее. Тиранит начал хмуриться, я спросил тревожно:
– Им лучше не вставать на пути?
– Ничему лучше не вставать, – ответил он недружелюбно. – А эта гадость вроде крыс… Когда одна-две – ерунда, а если стая…
Струйки сливались, уплотнялись, теперь не скользят, как вода, выбирая щелочки, а ползут и поверх небольших камней. Уже и не туман, а что-то вроде молочного киселя. Насквозь не просматривается, но я видел, как у краев шевелится, сдвигаемая с мест, щебенка, и страх начал морозить кожу.
Тиранит идет все так же уверенно, но теперь двигается зигзагами, вытягивает тощую шею, всматриваясь вдаль. Еще через пару сот шагов отдельные потоки слились в единое кисельное поле. Тиранит остановился, завертел головой. Туман уплотнился и двигается навстречу, захватив пространство от стены ущелья до зарослей железного дерева.
– Туда, – сказал он коротко. – Не отставай.
– Бегу, – сказал я послушно и устремился за ним. – А там что?
– Переждем, – ответил он зло.
Мы трусцой добрались до стены, изрытой щелями, кавернами, в причудливых выступах и наростах. Ветер и дожди вымывают и выдувают по песчинке менее стойкие породы, и через тысячи или сотни тысяч лет человек раскрывает рот в удивлении: кто же такое сотворил…
Тиранит взобрался на высокий камень, я хотел с ним рядом, но места нет, пришлось на соседний, но тот так шатается, что я, не будучи эквилибристом, предпочел залезть выше на выступ, похожий на нос великана. Тиранит посмотрел насмешливо, но промолчал.