ь неприятно-зеленого цвета.
Корабль тряхнуло еще дважды, но слабее, а затем все увидели, как на поверхность всплыл неопрятный холм, покрытый гигантскими волдырями. Щупальца, толстые, как бревна, бессильно распластались по воде, волны слегка покачивают их.
Я выбежал на палубу с игрушечным арбалетом и целился то в центральную массу, то в ближайшие к нам щупальца.
– Все паруса! – орал Ордоньес. – Живо!
Мачты опасно затрещали, корабль под напором ветра наклонило вперед, нос начал резать волны с плеском и шумом. Мы уходили от зверя на всех парусах, я понял, почему такая спешка, когда исполинский зверь медленно задергался, вздрогнул, словно пробудился от короткого сна.
Все задержали дыхание, но чудовище убрало щупальца и коротким рывком ушло в глубины.
– Успели, – выдохнул кто-то с неимоверным облегчением возле меня. – Всю гагангу истратили!
– Капитан догадался, – сказал кто-то с великим уважением. – Кто же знал, что усыпит и этого…
– На то он и капитан…
– Ордоньес голова!
Сэр Торкилстон сказал мне, тяжело дыша:
– Теперь понятно, почему никто не может обогнуть этой проклятый Зуб Сатаны. Если эта тварь здесь… а то и не одна, никакая флотилия не пройдет… Разве что случайно, когда спят…
На капитанском мостике Ордоньес облокотился о перила и крикнул весело:
– Что, струхнули? Ничего, еще и не то будет…
Шкипер посмотрел на капитана, на меня.
– Ну да, – пробасил он, – как же иначе?
Один из матросов спросил наивно:
– Почему?
– Теперь с нами сэр Ричард, – объяснил Нелль обстоятельно и захохотал. – С ним не соскучишься, га-га-га!
Матрос посмотрел на меня с опаской и ответил, понизив голос:
– Тогда, может… его светлость за борт? Пусть сам с ними свои споры улаживает?
Ордоньес гулко захохотал, грубые шутки все понимают, сказал с хмурой гордостью:
– Думаю, мой корабль никаким чудищам не по зубам.
Лицо шкипера Нелля стало мечтательным, маленькие глазки закатились под лоб.
– Представляю, – обронил он задумчиво, – сколько там всяких обломков на дне…
Ордоньес проворчал:
– И не надейся.
– На что? – спросил Нелль.
– На то, – ответил Ордоньес хладнокровно. – Кто в первый рейс берет сокровища? Тут гибли корабли тех, кому терять нечего.
Нелль обескураженно умолк, а кто-то из матросов сказал со злорадным сочувствием:
– Ну вот снова не дали намечтать бедняге гору золота!
– Не бедняге, – возразил кто-то. – Барону!
Хохот стал громче, вообще все держатся чересчур приподнято, в таком истерическом веселье все-таки чувствуется недавний страх перед чудовищем, что едва не утопило корабль.
Я поинтересовался:
– А что такое гаганга?
– Отвар, – объяснил Нелль, – одурманиваем хищных кашалотов у своих берегов. Но, как видите, действует и на таких тварей…
– Не убивает?
– Увы, – сказал он с сожалением. – Только усыпляет, да и то ненадолго… Как раз успеваешь удрать!
– Да и то не всегда, – крикнул один из матросов.
– Нерасторопные гибнут, – подтвердил Нелль угрюмо. – Или кто пожадничает и высыплет мало.
– Из чего ее делают?
Он вздохнул.
– На островах ни разу не встречали. А без нее туго… разве что вы придумаете что-то, ваша светлость. По вам видно, что на всякое горазды. Мы вон поверили вам, не прогадали! Морской разбой хорошо, но на суше вести богатое хозяйство – лучше… Так ведь, Горлохватище?
Матрос, к которому он обратился, подтвердил с хмурой гордостью:
– Да, многие, благодаря нашему благородному маркизу, стали земледельцами. Вы сделали хорошее дело, ваша светлость! Но я… моряк. Эта палуба… и есть вся та земля, которая мне нужна. А королевство, в котором я живу, называется морем.
– Океаном, – поправил Нелль.
Матрос покачал головой и посмотрел на меня серьезными внимательными глазами.
– Океан – это уже империя, ваша светлость. Бескрайняя и необъятная. Наш шкипер будет счастлив на своем участке земли с его овцами. Я счастлив только на корабле.
Он ушел с бухтой веревки на плече, а шкипер уважительно кивнул вслед.
– Грамотный… Из семьи благородных сбёг. Так красиво говорит, что и не сразу поймешь!
Он ушел, покрикивая на работающих, я потащился к капитанскому мостику. Корабль двигается медленно, волны с хлюпаньем бьют в борта. На самом кончике бугшприта устроился матрос и, вглядываясь в прозрачную воду, кричит:
– Глубоко!.. И здесь!..
Ордоньес стоит на мостике, заложив руки за спину и расставив для устойчивости ноги, чем-то похожий на те деревянные статуи, которыми украшают нос корабля.
На мои шаги коротко оглянулся.
– Ваша светлость…
– Граф, – ответил я ему в тон. – Как берег?
– Вроде и не должно быть здесь рифов, – проговорил он без особой уверенности, – но не хотелось бы погубить корабль по дурости. Зуб Сатаны еще не показал себя во всей красе…
– Все правильно, граф, – сказал я. – Все делаете правильно! Отважные до глупости уже кормят рыб на дне… А стена все понижается!
– Не стена, – уточнил он. – Дно.
Я подумал, сдвинул плечами.
– Но не может же тянуться вот так через весь океан до Юга?
– Кто знает…
Я задрал голову и посмотрел на обвисшие паруса.
– Штиль?
– Понемногу двигаемся, – заверил он. – Хотя и медленнее, чем хотелось бы.
Я кивнул.
– Ладно, пойду навещу нашу морскую ведьму. Как видите, пока не навредила.
Он широко ухмыльнулся.
– Я и не говорил, что всякая женщина – беда!
– Не суеверны?
– Капитаны вообще такое не говорят.
– Серьезно?
Он ухмыльнулся шире.
– Женщина на корабле обычно достается… капитану. А насчет беды кричат обычно те, кому она не досталась. Все просто, ваша светлость!
Я сбежал с мостика, солнце поднялось высоко, железные детали на палубе, бортах и мачте накалились под прямыми лучами, а из досок выступают и ярко блестят, как свежий янтарь, желтые капельки клея.
У центральной мачты сидят, укрывшись от зноя, четверо матросов, трое жадно слушают четвертого, хитроватого и с бегающими глазами, но умело артистичного:
– …гигантские жуки, – услышал он, – размером со слонов. И комары, как аисты!.. Представляешь, как непросто добраться к сокровищу?
Все трое слушали с восторгом, я хотел было пройти мимо, но один из матросов спросил быстро:
– Ваша светлость, вы человек бывалый, не то, что мы… На островах в самом деле такие страсти?
Я покачал головой.
– Враки.
Хитроватый вскрикнул:
– Ваша светлость!
– Враки, – повторил я. – У насекомых трахейное дыхание. С ним у них и так размеры дальше некуда.
Рассказчик сказал упрямо:
– Но… магия?
Я покачал головой.
– Магия сделает трахеи нужной длины, если маг додумается до такого, но чтоб заставить воздух двигаться туды-сюды, все равно нужны мощные легкие.
Один из матросов сказал робко:
– Но магия может все…
– Не все, – ответил я. – К сожалению. Или к счастью, как посмотреть… Но вы не падайте духом. Там нас ждут звери пострашнее, чем жуки размером со слонов! А люди так вообще…
Глава 8
Женщина уже сидит за столом, волосы стянула на затылке в небрежный, но очень толстый узел, кажется отлитым из чистейшего золота. Просохнув, они стали еще ярче, блестят даже в полумраке каюты, но еще ярче смотрятся ее глаза, большие и очень серьезные.
– Рад, что приходишь в себя, – сказал я тихо и осторожно сел за стол напротив нее, – на корабле не очень… здоровая пища, потому попробуй пока вот это…
Она спокойно смотрела, как на столе появляются нарезанные тонкими ломтиками сыр, хлеб, ветчина, карбонат…
– Спасибо, – произнесла она.
Я ощутил себя слегка задетым, она слишком уж осторожничает и старается не говорить ничего лишнего. Когда еще не пришла в себя, была чуть откровеннее, а сейчас отмеряет каждое слово и каждое движение.
– Наверняка можешь сделать и лучше, – сказал я. – И больше, я не ошибся? Но не выдаешь себя. Почему?
Она покачала головой.
– Нет-нет, я этого не могу.
– А что можешь?
Она посмотрела мне прямо в глаза.
– Здесь… ничего. Прости, что не оправдала твои ожидания. Но золото я творить не могу.
Я ответил задето:
– С золотом у меня проблем нет. Да и не поможет мне золото, пусть даже целые горы. Ты лучше скажи мне такую простую вещь… Как тебе удавалось выжить так долго? Я молчу, что дышать в воде непросто, но, допускаю, что умеешь разлагать на водород и кислород… ага, знакомые слова?.. Но тебя затопили вблизи Рога Сатаны случайно или намеренно? Возможно, рассчитывали, что сожрут тамошние монстры? А они, должен сказать, впечатляют.
Она слушала спокойно, лицо непроницаемое, даже слишком. В таких случаях всегда предполагаем бешеную работу мозга.
– Наверное, – произнесла она задумчиво, – я невкусная…
– Надо будет проверить, – сказал я и, пока не среагировала на игривую шутку, добавил поспешно: – Ты всем внушила, что невкусная, противная, горькая, ядовитая?.. Хорошее заклинание.
– Заклинание?
– Да как ни назови, – сказал я дружелюбно. – Понимаю, что заклинать в воде трудновато, но есть и другие варианты коммуникации. Знаковые, визуальные, феромоновые… У муравьев и женщин должны быть хорошо развиты феромоновые, верно?
Она смотрела мне в глаза и молчала. Мне показалось, что пытается, как и многие до нее, пробиться сквозь мои барьеры и прочесть все, что во мне, но, судя по тому, как на ее лице разочарование становится все заметнее, уже понятно, что увидела самое странное: никаких барьеров нет.
Но и меня там нет.
Я вздохнул, поднялся.
– Ладно, отдохни. Тебя ни к чему не принуждают, ничего не требуют. Когда пристанем к берегу, а это скоро, ты вольна покинуть корабль. Но, конечно, сперва подумай… Боюсь, что твоих там на суше уже не осталось.
Она промолчала, а я толкнул дверь и вышел на палубу. Ветра почти нет, но корабль все же двигается медленно и неторопливо, как небесное светило. Хотя мы уже давно в океане, а берег отдалился настолько, что и не видно за горизонтом, но только теперь зловещая стена Зуба Сатаны понизилась достаточно, чтобы матрос с вершины мачты мог увидеть, что там по ту сторону.