п, а откупившихся не трогают. Расчет на то, что и другие, узнав о возможности избежать разграбления, сами отдадут все, только бы не было кровавой резни…
– Разумно, – сказал я, – однако… что-то этот гад слишком уж торжествовал, когда вы пошли на приступ!.. Килпатрик, ты где? Возьми всех троих и выбей из них все, что знают про этот замок. Да только не побоями, варвары будут смеяться над тобой! Мы же цивилизованные люди, используй более тонкие методы, как я тебя учил…
Мы двигались еще три дня, разбивая мелкие отряды варваров и «освобождая» города. В самых крупных оставляли свои гарнизоны. Наконец нас догнал Килпатрик, понурый, сказал невесело, что все три пленных померли, но никто не проговорился насчет замка. Двое смеялись над ним, третий даже пел что-то дикое, показывая презрение к пыткам.
Граф Ришар выслушал и покачал головой. Я думал, будет упрекать меня, однако он сказал задумчиво:
– Возможно, с этим замком что-то связано. Если их собственный приступ захлебнулся… а то и не один, то хотели, чтобы и нас постигло то же самое. Но тогда замок защищает магия, сэр Ричард.
Я кивнул хмуро.
– Вот пусть и защищает. Магам обычно до нас нет дела. Им главное, чтобы к ним не лезли. Так что сперва первостепенное, потом… потом и магами займемся.
– А займемся?
– Обязательно, – заверил я. – Я не в восторге, что в тылу остается вражеский гарнизон. Пусть там всего один воин.
Ришар зябко повел плечами.
– Все-таки тревожно, – признался он. – Да и гадко, что есть сила, против которой вся наша тяжелая рыцарская конница… не весьма.
– Та сила от дьявола, – сообщил я. – Настоящая – от Господа.
– Ее Господь никогда не показывает, – заметил он.
– Меня это устраивает, – ответил я. – А вас нет?
Он скупо улыбнулся.
– Устраивает. Только вы, сэр Ричард, креститесь хоть в тех редких случаях, когда имя Господа произносите!
Я спросил с беспокойством:
– Я редко крещусь?
– Только если вам напомнят, – сказал он с легкой ехидцей. – А народу нужны ясные знаки. В крестовом походе надо чаще осенять себя крестом. И почаще упоминать имя Господа.
– Я слежу, – сказал я, – чтоб не всуе.
– Хорошая отговорка, – согласился он. – Что будем делать со столицей? До нее, судя по картам, несколько дней.
– Основное войско варваров там?
– Если верить нашим разведчикам… и пленным.
– Это хорошо, – сказал я с облегчением. – Скорее бы все решилось!
Я чувствовал себя, как царь Дарий, который вторгся в Скифию и все шел за скифским войском, требуя, чтобы те остановились и либо признали его власть, либо сражались. Потом так же двигался за отступающим Барклаем Наполеон и все кричал, чтобы тот остановился и сражался, как мужчина.
Варвары не отступали, но и не сделали ни шагу навстречу. Сэр Норберт захватывал все больше пленных, и как бы те ни держались отважно, все же удалось узнать шокирующее: варвары просто не принимают нас всерьез. Возможно, считают небольшим войском безумцев, что как-то прорвались ценой больших жертв из герцогства, но, возможно, нас ждет какой-то неприятный сюрприз при соприкосновении с их главными войсками.
Впрочем, Дарию сказали, что скифы дадут бой, если персы отыщут их могилы, которые скифы так чтут, и попытаются надругаться. Наполеона тоже ждал сюрприз под Москвой и в самой Москве…
Я зябко поежился. Только бы не пришлось потом отступать, как Наполеону. Преследователи пришли за ним и в его тщательно оберегаемый кукольный Париж.
Солнце наконец поднялось над темным краем земли, тот сразу вспыхнул золотыми искрами. Перед нами открылась утопающая в утреннем тумане бесконечная равнина, вдали угадывается то ли покатая гора из старого серебра, то ли перевернутая чаша, выпавшая из руки небесного великана.
– Неужели сам Геннегау? – спросил я. – Столица?
– Она самая, – ответил сэр Норберт недовольно. – Сэр Ричард, я уже знаю, никакой конь не угонится за вашим зверем! Но все же вождю не следует выдвигаться так уж… далеко.
Я повертел головой, впереди и чуточку слева высится могучий дуб, роскошный, царственный, даже император среди дубов, широко раскинувший толстые мускулистые ветви. При взгляде на него хочется снять шапку и поклониться со словами «Ваше Величество». Красиво и гордо смотрится на просторе, ничто не смеет подойти и близко, ни дерево, ни куст, ни даже высокая трава – в королевском одиночестве стоит на просторе…
– Идеальное место для привала, – сказал я.
Я собрался направить Зайчика в ту сторону, сэр Норберт сказал с предостережением в голосе:
– Там что-то не так, сэр Ричард.
– Опасно?
– Да нет, но…
– А что тревожит?
Он сказал с неуверенностью:
– Говорят, оно не позволяет расти другим деревьям и даже кустарнику. В смысле, рядом. Да вы посмотрите сами…
На полмили вокруг гигантского дуба зеленая шелковистая трава, ареал словно очерчен кругом, а дальше земля бугристая, заросшая и чертополохом и колючими неопрятными зарослями чего-то хищного и злобного.
– Господи, – сказал я с чувством, – вы и такие сведения складываете в копилочку?
– Знания не бывают лишними, – ответил он серьезно.
Я сказал сердито:
– А куда местные жители смотрят? Это не где-то на краю света, а в нескольких милях от столицы!
Он сказал с неуверенностью:
– Вроде бы никому не мешает… С другой стороны, если взять да срубить, то кого рассердишь, Господа или дьявола? Непонятно… Да и вообще, разве так не красиво?
Я подумал, сказал веско:
– Тогда будем считать, что дерево растет по велению Господа, чтобы давать кров и тень путникам. А пусто вокруг для того, чтобы всяким ослам, верблюдам и людям было где топтаться. Так пусть и говорят, чтобы не умалять нашу силу.
Он перекрестился.
– И силу Господа нашего.
– Ну да, – согласился я. – Все растет по Его воле! Как и все мошки живут и пляшут на солнышке.
Он поехал за мной следом, я слышал за спиной недовольное покряхтывание, затем резко простучали копыта, он выметнулся вперед, объехал вокруг дерева.
– Я бы не рисковал!.. – сказал он с прежним неодобрением. – Хотя вода в ручье чистая…
– И тень такая, – сказал я, – что все наше войско поместится, пока остальные подтянутся.
Я привстал на стременах, с высоты седла видно, как в долину медленно вдвигается ярко украшенная колонна далеко опередившей всех тяжелой конницы. Впереди знаменоносцы едут под шелест прапоров и баннеров, за ними трубачи, а дальше тяжеловесно двигаются укрытые цветными попонами, под которыми стальные цельнокованые латы, огромные кони. Раньше у нас были только першероны, а теперь еще и брабанты, ничуть не уступающие им могучие тяжеловесы, способные и телегу с камнями везти с легкостью, и рыцаря в полном вооружении понести вскачь.
– Сколько подходить пехоте?
– Не больше недели, – ответил сэр Норберт бодро. – От силы дней десять. Двигаемся поистине молниеносно!
– Ага, – саркастически сказал я, – ну да, прям блицкриг… как на ходу не засыпаю, не пойму. Бессонница, наверное.
– Ну что вы, сэр Ричард! – сказал он обиженно. – Мир не видел еще такой стремительной операции.
– Ну да, – повторил я, – стремительной. Можно назвать ее «Стремительная черепаха». Это красивше, чем «план Барбаросса», «Цитадель» или «Кровавый рассвет»… Ладно, сосредотачивайтесь. А я пока прогуляюсь.
Он спросил настороженно:
– Это куда?
– В глубь вражеской территории, – объяснил я.
– Сэр Ричард. Надо ли так рисковать?
– А никакого риска, – ответил я, – проскочу мимо столицы в дальние области, куда варвары еще не подошли.
– Зачем?
Я посмотрел на него строго.
– Хотите, чтобы я выболтал военные тайны?
Он смешался, развел руками. Я смотрел преувеличенно строго.
– Сэр Ричард, – сказал он виновато, – простите, я совсем не то имел в виду…
– Да шучу я, шучу, – сказал я успокаивающе. – Есть у меня здесь свои интересы. Глубоко личные. Вот и отлучусь пока… передайте, что скоро вернусь.
Глава 5
Зайчик несся сквозь рев воздуха и шелест копыт, я прижался к его теплой шее и зарылся, как в стог сена, в роскошную гриву. От рева встречного ветра и стука копыт нарастает от кончиков ушей до пят грозная музыка, ширится и захватывает так, что я начинаю что-то орать ликующе, спрятавшись, как под одеяло, под плотный занавес из жесткого шелка.
Затем скорость резко упала, я уже понимал, что все, прибыли, начинаются будни, и не спешил вынырнуть в реальность.
Рыцарский замок герара Дюрренгарда блистает на вершине горы, а под ним по-купечески вольно раскинулся черепичнокрыший Тараскон. Ворота, как и в прошлый раз, широко распахнуты, по прекрасно протоптанной широкой дороге в город гонят стада коров, везут на телегах свежее молоко, творог, сыр. Я потянул носом, сильно и зовуще пахнет медом, рыбой и овощами. В больших плетеных корзинах мирно переговариваются куры, сонно гогочут гуси.
– Тараскон, – сказал я счастливо. – Спасибо, Зайчик!.. Не забыл… Как хорошо вернуться…
По одну сторону дороги песчаные барханы, жесткая трава гнездится даже на верхушках, сцепляется крючковатыми листьями, не давая ветру перемешать эти массы песка. Руины древнейшего града все так же слепо глядят в небо, особенно трагично смотрится исполинское женское лицо, милое и одновременно строгое, взгляд устремлен наверх. Не хочу и думать, какого она роста целиком…
На главной дороге я пустил Зайчика по обочине. Возницы посматривают на меня с вялым интересом. Даже не столько на меня, как на моего арбогастрика: коней такой стати поискать, поискать…
– Что слышно в городе? – спросил я и зевнул. – А то сижу в своем медвежьем углу…
Возница покосился на меня с удивлением.
– Да что там нового? Все только и говорят о варварах. Дойдут в этот раз до нас или не дойдут. А вы как думаете?
– Не дойдут, – ответил я успокаивающе.
Он кивнул, очень довольный.
– Вот и у нас все так думают. Чего им тут надо? Все решается в столице.