его выход будет!
Он вскинул брови.
— Как? Не понял.
— Королевство Турнедо, — сказал я убеждающе, — лежит как раз между Варт Генцем и моей Армландией. Если оно будет завоевано, вас от океана будут отделять только земли, что находятся под моей рукой!.. А это значит, никаких пошлин, никаких проверок, никакой таможни. У вас появятся свои корабли, вы будете торговать с дивными странами и народами… Варт Генц станет великой морской державой!
Он слушал внимательно, но я ощутил, как нечто в нем начало меняться. Похоже, в начале разговора собирался мягко отказать, уже и формулировки какие-то придумал, но сейчас хоть еще и не мой, но заколебался, обдумывает.
— Турнедо, — проговорил он, — могучее королевство. К сожалению, оно почти вдвое сильнее Варт Генца.
— Но не объединенных сил Фоссано, — сказал я шепотом, — Армландии и Варт Генца.
Он подумал и кивнул.
— Для успеха вам стоило бы еще уговорить выступить на нашей стороне королевство Шателлен. Я слышал, тамошний король в последнее время побаивается растущей мощи Турнедо и усиленно увеличивает свою армию…
— Постараюсь, — сказал я. — С королем Роджером Найтингейлом у меня хорошие отношения.
— Прекрасно!
— Их, конечно, мало, — уточнил я, — для успеха, но если увидит, что поможем навсегда избавиться от угрозы со стороны воинственного соседа, он постарается дать нам войска, провиант, обозы.
— Должен бы постараться, — поправил он мягко.
— Да-да, Ваше Величество, должен бы.
Неожиданно он вздохнул, плечи обвисли, а взгляд погас.
— Двор будет против. Дети мои, все трое, весьма драчливые, но их взгляды обращены в сторону Скарляндов. Там королевство намного слабее, но земель много, люди все еще не оправились от нашествия Тьмы… Завоевать будет просто. К тому же наша династия имеет некоторые права на их корону…
— Гиллеберд должен быть смещен, — твердо сказал я. — И вовсе не потому, что он меня обидел! Ваше Величество, он единственный из королей этого региона, кто постоянно увеличивает и укрепляет армию! Вы вот экономику поднимаете, а он все войско вооружает, маневры, смотры, полководцев одних гонит, других назначает! Вы уверены, что он удовольствуется одной Армландией?
Он хмыкнул.
— Варт Генц ему не Армландия.
— Верно, — согласился я. — Сейчас вы ему почти не уступаете, особенно в обороне. Но с ресурсами Армландии он точно станет сильнее вдвое!
Он нахмурился.
— Гиллеберд не нападет на Варт Генц.
— Ему что-то помешает? — спросил я. — Гиллеберд политик, а не рыцарь. Для него договоры ничего не значат. Хотя допускаю, прежде чем напасть на Варт Генц, он может после Армландии подмять сперва Шателлен. Король Найтингейл не сможет ему ничего противопоставить.
Он нахмурился.
— Да, не сможет.
— И вот тогда, — сказал я с настойчивостью, — уж простите за прямоту, но с ресурсами Армландии и Шателлена Варт Генцу не устоять. Даже несмотря на ваше, несомненно, гениальное руководство стратега и полководца!
Глава 11
Он откинулся на спинку кресла, опустил веки, чтобы я не видел его глаз, разговор слишком серьезен, и в нем чересчур много недосказанного и подспудного, чтобы позволять заглядывать в свои мысли.
После тяжелой паузы он произнес, все так же не поднимая тяжелых набрякших век:
— Вы даже не представляете, как отнесутся к вам при моем дворе, когда узнают, зачем прибыли…
— Разве король не вы?
Он поморщился.
— Сэр Ричард, я не тиран. Я правлю, опираясь на волю и желания двора, где у меня собраны лучшие люди королевства…
— Лучшие, — уточнил я, — это наиболее знатные и могущественные?
Он снова поморщился, поднял веки и посмотрел с укором.
— Что вы за язва такая?.. Это само собой, наиболее знатные и могущественные, но я собираю в столицу также инженеров, музыкантов, художников, философов… После того страшного разорения все хотят жить мирно и отстраивать королевство, украшать его, воспевать, жить счастливо… Кстати, я тоже. И потому помогаю в их стремлении. Я — хороший король, сэр Ричард.
— Я в этом уверен, — воскликнул я. — Иначе бы не приехал!
Кривая улыбка пробежала по его сухим губам.
— В данном случае вам бы лучше поехать к нехорошему королю. К такому, который любит войны, сражения, битвы.
— Такой в наших пределах только Гиллеберд.
— Вот-вот. Ладно, я подумаю, чем могу помочь. А вы пока отдохните перед обратной дорогой… поразвлекайтесь, насколько сможете при вашем не самом веселом настроении.
Я понял, что аудиенция окончена, поднялся и учтиво поклонился.
— Ваше Величество.
— Ваша светлость, — ответил он столь же церемонно.
Я вышел, за дверью ждал молчаливый Клифтон Джонс, на этот раз он долго вел совсем другими коридорами, в результате после многих поворотов, где никого не встретили, мы вышли в другое крыло здания, что на противоположной стороне от самого донжона.
— Здесь вы дождетесь решения Его Величества, — проговорил он ровным голосом. — Вон та дверь — гостевые покои. Там все необходимое и даже больше. Если что понадобится…
Я вздохнул.
— Думаете, после такого важного разговора я смогу вот так лечь и заснуть? Я не знаю, что решит Его Величество, меня трясет, как медведь грушу…
Он посмотрел настороженно.
— Медведь? А зачем он ее трясет?
Я пожал плечами.
— Не знаю. Дурак, наверное. Я пока пройдусь по саду. Может, еще с кем-нибудь погавкаюсь.
— Вы уже один раз подрались, — напомнил он, — и дважды поссорились за сегодня.
Я кивнул.
— Да, точно. Может быть, становлюсь добрее?
Он посмотрел искоса, наморщил нос.
— Как хотите. Хотя я бы не советовал.
— Почему? — спросил я. — Что вас беспокоит?
Он сказал негромко:
— Его Величество сейчас обсудит вопрос, с которым вы прибыли, с сыновьями и наиболее доверенными лордами. Но содержание переговоров станет моментально известно двору. Боюсь, вас примут еще неласковее.
— Почему?
Он сказал негромко:
— У нас уникальная ситуация, сэр Ричард. Вообще, нет таких групп, которые хотели бы с помощью войны изменить свое положение. Или хотя бы положение страны.
Я пробормотал:
— Вообще-то заслуживающая уважения позиция. Но я вот милитарист с головы до ног и не понимаю, как можно жить без войны?.. А как же слава, боевые подвиги, трофеи, право победителя, грабь чужое, законная добыча? Разве не война — дело чести, дело славы, дело доблести и геройства?
Он сказал угрюмо:
— Говорю вам, даже его сыновья не захотят воевать с Гиллебердом. Слишком уж у него блестящая репутация правителя! Он никогда не проигрывает…
— Это я слышал много раз.
— Это правда, сэр Ричард. Секретари королей лучше их самих следят за тем, что делают соседи. Гиллеберд в самом деле все делает трезво и расчетливо.
— И все же я рискну, — сказал я. Он посмотрел с вопросом в глазах, я пояснил: — И прогуляться, и бросить вызов Гиллеберду.
Он молча поклонился, а я миновал его, прошел по длинному коридору, дорогу уже запомнил и вышел в сад.
На западе странно зеленое небо, чистое и пугающе прозрачное, уже застыло перед заходом солнца, облаков нет, красный отблеск падает на внутреннюю стену хрустального купола, которым накрыт мир, затем наступят сумерки, время летучих мышей и крохотных дракончиков размером с воробьев, из-за дальнего леса поднимется мертвая и беспощадная луна…
Гуляющих почти нет, только иногда издали со стороны уединенных беседок донесется тихий смех, но в таких случаях надо делать вид, что ничего не видишь и не слышишь. Я так и делал, хотя особой куртуазностью и не страдаю, затем вдали увидел высокую красивую женщину, с нею двух помоложе, не служанки, а как бы фрейлины, вид у них таков…
Женщина, заметив меня, некоторое время всматривалась, продолжая двигаться по аллее исполненной достоинства царственной походкой, затем властным жестом остановила сопровождающих и продолжила путь в мою сторону одна.
Я выждал, когда подойдет ближе, почтительно поклонился.
— Леди…
— Вирландина Самондская, — произнесла она и, заметив, что мне это ничего не говорит, добавила: — Жена принца Марсала, среднего сына Его Величества.
Я поклонился еще раз.
— Ваше высочество.
Она прямо смотрела на меня, красивая и сильная, я молча ждал, наконец она произнесла с прежним чувством достоинства:
— Вижу, вы не сдаетесь. И держитесь неплохо.
— Ваше высочество, — повторил я вопросительным тоном.
Она сказала тем же ровным голосом:
— Я заметила, вы ищете поддержки при дворе. У тех, кто мог бы повлиять на решение короля.
— Ваше высочество, — произнес я смиренно, — кто на моем месте поступил бы иначе?
— Но пока не находите.
— Может быть, это пока?
— Да, конечно, — сказала она. — Хотя, думаю, многие на вашем месте все-таки уже уехали бы.
— Видимо, — сказал я честно, — у меня положение совсем уж хуже некуда.
Она рассматривала меня с холодным вниманием.
— Так ли уж? Я слышала, у вас за Большим Хребтом есть свои немалые земли.
Я сказал скромно:
— Всего лишь королевство, ваша светлость.
Она улыбнулась.
— Да-да, всего лишь… хорошо сказано. По-мужски. Хвастливо, но с достоинством. А еще говорят, что оно втрое больше и богаче нашего Варт Генца, хотя такое и вообразить невозможно…
— Врут, — сказал я.
Она оживилась.
— Я тоже так подумала.
— Примерно впятеро, — уточнил я. — А если еще и Гандерсгейм посчитать… гм… и мои теперь острова архипелага Рейнольдса… В смысле, мои владения распространяются и на океан…
Ее прекрасные глаза расширились до предела.
— Господи!.. Так чего же вы ищете здесь?
— Сатисфакции, — ответил я. — У меня отнимают… ваше высочество, не Армландию, с этим пустяком я бы смирился!
— А что же?
— Отнимают честь.
Ее глаза потемнели, она на долгое мгновение несколько странно ушла в себя, щеки побледнели, скулы заострились и стали подчеркнуто острыми, эдакий бьющий через край аристократизм.