Она поклонилась и пропала, а я двинулся в сторону источника шума, на ходу хмуро размышлял, как мне держаться. Вообще-то что-то пошло... и уже давно идет не в ту степь. Не только с самой ситуацией насчет моих владений, а вообще... даже со мной. Только сейчас пришло в голову, что я странным образом становлюсь специалистом по вдовам. По вдовам и замужним женщинам. Начиналось же с леди Лавинии, жены барона Гендерсона, потом госпожа Амелия Асьенде, а теперь эта Беатриса... Нет, самыми первыми были три жены барона Ганслегера, которые мне перешли по праву тетравленда, но я тогда сбежал, едва успев с ними поздороваться, а еще жена Черного Волка, как мне кажется, тоже теперь то ли моя жена, то ли еще что-то такое в моем хозяйстве, о чем я вроде бы должен хоть как-то заботиться, ибо феодал — это не только право первой брачной ночи, почему-то о нем вспоминают в первую очередь, но и постоянная забота о своих подданных, об их жилищах, полях и огородах.
Нет, но с этой леди Беатрисой у меня не должно быть ничего, а то сам начну подозревать в себе склонность к геронтофилии. И пусть она моя ровесница, но все равно — давно замужем, дочка ого какая, хоть пока и не видел, так что для меня она старовата, старовата...
Глава 2
Справа из-за двери, мимо которой иду, прогрохотали шаги, звякнул металл. Тут же распахнулась с треском, словно с той стороны ее пнули ногой, в дверном проеме возникла темная фигура громадного человека в доспехах: широченные плечи, массивное туловище и короткие ноги.
Сэр Растер шагнул ко мне, распахивая руки.
— Сэр Светлый!.. Как я рад вас видеть!
Я в недоумении дал себя обнять, сэр Растер хлопал меня по плечам и спине с таким энтузиазмом, будто отыскал богатого должника.
— И я... гм, — сказал я осторожно, — тоже...
Он воскликнул с пылом:
— А я в самом деле рад! Как меня встретили, когда я подъехал к воротам замка! Никто раньше не видел Прозрачника ни живым, ни мертвым. Вернее, кто видел, тот уже никому не расскажет... Эх, какой пир сразу же закатили!
Я сказал дипломатично:
— Я слышал, вы честь победы приписали мне. Но вообще-то мы там сражались вместе.
Он погрозил мне пальцем.
— Сэр Светлый, не надо! Мне уже передали, что вы сказали, но это неправда. Я не настолько... гм... как вы говорите, так что не надо. Я сейчас снова подтвердил, что я спал, когда вы убили этого огра... Ладно, сэр Светлый, там уже накрывают столы, за вами хотели посылать слуг, но я сказал, что сам сочту за честь отыскать вас... Гм, где я только не искал вас!
— Польщен, — пробормотал я все еще настороженно, — гм, в самом деле...
Он хлопнул меня по спине.
— Пойдемте! Там готовится застолье. А то сожрут все. В замке столько рыцарей, у Барбароссы намного меньше.
— А что им здесь, — спросил я, — медом намазано?
Он хитро подмигнул.
— А то нет? Хозяйка — лакомый кусочек. Все понимают, что женщине нельзя править такими огромными владениями. Все равно она вынуждена будет кого-то избрать в мужья. Вот и слетелись...
В его густом громыхающем голосе прозвучала зависть. Сэр Растер вел через анфилады комнат уверенно и целеустремленно. Везде люди, но по большей части слуги, конюхи, оруженосцы: редко кто выезжает за ворота своего замка без пышной свиты, а благородные, как на ходу объяснял сэр Растер, уже там, в большом зале.
Слуги с наполненными подносами нескончаемой вереницей заходят в зал, а с пустыми выходят из другой двери, чтобы не создавать толчеи. Распорядитель снует у двери, что-то рассказывая пышно одетым вельможам, видимо, разъясняет порядок подхода к кормушке.
Наконец прозвучал гонг, гости торопливо двинулись в зал, сэр Растер подхватил меня за руку и потащил за собой, но у нас на пути как из-под земли вырос распорядитель.
— Простите, вельможный сэр Растер, — сказал он с глубоким почтением, — но по нашим обычаям новый гость садится справа от хозяйки...
— Ах, — ответил сэр Растер с явно выраженной досадой, — как я мог забыть! Еще вчера сам был этим гостем!.. Но я сяду с другой стороны сэра Светлого, это мой друг!
Ни фига себе, мелькнуло у меня, уже друг. Как было написано на мече Македонского: «Берегись друзей, а с врагами я справлюсь».
Парадное кресло с высокой спинкой, чуть приподнятое на специальную платформу,, пока пусто, меня посадили рядом, сэр Растер тут же сел от меня с другой стороны.
Я не увидел, когда в зале появилась леди Беатриса, но услышал дружное «ах», повернулся. В сопровождении знатных девиц в зал вплыла хозяйка. Уже без монашеской одежды, а в котарди, его еще называют «платьем хорошей осанки». По последней моде вырез настолько широк, что леди Беатриса целомудренно прикрыла его косынкой. Я попытался приподнять ее взглядом, увы, не получилось, а жаль, жаль, кожа у нее нежная, почти детская, до сих пор помню, как от нее хорошо пахнет...
Талия затянута без всякой необходимости, юбка длинная настолько, что шлейф пришлось перекинуть через руку. Рукава до локтя такие узкие, что протискивают руку, наверное, предварительно намылив, зато дальше расширяются и вообще заканчиваются длинными полосками ткани, что волочатся по земле. Не очень практично, верно, но как у наших бояр рукава свисали ниже колен, что породило пословицу «работать спустя рукава».
Золотые волосы на этот раз убрала со лба, а косы закручены над ушами и покрыты сеточкой, передняя часть знакомо спускается в виде острого клина. К счастью, из моды уже вышел длинный колпак, такие все еще носят астрологи, а у женского колпака обязательно ниспадает вуаль, что в обязательном порядке опускается ниже пояса, а у особо знатных дам волочится по полу.
Она медленно прошествовала к своему креслу-трону. Девицы встали за ее спиной, она что-то шепнула им, они с веселым смехом рассыпались по залу и заняли оставленные для них места.
Сэр Растер опалил мне ухо жарким шепотом:
— Хороша?
— Неплоха, — согласился я. — Старовата, правда...
Он изумился.
— Сэр Светлый, как это... Или вы так шутите?
— Шутю, шутю, — заверил я.
Леди Беатриса бросила в нашу сторону короткий взгляд. По лицу Растера можно увидеть, какой восторг его обуял при виде такой дивной женщины, я же держу лицо, как у Талейрана при подписании Аустерлицкого соглашения.
Сэр Растер огляделся, помрачнел, сказал мне свистящим шепотом:
— Кресло графа Жана де Клермона пусто... Значит, сейчас появится в чем-то особо вычурном!
— Любит одеваться? — спросил я тоже шепотом. — Тогда это вам не соперник.
— Вы его еще не видели, — ответил он зло.
В дверях поспешно расступились, вошел разноцветный, как попугай, высокий и грузный человек, одежда разделена согласно моде, на четыре части, как и герб, из-за чего одна нога зеленая, другая — синяя, голова и плечи тоже на красную и красную с черным части. Я сразу вспомнил, что синий означает верность, а разочарованный рыцарь обычно надевает красное с черным...
Камзол графа Клермона сильно стянут в поясе, из-за чего вряд ли сможет хорошо пообедать, расширен книзу. Плечи то ли подложены по нынешней моде, то ли в самом деле так широки, а это чревато. Справиться-то справлюсь, по крайней мере надеюсь, но Клермон может и переоценить себя, а я очень не хотел бы стычек.
Похоже, камзол простегнут такими складками, что сам граф не в состоянии ни снять, ни одеть, это хорошо, прямо из-под камзола уходят вниз одешоссы, узкие чулки, что идут от ступни и до бедра. Островерхую бархатную шапку он красиво держит в руке, а разделенные пробором волосы грациозно падают на плечи.
Конечно же, я как дурак уставился на пулены, остроносые башмаки. Их носили, как мне помнится, на протяжении двух веков, носили все классы общества, разве что простолюдинам разрешалась длина носков в полфута, зажиточным горожанам — в фут, баронам — два фута, графам — три.
Клермон, понятно, согласно моде концы башмаков грациозно привязал к поясу перевязанными золотыми нитями шнурками, потому что ходить в такой обуви совершенно невозможно, а жаль, я хотел бы, чтобы он в ней все-таки ходил без всяких шнурков.
— Прошу простить меня великодушно! — заявил он с порога. — Проклятый портной не успел пришить фижгули, сволочь. Завтра повешу негодяя...
Сэр Растер прошептал с неприязнью:
— Нарочито приходит с опозданием, чтобы все заметили его новые наряды. Думаю, меч вообще держать разучился.
— А умел? — просил я тихо.
— В прошлом — знатный боец...
Я не успел спросить, в каком это прошлом, если граф выглядит сильным молодым мужчиной в расцвете сил, леди Беатриса проворковала с ясной улыбкой:
— Граф, садитесь поскорее! Мои гости жаждут поскорее проверить искусство моих поваров...
Я взглянул на стол и с облегчением понял, что сэр Растер преувеличил, никаким застольем не пахнет. Застолье — это когда подают множество «тарелок», что значит великое множество мяса и рыбы, а между тарелками еще и легкие блюда, а здесь на первое подали гуся, обложенного со всех сторон жареными угрями, куски говядины и баранины, великолепный суп с зайчатиной. Но когда я почти со всем разделался, слуга шепнул над моим ухом, что на второе готовятся куропатки, каплуны, фаршированные поросята, заливное из мяса, а также специально для сеньора — фазана. Фазан обязателен, я сеньор, а вот из всего этого обилия птичьего мяса я могу выбрать что-то особенно любимое.
Правда, между первым и вторым принесли «легкое блюдо», то есть зажаренных толстых карасей, карпов и щук, так что я едва отщипнул от фазана, тихонько радуясь, что я недостаточно знатен, иначе для меня обязательно зажарили бы цаплю, почему-то считающуюся очень благородной птицей, на которую охотятся знатные рыцари, а потом с торжеством водружают на стол, обязательно в оперении и с гордо поднятой головой, подпираемой плохо оструганными палочками.
На десерт подали не кофе, о котором так мечтаю, а опять же мясо крупной дичи и лишь потом — паштет из каплунов и наконец-то слоеные пирожки с миндальным кремом, фрукты, мед в сотах.