— Не будем тянуть, — велел я. — Ведите! Надо бы успеть вернуться к обеду. Что у вас будет на первое, сэр Клифтон? И на салат?
Он вздрогнул, с трудом выдавил бледную улыбку.
— Что закажете, то и будет, уверяю вас всеми фибрами души…
— Неужто правда?
— Когда возвращается герой, — заверил он без намека на улыбку, — весь мир у его ног.
— Я не капризный, — сказал я, — и не хотел бы вот так прямо кичиться своей замечательностью. Как-нибудь бы сбоку или из-за угла, это как бы и ничего, а прямо вот так я весьма застенчив и стеснителен, как и подобает великому герою. Потому ничего особенного не готовьте, я все равно как свинья в этих изысках, мне лишь бы за что потолще взяться обеими руками, да чтоб хорошо прожаренное… Эй, парни! Дорогу еще не забыли?
Оба поклонились, тот, который Жак, сказал сдавленным голосом:
— Такое не забудешь.
— Тогда в путь, — сказал я. — Отправляюсь вот прямо щас.
Сэр Клифтон спросил робко:
— Как собираетесь с ним управиться?
— Еще не знаю, — ответил я честно.
— А когда узнаете?
— Вообще не знаю, — поправил себя я. — Но мне это нужно еще больше, чем вам, вы как-то уже приловчились уживаться, откупаясь малой кровью. Но если от этого зависит, вступит Ваше Величество и ваше королевство в наш союз или нет, то что мне остается делать?
Он отвел взгляд в сторону.
— Поверьте, — буркнул он нехотя, — я предпочел бы обойтись без таких мер. Но если справитесь, это повысит ваш статус. А Его Величеству легче будет убеждать Тайный Совет выступить на вашей стороне.
— Понимаю. Я постараюсь сделать все, что смогу.
— Я тоже. Обещаю.
Я пошел к двери, парни двинулись за мной, хотя, вообще-то, должны идти впереди. Правда, оба сопели сзади и подсказывали, куда сворачивать, воспитанные, значит, не хотят обгонять лорда, не принято, как удобно бывает знать правила приличия…
Спускались сперва по ступенькам, ничего особенного, у каждого замка и дворца есть подвалы, довольно ровно отесанные стены и ровный пол, по которому хорошо катить бочки с вином или носить муку в мешках, не рискуя столкнуться о выступ и упасть, рассыпав драгоценное содержимое…
Затем вместо ступеней пошли широкие трещины, ведущие в пещеры, а оттуда в провалы ниже и ниже. Мои спутники начали замедлять шаг, наконец тот, который Джек, нехотя остановился.
— Дальше только по этой дороге, — сказал он. — Вон следы когтей на камнях, видите?
— Хорошие коготки, — согласился я. — Заметные.
— Дальше еще отчетливее, — сообщил он виноватым голосом. — Не разминетесь.
Второй, который Жак, сказал торопливо:
— Это наверху могли затоптать, а здесь вот они… Так вот по ним и придете…
— Такие затоптать трудно, — сказал я, — как будто не по камню шел, а по куску сыра… Любопытный экземпляр. Ладно, ребята, возвращайтесь. У вас, поди, семьи, хоть вы и молодые такие…
Они застеснялись, но послушно остановились и смотрели, как я иду вниз по расщелине. Я обернулся, помахал им и убедился, что они отправились обратно.
Я спускался и все думал, что планета в самом деле расширяется, но при расширении образуются вот такие исполинские пещеры, а будут еще больше… пока земная кора не провалится под собственной тяжестью. И пусть это случится через миллионы лет, но я уже вижу, как это будет, и по спине ползет предостерегающий холодок, а в мозгу всплывает дурацкая мысль, как бы спасти все человечество…
Время от времени я останавливался и прислушивался, вдруг терьярдер уже на встречном курсе, но тишина здесь такая, что пролети мимо муха, она оглушила бы звоном своих огромных слюдяных крыльев и диким ревом.
В очередной раз, постояв на месте, я уже хотел было идти дальше, как в самом деле услышал шорох. Но не впереди, как ожидал, а сзади, куда ушли Джек и Жак… видимо, совесть их загрызла, решили догнать меня, чтобы вместе, как мужчины, плечом к плечу…
Чуть было не закричал, что я здесь, но битый жизнью и демократическим устройством общества инстинкт подсказал, что в развитом социуме благоразумнее помолчать, не в лесу же, потому я затих и начал прислушиваться.
Голоса стали ближе, наконец различил отдельные слова, а затем и фразы:
— …зачем я новые сапоги надел?
— А что с ними?
— Стоптал на этих кривых спусках…
— Ничего, наш господин тебе новые купит, если принесем ему голову этого наглеца…
— А если терьярдер его сожрет целиком?
— Ну хоть тряпки какие-то останутся?
— Надеюсь, хоть сапоги выплюнет. Или пояс, у него он вроде железный…
— Раньше не выплевывал…
Из-за выступа показался багровый свет факела, мелькнули уродливые тени. Наконец появились двое в добротных кожаных доспехах, арбалеты в руках, на поясах короткие мечи.
Сзади послышался оклик, оба остановились и настороженно всматривались в темноту. Подошел еще один, без факела, ухватил болтающийся на шее поблескивающий камешек и, зажав в ладони, закрыл глаза.
По мере того как он прислушивался, я чувствовал холодок тревоги все отчетливее. Он не успел поднять веки, как я торопливо приподнялся и, пригибаясь за камнями, пробежал до следующей расщелины.
Со стороны преследователей донесся уверенный голос:
— Амулет говорит, что он где-то совсем рядом… Движется…
Я поспешно нырнул за каменный край и торопливо начал слезать вниз, цепляясь за те же выступы, на которых так отчетливо видны следы когтей.
Издали донесся сильный властный голос, показавшийся мне знакомым:
— Будьте осторожны!.. Он опасен.
Подобострастный голос ответил быстро:
— Ваше высочество, мы всегда наготове, не сомневайтесь!
Ваше высочество, мелькнуло у меня ошарашенно. По моему следу идет кто-то из принцев, по голосу вроде бы Роднерик, хотя и Марсал общается так же уверенно и властно, что же им надо, я и так, как загнанный зверь, хорохорюсь и гордо вздымаю гребень по всей спине от затылка до кончика хвоста, и никто не видит, как на самом деле страшно и одиноко…
Перебегая от выступа к выступу, я начал пробираться подальше, спустился ниже, но в какой-то момент то ли потерял бдительность, то ли меня заметили, но на расстоянии ладони от лица камень брызнул мелкими осколками, а стальной болт срикошетил с визгом и пропал в темноте.
Я вскрикнул:
— Эй, кто стреляет? Я человек!
Из темноты послышался насмешливый хохот:
— Да уж не терьярдер, видим…
— Ха-ха, он человек!.. А хто тогда мы?
Я пригнулся и отбежал дальше, оттуда крикнул:
— Зачем стреляете?
Голос ответил гулко:
— А вот восхотелось!.. Га-га-га!..
К говорившему подошли двое с факелами, но я и без них видел крепкого воина, привыкшего командовать небольшими группами, бесцеремонного и грубого, с жестоким лицом и круглыми глазами, как у большой хищной птицы.
Он прокричал повелительно:
— Эй, ты что остановился?.. Топай вниз!
Я крикнул настороженно:
— А вам какое дело?
Он расхохотался.
— Еще не понял? Что за дурак…
— Что я должен понять?
— Ты пообещал отыскать терьярдера? — крикнул он.
— Да.
— Вот и прекрасно, — прокричал он. — А мы проследим, чтобы ты… отыскал!
Я крикнул:
— Не доверяете? Я в самом деле отыщу. И постараюсь убить.
— Вот и хорошо, — крикнул он жестоко. — Хотя убьешь терьярдера или нет, мы все равно тебя убьем… га-га-га!
— Вас кто послал? — крикнул я. — Не король же?.. Я угадал?
Он крикнул грубо:
— Хватит отдыхать! Топай дальше, иначе просто пристрелим и оставим тебя терьярдеру на корм.
Я крикнул:
— Но тогда его придется убивать вам!
Он прокричал злорадно:
— Зачем? Нам важно, чтоб ты не вернулся. А кто из вас там друг друга убьет, нам без разницы.
Глава 14
На обрыве высотой в три моих роста появились арбалетчики и аккуратно взяли меня на прицел. Я перестал двигаться, стальные болты пронижут с такого расстояния, как лист дерева. Двое целятся в грудь, а один нечаянно или намеренно держит на прицеле мою переносицу, словно хочет проверить, насколько же рыцари твердолобые.
Через несколько мгновений там же на обрыве появился человек в черном плаще, лицо открыто, я сразу узнал принца Дугласа, сына Роднерика.
Он наклонился и всматривался в меня с мстительным наслаждением на жестоком лице.
— Что, — спросил он насмешливо, — попался, дурак?
— Похоже на то, — отчаянным голосом ответил я, — но я что-то не понимаю… Зачем это вам?
Он захохотал:
— Ты в самом деле так и не понял?.. Ну конечно, куда тебе, тупоголовому… Гиллеберд потому и не терпит поражений, что всегда подстраховывается. У него, как у хитрой лисы, не меньше трех-четырех выходов из любой норы! Ты ему сказал, что прибудешь в Варт Генц, чтобы поуговаривать Фальстронга прийти на помощь, но стараться особенно не будешь, так как Армландия тебе не нужна. Верно?
Я пробормотал:
— Слово в слово…
Он грубо захохотал:
— Гиллеберд на всякий случай сообщил моему отцу, принцу Роднерику, о твоих планах. У нас с ним, Гиллебердом, как бы сказать, хорошее такое сотрудничество, хотя и тайное… Он поддерживает моего отца в желании занять трон… побыстрее. Мне кажется, ты все-таки чересчур жарко уговаривал моего деда оказать тебе помощь, не так ли? В общем, у моего отца и его братьев была идея просто выпроводить тебя, тогда ты бы остался целым…
— И что мешает сейчас?
Он сказал зло:
— Ты мне очень не понравился, понял? И потому умрешь. Здесь.
Я сказал сдавленным голосом:
— Ты хочешь убить деда и занять его трон, я уже понял. Но если даже так… почему бы тебе самому не прийти мне потом на помощь и не ударить по Гиллеберду? Ты же воин! Тебе хочется воевать! И мы бы разделили Турнедо!
Он презрительно искривил губы.
— Я отважен и силен, но разве это значит, что дурак? Дурак — ты у нас, ваша светлость! С Гиллебердом никто не может тягаться. У него самая крупная и хорошо обученная армия, а у нас с одной стороны Скарлянды, с другой — Гиксия. Куда более легкая