Он грустно улыбался и кивал моим словам. Наконец перекрестил и сказал ласково:
– Пусть всегда будет с тобой Господь, сын мой.
Таким образом, я не повидался с герцогом ни вечером, как намеревался, ни даже на другой день. Лишь на третий, когда пешее войско двинулось дальше, а город начали покидать рыцари, я послал гонца, что Ричард Брабантский перед отъездом желает нанести благородному герцогу прощальный визит.
Гонец унесся, я прикидывал, что одеть к герцогу, здесь принимают по одежке, пусть запомнит меня богатым и грозным. Барон Альбрехт с ехидцей советовал то одно, то другое, я смотрел в зеркало и не понимал, ну что за дураки могут такое напяливать… но одевают же! И еще считаются щеголями, изящно одетыми…
Поток мыслей прервал топот копыт под окном. Видно было, как на землю спрыгнул и пропал внизу Макс. Через несколько минут в коридоре новый топот, он ворвался раскрасневшийся, глаза блестят, словно только что водрузил знамя на вражескую башню.
– Сэр Ричард! – выпалил он. – Там за городом в большом поместье захвачена целая гильдия магов!
Я вскинул брови.
– И?
Он спросил торопливо:
– Что с ними делать?
Я раздраженно дернул плечом.
– Почему спрашиваете меня? Это забота инквизиции.
Он смущенно потупился.
– Мне показалось… что маги вас интересуют…
Я ощутил, как мои губы сами складываются в брезгливую гримасу.
– Не такие, что дают себя захватить и повязать. Это либо шарлатаны, либо такая мелочь… словом, вы меня поняли?
– Да-да, сэр Ричард!
– Ну так и не приставайте с глупостями, – ответил я раздраженно. – Вы не простой ратник, сэр Максимилиан. Вы должны представлять общую концепцию крестового похода!
– Да-да, сэр Ричард, представляю, а как же!.. Как всегда. А что такое концепция?
Я нахмурился, подвигал бровями, Макс смотрит с великим уважением и вообще заглядывает мне в рот, словно хочет рассмотреть полипы в глотке, наконец я сказал важно:
– Это такое… словом, понятие. Понятно? Идите, сэр Максимилиан, выполняйте. Если что не ясно и вообще туманно, посоветуйтесь по дороге с отцом Дитрихом.
Он исчез, барон Альбрехт в задумчивости посмотрел вслед.
– Мне раньше казалось, – проговорил он, – что вы покровительствуете магам. Хотя бы не слишком открыто, но… сочувствуете. И не шарахаетесь от нечеловеков.
Я в раздражении дернул щекой.
– Знаю, барон, берусь за очень непопулярные меры. По идее, я должен приветствовать дружбу народов, рас и даже видов, в смысле, кентавров, троллей, гоблинов и прочих нечеловеков. Мол, у всех есть душа и все такое. Но я знаю, что такая страшная язва, как политкорректность, погубившая Рим, а до Рима еще и великое царство Соломона, должна прийти как можно позже. Иначе всем нам кирдык. Не нашему воинству, а нашей цивилизации!
Он смотрел серьезно. В глазах мелькнуло нечто странное, покачал головой.
– Сэр Ричард, я вас не понимаю… Но, видимо, вы знаете, о чем говорите… в ваших словах нет колебаний, а есть только боль. Сэр Ричард, я знаю, вы не ответите, но… вы в самом деле из какого-то очень далекого захолустного королевства… а не из эпох между Войнами Магов?
Я запнулся, а пока в черепе проносился вихрь мыслей, барон смотрел с застывшей улыбкой и делал какие-то выводы. Я наконец вздохнул и сказал медленно:
– Вы правы, барон, на такой вопрос я не смогу ответить… вот так взять и ответить. Просто допустите такую мысль, что я по какой-то случайности знаю нечто… и хотя церковь мне, если совсем уж честно, абсолютно не нравится, но пока не вижу другой силы, которая бы тащила род людской из скотства к небесам. Потому будем изничтожать всех нелюдей, а среди людей – еретиков, отступников, колдунов, извращенцев, преступников…
– В этом какой-то великий смысл?
Я сказал зло:
– Еще бы! А вы не знали про всемирный потоп?
Он сказал осторожно:
– Что-то слышал…
– Так вот, – сказал я, – чтобы Господь снова не разгневался, надо самим чиститься. Вспомните историю Содома и Гоморры! Были такие просвещенные и свободные города. Там жили люди, тролли, гоблины, все были счастливы. Совокуплялись, не зная никаких запретов, совокуплялись не только с троллями и гоблинами, это еще бы куда ни шло, но от гоблинов рукой подать до вовсе животных, до коз, свиней… Словом, Господь решил уничтожить эти города, как рассадники разврата. И тогда праведник Авраам взмолился: Господи, но не все же там такие испорченные!.. как же ты погубишь из-за них и невинных?..
Барон спросил с интересом:
– Ну-ну, и что дальше?
– Господь ответил, – сказал я, – хорошо, отыщи сто праведников, и я пощажу город. Авраам пошел по городу, но везде блуд, срам, воровство, прелюбодеяние, грабежи… Отчаявшись найти сто праведных, он взмолился снова: Господи, а если я отыщу пятьдесят человек, пощадишь?.. Пощажу, ответил Творец. Снова пошел Авраам по городу, но, увы… Взмолился снова: Господи, а если я отыщу десять человек, пощадишь?.. Грозно прогремело в тучах, молнии засверкали, устрашив Авраама, но голос ответил: пощажу!
– И что?
– Снова пошел Авраам и… не смог отыскать даже десятерых. Хотел было спросить насчет пятерых, но язык не повернулся, потому что пятерых смог бы набрать среди своих: его племянник, жена и четыре его дочери, но это было бы нечестно. И тогда Господь сказал: ну, раз обгадился, то бери племянника, его семью и пусть дуют из города. Лот с семьей ушел, а на оба города пролился огненный дождь. Понятно, уничтожил дотла. Господь долго терпит, но больно бьет. Сейчас на том месте смоляное море.
Барон молчал в задумчивости, после паузы сказал невесело:
– Значит, Господь даже праведников не пощадил…
– Праведники тоже виноваты, – сказал я раздраженно. – Почему не протестовали? Почему жили среди такого разврата? Почему каждый день не выступали на площади против?.. Но, возвращаясь к нашим баранам, скажу, что мы, очищая города этого королевства от скверны, тем самым спасаем их жителей от огненного дождя с небес. Мы истребляем немногих, выборочно, а Господь, потеряв терпение, уничтожит всех.
Внизу раздался стук копыт. Я выглянул в окно, гонец задрал голову и, поймав меня взглядом, звонко прокричал, что герцог с великим удовольствием примет благородного лорда Ричарда, чтобы пожелать ему побед и хорошей дороги.
Я вздохнул.
– Езжайте, барон. Я догоню вас.
– Не заблудитесь, – сказал барон со смешком. – А то у герцога вино крепкое…
Глава 14
Герцог ждал в большом роскошно убранном кабинете, главное, со вкусом убранном, где и богатая отделка, и каждая вещь в помещении, даже одежды герцога гармонируют и дополняют одно другое.
Слуги молча поставили на небольшой стол два массивных золотых кубка, по ободу цепочки драгоценных камешков. Такие больше для любования, но высшим должностным лицам приходится пить из всякого неудобного для пользования антиквариата или художественных сокровищ нации, ибо положение обязывает.
Герцог жестом пригласил за стол, молчаливый слуга тут же наполнил кубки. Герцог поднял свой на уровень глаз и прямо посмотрел поверх него в мое лицо.
– За победу!
– За победу, – ответил я.
Мы со стуком сомкнули кубки строго над серединой стола, это тоже в регламенте, улыбнулись друг другу светски. Вино оказалось отменным, я намеревался только отхлебнуть, но выпил почти до половины.
– Надеюсь, – сказал герцог важно, – вы зададите жару этим степным волкам. Негодяи.
– Обязательно, – заверил я. – Хочу заодно поблагодарить вас, дорогой герцог, что отпустили в мое войско часть своих людей. Их приняли хорошо и распределили по отрядам.
Он нахмурился, не отрывая от меня строгого взгляда. Рука с кубком замедлила движение, опускаясь так неторопливо, что я готов был прижать ее сверху ладонью, чтобы кубок поскорее коснулся стола.
– Что значит, – поинтересовался он ровным контролируемым голосом, – распределили по отрядам?
Я чарующе улыбнулся, поднес кубок к губам.
– Мы ведем боевые действия, дорогой сэр. Наступательные, смею заметить… даже напомнить с вашего соизволения. В смысле, сражаемся. У моего войска есть опыт! У вас великолепная дружина, очень хорошие доспехи и оружие, но потери будут велики, если выступят отдельной единицей. Я хочу сохранить ваших людей. К тому же никакие злые языки, а они всегда найдутся, не скажут, что я ваш отряд послал в ловушку или поставил на самом опасном участке битвы.
Он все еще всматривался в меня с медленно тающим недовольством.
– Я про вас такое никогда не скажу.
– Но не стоит, – заверил я, облизнул губы и закончил, – чтобы говорили даже недруги. Пусть у них не будет пищи для сплетен! А сейчас вообще трудное время, дорогой герцог. Противник очень силен. Мы не можем позволить себе вольности. Конечно, всяк стремится прежде всего показать личную удаль и отвагу, но для победы нужна прежде всего… победа над варварами в целом. Потому у нас временно принято смирять личные амбиции и действовать в интересах сражения, а не отдельных лиц. Потом, когда закончим войну, восстановим прежние вольности.
Он все еще хмурился, но я видел по его лицу, что вообще-то, пожив и повидав всякое, уже понимает преимущества единоначалия и строгой дисциплины.
– Просто все уже свыклись…
– Свыкнутся и с новыми товарищами, – сказал я бодро. – Мы ж одна каста, одно братство – рыцари!.. И еще одна новость, герцог… Может показаться шокирующей поначалу: мы оставляем у вас священника. Он займется восстановлением церкви при дворце и развертыванием важной идеологической работы. В том смысле, что наличие у населения твердых христианских принципов необходимо для победы над гнусным противником, что прибегает к магии, языческим жертвоприношениям и прочей мерзости.
Он грозно сдвинул брови, пальцы сжались на кубке так, что побелели.
– Сэр Ричард, это чересчур!
– Время военное, – сказал я с лицемерным вздохом. – Нужно поступиться личными свободами во имя торжества нашей общей идеи, культурных ценностей, что приведут к прогрессу. А прогресс такая штука: согласного ведет, несогласного тащит, да еще и пинками, пинками… Вы сами выбираете, идти вам самому или быть тащимому. Священник уже приступил к исполнению своих обязанностей