Он пробурчал:
— Отец меня ценит, я знаю.
— Ваш дед, — сказал я, — думает только о том, как бы спокойно дожить свои годы, ваш отец мечтает стать королем, а потом напасть на слабого соседа… как будто победа над нищей и разоренной Гиксией может принести славу или добычу!.. А вы, я вижу, рождены для великих дел. В ваших глазах огонь завоевателя, в каждом вашем слове я чувствую размах, напор, силу!
Он пробормотал:
— Вообще-то, в нашем королевстве старший сын унаследует только в случае, если король умирает, не назначив преемника. Но обычно король успевает назвать того, кто будет править после. И часто случалось так, что выбирал внука.
Я кивнул.
— Да-да, знаю. В моих дальних землях императрица Екатерина, минуя сына, передала трон внуку Александру. И тот справился намного лучше, чем смог бы его недалекий отец. Я уверен, что Его Величество с каждым днем склоняется к тому, чтобы передать трон именно вам, принц. Он тоже видит, как и я, что вы уже созрели править королевством.
Его настороженность быстро таяла, он выпятил грудь и сказал напыщенно:
— Я не трачу время на плотские утехи, я изучаю битвы древних королей, совершенствую воинское умение!
— Настоящее занятие для будущего правителя, — сказал я уважительно. — Я хорошо вижу, что в гонке к трону ваш благородный отец, как и ваши дяди, останутся позади. Ваш дед хоть и относится к вам настороженно, однако сегодня… даже не знаю, имею ли я право нарушать великую государственную тайну…
Я заколебался, принц взглянул на меня со злым нетерпением.
— Говорите! Я — принц. Если я стану королем, клянусь вам, что все недоразумения между нами будут забыты. Вы сказали верно, здесь ничего личного. Я лишь выполнял приказ, у меня нет к вам неприязни.
Я, все еще колеблясь, сказал тихо и очень значительно:
— Надеюсь, ваше высочество, когда станете Его Величеством… а это будет очень скоро, вы вспомните, кто вам первым сообщил эту долгожданную весть…
Он почти вскрикнул:
— Да говорите же!
Я вздохнул, отвесил ему почтительный поклон.
— Его Величество король Фальстронг час назад сообщил мне по секрету, что намерен завтра или послезавтра объявить всем, что наследником назначает вас!
Его глаза вспыхнули.
— Правда?
Я оглянулся по сторонам и сказал шепотом:
— Тихо-тихо. Пока что это тайна. И вы понимаете, почему.
Он тоже оглянулся по сторонам.
— Мой отец?
— Да, — прошептал я. — Король нарочито отсылает его в самый дальний форт, чтобы принц Роднерик не мог помешать ему объявить вас будущим королем.
Он едва не подпрыгнул.
— Я слышал, мой отец уезжает завтра!
— Нужно, — сообщил я шепотом, — чтобы он успел отъехать хотя бы на пару сот миль… Чтобы не захотел тут же вернуться. А когда весть достигнет его ушей в крепости Алой Зари, ему ничего не останется, как либо смириться, либо в гневе готовить войско и двигаться на захват столицы…
Он сказал быстро:
— За это время я соберу войско и здесь! Еще больше.
Я кивнул и сказал одобрительно:
— Король именно так и рассчитал. Чтобы в любом случае вы остались на троне. Думаю, когда ваш отец увидит, что вы успели собрать войско и сумеете дать отпор, он смирится с решением Его Величества и принесет вам присягу.
Разговаривая, я увлек его с собой, чтобы не стоять, как два дурака, среди пустого зала, принц оглянулся и жестом отослал приближенных, дальше мы тихонько шли одни.
Я, как уже свой в этом дворце, перешел в ту часть, где находились королевские покои. Часовые провожали нас подозрительными взглядами, но не останавливали.
Принц на мгновение напрягся, когда я подошел к дверям королевской спальни и тихонько толкнул двери.
— Его Величество эту ночь проводит на ложе Ее Величества, — объяснил я. — А мы все-таки не чужие здесь… заходите, принц.
Двери раскрылись тихо и без скрипа, свет только у входа, дальше все тонет в полумраке. Я широким жестом показал на стену с королевским оружием, крупные рубины и бриллианты в навершии мечей и топоров сверкают колдовским огнем, загораются таинственно и маняще.
— Это все скоро будет вашим, принц. Не забудьте, кто вам все это сообщил!
— Не забуду, — пообещал он нетерпеливо. — Я знаю, что вчерашние враги часто становятся потом верными друзьями.
— Спасибо, Ваше Вели… ваше высочество.
Рядом с затемненным ложе на столике скромно сияет золотом и крупными рубинами корона, там же листы бумаги и перо, это на случай, если королю придет яркая мысль среди ночи, чтобы тут же записать, дабы не забыть…
Принц бурно дышит, глаза горят так, что можно за ненадобностью загасить все свечи, а лицо раскраснелось, словно в жаркой кузнице сам кует себе меч.
— Ваше высочество, — сказал я проникновенно, — скоро к вам будут обращаться «Ваше Величество». Как только эта корона опустится на ваше чело…
Он сделал несколько нетвердых шагов и остановился перед столиком. Глаза жадно пожирали корону.
Я взял ее в обе руки и сказал негромко:
— Можете примерить, Ваше Величество…
Он как в трансе кивнул, я медленно и торжественно опустил корону ему на голову. Он в сладострастном экстазе прикрыл глаза.
Я сказал с чувством:
— Никогда эта корона еще не была так на месте, как сейчас!.. Поздравляю, ваше Величество, под вашим управлением королевство станет самым могущественным государством в мире!
Он подошел к зеркалу на стене, я видел, как и без того злое и надменное лицо преисполняется жажды власти и насилия. Глаза вспыхнули мрачным триумфом, щеки загорелись нездоровым румянцем, а грудь начала вздыматься чаще и выше.
Я взял со стола королевский кубок, тяжелый и неудобный, да еще эти рубины по ободку, хорошо хоть мелкие, не так мешают. Сосредоточиться мешал принц, принимающий разные позы перед зеркалом, я сказал громко:
— Силой могучего талисмана да заполнится этот кубок в такую торжественную минуту императорским вином с Юга!
Принц настороженно смотрел, как со дна поднимается светло-коричневая жидкость. Когда подошло до краев, я протянул кубок принцу.
— За ваше королевство!
Его глаза сузились, он сказал отрывисто:
— Сперва вы!
— Похвальная предосторожность, — сказал я понимающе. — Всегда так делайте, Ваше Величество. Чем выше подниметесь, тем больше будет недоброжелателей.
Он настороженно смотрел, как я отпил половину, крякнул и задержал дыхание. Он всмотрелся в мое разрумянившееся лицо, взял из моей руки, все еще поколебался, но еще раз взглянул на мои пылающие щеки, решился и выпил одним махом.
Лицо его стало красным, как рубин, он задохнулся, с трудом перевел дыхание и сказал хрипло:
— Вино драконов… Как будто расплавленного железа выпил!
— Вино императоров, — напомнил я. — Я могу его делать только раз в год… но сейчас самое достойное время.
Он быстро пьянел с непривычки, ром — это ром, а не натуральное виноградное, глупо улыбался, пошатывался, движения становились все размашистее.
— День был тяжелый, — сказал я. — Ложитесь, Ваше Величество. Завтра вас ждет много дел. Помните, ваш отец уедет в крепость Алой Зари… а вас ждет нечто особенно радостное… о чем вы уже догадываетесь… ха-ха… не так ли?
Он завалился на королевское ложе, как пьяный кабан, улыбка омерзительно довольная, а когда захрапел, я бережно снял с него корону и опустил на прежнее место слева от ложа на столик.
Чтобы прекратить безобразный храп, я перевернул его на бок, заботливо укрыл одеялом с головой, оставив только отверстие для носа, ночами в замке всегда холодно, отступил на цыпочках, оглядел внимательно от двери, все пока неплохо, и вышел.
Чтобы попасть в комнату к королю, пришлось обойти чуть ли не весь дворец, хотя я чувствовал, что пришел снова чуть ли не в то же самое место. Во всяком случае, принц Дуглас похрапывает где-то совсем близко.
Двое гигантов скрестили передо мной копья, я сказал внушительно:
— Его Величество ждет меня.
Третий поднялся с табуретки и, открыв дверь без стука, вошел и плотно закрыл за собой. Я ждал, через некоторое время он вышел, оглядел меня пытливо.
— Можете войти.
— Благодарю.
Я переступил порог, эта комната намного скромнее королевских покоев и впятеро меньше, просто каморка, хотя и достаточно уютная. Фальстронг поднялся с ложа в простой полотняной рубашке, лицо настороженное, в глазах острая подозрительность.
— Что случилось? Зачем наврали моим стражам?
— Ваше Величество, — произнес я смиренно, — надеюсь, я вас не разбудил…
Он буркнул:
— С вами заснешь. Нет, конечно, просто лежу, полный горьких размышлений.
— О великом?
Он поморщился.
— Да, конечно, с вами только о нем и думать, когда то и дело… эх, что случилось?
— Во дворе со стороны сада какой-то шум, — пояснил я. — Не слишком так уж, но все-таки чуть больше обычного. И металл поблескивает, хотя его и прячут под одеждами.
Он вздрогнул.
— В самом деле?.. Эх, да что это я… Так не хочется в это верить… Со стороны сада?
— Да, точно.
— Значит, — произнес он мрачно, — идут из города.
— Но меры вы приняли? — осведомился я с беспокойством.
— Да, — раздраженно сказал он, — но меня такое не красит, верно?
— Это всех не красит, — сказал я. — Особенно тех, из-за кого. И еще некоторых, кто пытается что-то изменить недемократическим путем насильственного переворота. Демократия должна уметь себя защищать как дома, так и далеко за его пределами! И если у вас тут расквартировано с полусотни хороших воинов…
— Сотня, — поправил он мрачно и отвел взгляд.
— Еще лучше, — сказал я с оптимизмом. — А то жизнь наша полна ожидаемых неожиданностей… У вас как, отсюда как-то видно, что делается в вашей спальне?
Он помолчал, я видел, как хочется уйти от ответа, наконец произнес с великой неохотой:
— У всех королей, думаю, такое предусмотрено. Мы не простолюдины, у нас угроз больше.
— Абсолютно верно, Ваше Величество!