Я улыбнулся покровительственно и подбадривающе, Зайчик пошел галопом, через несколько минут впереди выросли бараки. В серой гранитной стене Хребта зияет широкая черная дыра: камнерубы за это время убрали все камни, расчистили дорогу и даже тщательно срубили каменные наплывы с металлической поверхности внутренней части Тоннеля.
В поселке камнерубов пир продолжается, там вряд ли поверили бы, что с момента моего разговора с ними я уже успел смотаться в Фоссано, хотя тоже мог бы сидеть за столом, жрать в три пуза, пить в три горла, и щупать довольно хихикающих служанок.
Мастер Маргулер выбежал навстречу, сам принял повод Зайчика. Бобик ринулся в тоннель, но тут же выбежал и уставился на меня в нетерпении, поскреб лапой.
– Неплохо, – одобрил я. – Люди в бараках?
– Да, ваша светлость. Я раздал плату за работу, теперь ждем распоряжений вашей светлости. За дополнительными телегами я уже послал.
– Мудро, – сказал я. – Я только сам хотел это сказать. Молодцы! Сколько заказал?
– Двадцать подвод и сорок волов.
Я подумал, махнул рукой.
– Добавь еще столько же. Тоннель длинный, я не хочу, чтобы люди простаивали в ожидании телег.
– Будет сделано, ваша светлость! Я сам хотел заказать столько, но не решился…
– Почему?
– Большие расходы.
– А людям, что будут простаивать без работы, разве платить не надо? Лучше потратить больше, но и закончить все раньше… Камней будет много, таскать придется через весь тоннель. Если что, обращайтесь за советами к сэру Альбрехту. Если опасность – к сэру Растеру. Они скоро прибудут лично.
Он спросил с опаской:
– А вы… сэр Ричард?
– Отлучусь ненадолго, – ответил я замученно. – Думаете, на мне только Тоннель?
Он отшатнулся.
– Ваша милость, на вас вся Армландия!
– То-то.
Бобик при нашем приближении ликующе подпрыгнул и бросился в черный зев Тоннеля, Зайчик ржанул в благородном негодовании и, ощутив позволение, метнулся следом.
Солнечный мир остался за спиной. Мы въехали во мрак, гулко и неестественно громко простучали копыта. Через пару мгновений мы вылетели в незатронутый лавиной расплавленного камня участок, а здесь навстречу ринулся, отражаясь по стенам, теплый и почти такой же солнечный свет, только словно бы пропущенный через густые облака.
Сводчатый верх нигде не блеснет, странный металл, стены абсолютно гладкие и чистые, ну это я знаю, почему грязь не прилипает, уже знаю, под копытами исчез сухой стук, тоже понятно, очень нужная в таком месте звукоизоляция.
– Осторожно, – приговаривал я, – осторожно… Бобик, я тебя убью, если взорвешься на какой-нибудь мине… что и не мина вовсе, а брошенный кофейник… или… соковыжималка… из камня, к примеру…
Длиной тоннель примерно миль двадцать, а может и больше, из меня топограф неважный, но важнее то, что рельсы везде целы. Если удастся поставить на них хотя бы одну платформу, то быстрая перевозка грузов из одного конца в другой обеспечена, а за это можно брать очень высокую плату.
Пару раз проскочило нечто темное, я заставил Зайчика вернуться, но это оказались застывшие потеки, похожие на черную смолу. Так повторилось еще трижды, я всякий раз добросовестно осматривал, но всегда оказывалось, что принял желаемое за действительное.
Зато на пятый раз сердце застучало учащенно: в стене щелкнуло, открылось окно, в которое сразу же ринулся Бобик. Окно превратилось в глубокую нишу, а та в коридор, а дальше…
Шарик света поплыл в центр помещения, высвечивая странные агрегаты. Я пересилил себя и сделал осторожный шаг. Вспыхнул яркий солнечный свет, на миг я ощутил себя на пляже, даже воздух чистый, влажный и чуть солоноватый, но под стенами силовые установки, только под одной – стол, два стула и разные предметы в беспорядке на столе.
Осторожно, словно по минному полю, я подошел к столу и собрал все в походный мешок. Потом, когда вернусь, продумаю систему транспортировки. Чтобы на одном конце тоннеля садились в вагон, двери запираются на замок… в целях безопасности пассажиров, понятно, а отпирают только по прибытию на другой конец.
Тоннель имею право посещать только я, как его единственный владелец. А замки нужно продумать надежные. А то найдутся умельцы, что восхотят рискнуть и попытаться порыться здесь, ведь жизнь не дорога, когда нет приключений.
Зайчик укоризненно фыркнул, мол, и что нашел, я ласково потрепал по шее.
– Кое-что, кое-что… Разбираться поможешь?
Он тряхнул гривой, я вскочил в седло, свет послушно зажигается впереди, Тоннель как-то чувствует наше приближение и приноравливает свои энергосберегающие к темпу нашего черепашистого передвижения.
Бобик исчез далеко впереди, свет зажигается и для него, хотя он как раз мог бы обойтись, затем мы увидели его в спину сидящим, как огромный хомяк.
Смотрел он на груду, перегородившую дорогу. Зайчик с разгону затормозил с таким рвением, что буквально сел на круп. Бесконечный, как уже казалось, Тоннель резко оборвался. Я подсознательно ожидал увидеть раскатившиеся далеко по полу камни, глыбы, а за ними пологую россыпь, что неспешно поднимается к потолку, однако Тоннель перегородила страшная каменная стена в прошлом расплавленного и быстро застывшего камня.
Чудовищный жар звездных температур в те древние времена сжег верхний слой еще на вершине Хребта и превратил в жидкость слои ниже. Этот тяжелый поток несся, прыгая по склонам, воспламеняя их и остывая сам, а в тоннель все это обрушилось уже вязкой, как мед, массой.
На полу от той стены к нам мелкими волнами идут застывшие потеки, похожие на темную наледь у деревенского колодца. Их почти не замечаешь, потому что сам тоннель неожиданно и страшно перекрыт… нет, залит жидким камнем, превратившимся в монолит.
– Сколько же долбить? – проговорил я с трепетом в голосе. – Такая пробочка может быть длиной в десятки ярдов… А то и сотни…
Бобик побегал от стены к стене, Зайчик вскинул уши и вздрогнул, когда Пес тоскливо завыл. У меня мороз пошел по коже, торопливо схватил пса за голову, заглянул в глаза.
– Что с тобой?
Белки быстро наливались кровью, внутри глазных яблок вспыхнуло грозное пламя. Я гладил, чесал за ушами, прижимал голову к своей груди. Пес не реагировал на ласковые успокаивающие слова, я слышал как в его груди растет грозный рык, но я тискал его, стараясь отвлечь от какого-то наваждения прошлого, чесал так, что шкура трещит, и рык стал медленно затихать.
Когда он убрал голову, глаза все еще оставались багровыми, но жуткий огонек исчез.
– Все, – сказал я поспешно, – насмотрелись, пора домой!
Зайчик подставил бок, я взобрался в седло. Бобик побежал за нами, но часто оглядывался и отставал, чему удивился даже все повидавший арбогастр.
После долгой бешеной скачки едва не врезались в стоящий на путях атомовоз, а потом Бобик слишком близко пробежал у стены с настроенными на него сенсорными датчиками, и там моментально распахнулись двери. Наконец впереди вспыхнул ослепительный свет и понесся навстречу, как огонь полыхающей кометы.
Мы выметнулись из Тоннеля, Зайчик заржал и опустил голову, щурясь от яркого солнечного света.
Я оглядел замерших в ожидании людей. Вперед протолкался мастер Маргулер, бригадиры и даже те камнерубы, чья смена сейчас должна спать.
– Я прошел Тоннель до самого конца, – сказал я четко. Уточнил: – Там, правда, все завалено. Как было и здесь. С одной стороны вам будет легче долбить, мимо не продолбите…
Мастер Маргулер сказал хмуро:
– Но вывозить камни придется сюда.
– Да, – ответил я. – В этом и проблема. Но, как я знаю, добавочные повозки уже заказаны.
– Понадобится много, – сказал кто-то. – Там везде можно в два ряда? Телеги разойдутся?
– Вполне, – заверил я. – Хотя в одном месте я там повозку оставил… ну, свою, особую. Когда Тоннель откроем, попробую запустить. Сейчас она загораживает, да. Придется останавливать телегу с камнями и перегружать на другую…
Он сразу же спросил:
– А как первую перетащим на ту сторону, если, как изволили сказать, та ваша повозка загораживает дорогу?
Я почесал в затылке.
– Да, не подумал.
Один из рабочих предложил:
– А по частям? Разберем телегу, а на той стороне соберем. Лишь бы волов провести…
– По одному пройдут, – сказал я, – спасибо за подсказку! Тут, правда, их еще много понадобится. Так что думайте головами, вы же третье сословие, вам надо выбиваться в люди с помощью мозгов, а не острых мечей и безумной отваги.
Глава 14
Я жадно хлебал горячий кофе в маленькой комнатке в бараке, которую отгородили для меня, напрягал мозги, стараясь заранее просчитать все возможности, где выиграю, и успеть увидеть беды, которые на меня обрушатся с открытием этого Тоннеля.
Великие возможности приходят ко всем, но многие даже не знают, что встретились с ними. Я вроде бы наконец-то понял… Надо только воспользоваться тем, что могу, но опять же… как и всем, мне жаждется нравиться всем. Да, по возможности, всем. Даже недоброжелателям. И всем лордам Армландии. Тем более гордым и независимым.
Но сейчас я начал делать то, что должен, и от меня могут отвернуться как все мои друзья, так и те, кого хотел бы заполучить в друзья. Конечно, очень хочется остаться чистеньким, а грязное дело чтоб само собой как-то, но сделалось. Или кто-то сделал.
Увы, не сделают уже потому, что не знают, как. Я – знаю. Но от этого еще горше. Потому что знаю, каким дерьмом закидают. Я бы сам такого закидал, будь я… рыцарем. Или церковником. Даже просто хорошим нормальным человеком, который живет в своем времени и не знает, что будет завтра. Какое придет завтра. И через что нужно пройти, чтобы предотвратить такое завтра.
Потому у меня типографией заведуют церковники. Множество грамотных хочу получить тоже благодаря усилиям церкви, а когда через этот Тоннель начнется бойкое движение взад-вперед, то именно церковь должна поработать в качестве очистительной таможни.
По ту сторону барака простучали копыта. Уже несколько раз грамотный, я определил, что конь сухой и жилистый, неподкован, а таких используем только для гонцов в самых экстренных случаях.