е, я бы прислушался, но на этот раз мой сын перешел все границы! В общем, я накричал, о чем сам жалею. И сказал, что если не выполнит мой приказ и не отправится утром в крепость Алой Зари…
— Как поэтично, — сказал я льстиво. — Это где?
Он отмахнулся.
— На самом дальнем конце королевства в его северной части. Там маранты, народ достаточно воинственный, мы с ними дружим, но это пока они видят наши копья… Роднерик должен собрать там большое войско…
Я сказал тихонько:
— Простите, Ваше Величество, за дерзновенное напоминание… гм… когда-то была великая Римская империя, и в ней не разрешалось полководцам приводить войска в опасную близость к Риму… Даже не к самому городу, а даже к его, так сказать, землям… Рубикон, так называлась речка, за которой должны были оставаться солдаты, а в Рим полководцы приезжали даже без телохранителей…
Лицо его омрачилось, глаза потемнели, наконец проворчал с тоской:
— Думаете, не понимаю, что нельзя ему поручать приводить сюда армию? Я и велел людей отправить, а самому остаться там и готовить пополнение…
— Но если вздумает прибыть с армией?
Он буркнул:
— Ничего не смогу сделать, сами видите.
— Вижу, — ответил я. — Хорошо, что я не король. Ладно, будем оптимистами. Я, возможно, завтра отбуду в Армландию. Надеюсь, к условленному месту подойдут войска из Сен-Мари, заодно что-то наскребу из местных.
— Завтра?
Я кивнул.
— Если Ваше Величество заверяет меня, что сделает все необходимое, как могу я не верить? А в данном случае я нужнее там, где нужнее.
Он вздохнул.
— Хорошо, сэр Ричард.
— Встретимся в Турнедо, — сказал я с оптимизмом. — А сейчас пойду в самом деле завалюсь. Надеюсь, та служаночка уже все прибрала, а то у меня не хватит духу отказаться…
Он хитро прищурился.
— А мне кажется, будет убирать там до вашего прихода, как бы поздно вы ни явились…
— Ох, Ваше Величество…
Выйдя от Фальстронга, я направился не в покои, это подождет. Сейчас многое изменилось при дворе, чувствую быстро сгущающиеся тучи. Так животные ощущают грозу и заранее прячутся в норы, а муравьи так еще и забивают землей дырочки, чтобы к ним не попала вода.
Во дворце к вечеру состав придворных обычно меняется: деловые люди уходят, а полуночные хлыщи, которым бы только поволочиться за дамами, как раз и прибывают, отоспавшись днем. Сейчас же, сколько я ни смотрел, практически никто из дневных не ушел, все чего-то ждут, шушукаются оживленно. Через залы то и дело быстро пробегают посыльные и гонцы, за ними тянется ясно ощутимый аромат опасности и риска.
Я спускаться не стал, понаблюдал с балкона, сверху этот яркий цветной мир пышных костюмов и причесок кажется похожим на свежий борщ, что неторопливо размешивают незримым половником, вот только что получится на самом деле за варево…
Особую активность, как я заметил, проявляют люди принца Роднерика. Обычно они ходят с хозяином, как пришитые, а сейчас все шныряют поодиночке, то и дело отводят какого-нибудь вельможу и что-то втолковывают весьма настойчиво, и даже очень настойчиво, я вижу, как те нередко вздрагивают, оглядываются пугливо и пригибают головы.
В коридоре, что ведет к королевским покоям, стражи молча скрестили передо мной копья.
Я посмотрел на них не столько грозно, сколько с укором.
— А что я здесь прихлопнул терьярдера, — проговорил я задумчиво, — как муху навозную? Не припоминаете?
Они переглянулись и убрали копья. Я быстро прошел по коридору, толкнул дверь и переступил порог кабинета Фальстронга. Он вздрогнул, посмотрел на меня расширенными глазами.
— Что… что случилось?
— Еще ничего, — ответил я успокаивающе. — Я очень хочу, что так было и дальше. И вообще… Ваше Величество, мне многое удается не потому, что такой уж умный, хотя вообще-то я умнее всех на свете, кроме вас, конечно, а еще и потому, что иногда у меня, уж простите великодушно, просто собачье чутье…
Он уже пришел в себя, откинулся в кресле и разглядывал меня пристально и с понятной неприязнью.
— И что оно подсказывает?
— Чутье говорит, — сказал я с неловкостью и начал смотреть мимо его лица, — просто криком кричит, что вам лучше эту ночь провести в соседней комнате. Пусть вашу спальню охраняют, как обычно, но ложе неплохо бы оставить пустым. Ваша супруга спит с вами?
Он посмотрел на меня с удивлением.
— Она королева, сэр Ричард, а не… Естественно, у нее не только свои покои, но и свое крыло дворца. И о том, когда я намерен разделить с нею ложе, сообщаю заранее через ее фрейлин, как и принято в христианском мире.
— Прекрасно, — сказал я с облегчением. — Нет-нет, не в том, что вам так легче с другими… говорить о высокой культуре и международных отношениях, а что королева будет спать спокойно.
Его лицо потемнело, в глазах зажглись грозные огоньки.
— Полагаете, дело настолько серьезно?
— Вы и сами знаете, — ответил я. — Только гордость не позволяет вам это признать.
Он сказал упрямо:
— Я все еще не верю.
— Ваше Величество, — сказал я настойчиво, — мы оба опасаемся некого нежелательного развития событий, что не устраивает ни вас, ни меня. Потому вам лучше эту ночь провести в другом месте. А уже потом… все, как обычно.
Мне говорить не пришлось, что «потом» наступит только после отъезда разъяренного принца Роднерика. Фальстронг понимает все с полунамека, но потемнел весь, сгорбился, тоже отвел взгляд в сторону.
— Мне очень горько, сэр Ричард, — произнес он, — что это становится видно… так явно.
Я сказал пылко:
— Ничуть! Это только я со своей собачьей проницательностью уловил и заметил.
Он безнадежно махнул рукой.
— Да таких собаченосых полон двор. Мне горько, что и посторонние, уж простите, замечают. Это уж совсем ни в какие ворота… Стыдно уже, понимаете?
— Да, Ваше Величество.
Он вздохнул.
— Вот то-то и стыдно, что понимаете. Такое должно быть… если и есть, весьма скрыто и упрятано. Хорошо, сэр Ричард. Конечно же, у меня есть такие комнаты. Вы угадали со своей неприятной прозорливостью. Такие комнаты рядом.
Глава 5
На ночь из дворца придворные разъехались, остались только слуги и те, кто на высокой королевской службе: личный секретарь, сенешаль, ряд должностных лиц, что и живут во дворце, а также охрана, что в отсутствие пышно одетых вельмож стала намного заметнее.
Слуги опускали люстры и гасили свечи, достаточно и тех, что на стенах, да еще возле дверей всегда горит масло в светильниках, в залах тишина и покой, только изредка доносятся шаги часовых, которые, на зависть дежурящим на местах, гуляют по коридорам.
Я прогуливался по пустым залам, мне любой, кто попадется, источник информации, а я уж сумею даже из крох выжать все возможное, да только пока никого, кроме часовых, но те молчат, как статуи.
К счастью, в соседней зале, отделенной только высокой аркой, послышались шаги, я поспешно двинулся в ту сторону, но лучше бы того не делал: там идет принц Дуглас, внук Фальстронга и сын Роднерика, в сопровождении полудюжины придворных, у всех такие хмурые и жестокие лица, то ли мимикрируют под своего хозяина, то ли он сам подбирает именно таких.
Похоже, уже оправился от шока, вышагивает со своими людьми, уверенный и жесткий, а когда увидел меня, нахмурился и, сделав своим знак оставаться на месте, быстро пошел в мою сторону.
— Вы удивительно живучи, сэр Ричард, — произнес он сквозь зубы. — Но вы понимаете, вашему рассказу никто не поверит.
Я изумился:
— Чему? Что я спустился на самое дно, отыскал довольно слабое чудовище и убил его?.. Уже поверили.
Он прорычал:
— Вы знаете, о чем я!..
Я отмахнулся.
— Да ладно вам, принц. Я же догадываюсь, что это была не ваша идея, а вашего отца, принца Роднерика. Он уже полностью обложил вашего деда со всех сторон, осталось только чуть дожать, мы же понимаем оба, о чем речь, не так ли?.. Так что я на вас зла не держу, вы лишь выполняли приказ, ничего личного. Более того, скажу честно, что из всех претендентов на трон… уж не удивляйтесь, но вы подходите гораздо больше, чем ваш отец и ваши дяди!
Он не вздрогнул, не дернулся, только зрачки чуть сузились.
— Что у вас, — проговорил он медленно, — за… фантазии?
Я развел руками.
— Большое, принц, видится на расстоянии. И вообще со стороны виднее. Несмотря на то, что ваш отец и ваши дяди вроде бы ближе стоят к трону, но на самом деле, повторяю, сесть на него намного более достойны вы, принц Дуглас. Величайший полководец древности Александр начал покорение мира в девятнадцать лет и к двадцати пяти создал исполинскую империю, что включала в себя несколько сотен королевств! А вам, кстати, уже двадцать пять?.. Гм… Другой патриций силой захватил власть в двадцать один год, после чего стал императором и покорил весь мир, известный на то время! А вы, принц Дуглас, уже постарше, постарше… Засиделись, можно сказать. Мне-то со стороны виднее, что вы куда больше годитесь в правители! Думаю, и не только я это вижу. Возможно, вы замечали, что отец вас придерживает?
Он нахмурился, на лбу появились складки.
— Не понимаю вас.
— Да понимаете, — сказал я, — только говорить о таком не принято. Но мы здесь одни, все спят. Вам казалось, что отец вас недооценивает, вы старались еще больше, а он, напротив, придерживал вас сильнее… Не так ли? Просто ваш отец старше и уже видит, что он давно достиг своего потолка, а еще замечает с ревностью, что вы его переросли и продолжаете расти и развиваться! Отец ваш — тоже человек, принц Дуглас! Конечно же, он хотел бы, чтобы вы стали королем, но только… после него. Он тоже хочет им побыть. А то, что вы к тому времени станете совсем старым…
Он нахмурился сильнее.
— Он уже и сейчас… немолод.
— Вот-вот, — поддержал я, — потому он хоть и понимает, что вы куда достойнее быть королем, но все-таки страстно жаждет трона и короны. Понимать — одно, а действовать — другое.