Я отмахнулся.
– Не делай из меня идиота, я сам справлюсь! Говори яснее.
Он вздохнул.
– Сэр Ричард, вы путешествуете в одиночестве, как я вижу? Даже без слуг, что удивительно! Тогда вам нужен в спутники хотя бы шут.
Я удивился:
– Шут?
– Ну да, – объяснил он серьезно, – у всех знатных есть шуты. А у правителей – просто обязательно!
Я отмахнулся.
– Да на фига мне? Я сам еще тот шут… Аж противно.
Он покачал головой и сказал очень серьезно:
– Шут необходим, сэр Ричард. Особенно такому, как вы.
– Почему? Только без шуточек!
– Вы горды, – объяснил он еще серьезнее, – и если вам укажут на вашу ошибку, только вспылите и будете делать по-своему. Уж назло себе и другим. А если вам на ошибку укажет такое смешное и презренное существо, как я, вы не ощутите себя ущемленным в своей гордости… И, возможно, подумав, перемените решения. Маркиз, шутам удавалось предотвратить многие опрометчивые решения государей!
Я рассматривал его внимательно, шут переступает с ноги на ногу, видно, с каким трудом удерживается от привычного скольженья в юмор и охохмение, но приказ есть приказ, а ему почему-то очень хочется мне понравиться.
– Спасибо за откровенность, – ответил я после паузы. – Польщен, что ты счел меня достойным узнать истинную причину существования этой профессии. Печально, конечно, что оппозиции приходится начинать с этой роли… Да, ты прав, куда легче услышать критику в виде шуточки. Да еще не от равного, кто может метить на твое место, а от заведомо неконкурентного…
Он спросил с надеждой:
– Так возьмете меня?
Я ответил с колебанием:
– Признаться, оппозицию никто не любит. Даже шутов за слишком дерзкие высказывания гоняют и бьют.
– Но вы же признаете ее полезной?
Я вздохнул.
– Признаю. Но только я сейчас недостаточно знатен… чтобы быть защитой даже себе. Я путано, да? Но ты понял…
Он смотрел очень серьезно.
– Я понял, что стараетесь уехать как можно дальше. Если пересечь границу королевства Гессен, вас не должны достать противники. Особенно если вы ухитрились навлечь недовольство мага.
– Говорят, маг такой мелочью не занимается.
Он кивнул.
– Да. Но, думаю, что вы с вашим характером привлечете и внимание мага.
– Сплюнь, – велел я строго. – Я ни с кем не хочу ссориться! Я весь компромиссный и консенсусный. Меня не тронь – никому не дам в лоб. Даже молотом. И вообще… Я по характеру – герой-одиночка!
Он удивился:
– Почему? Быть во главе… неважно чего – легче.
– Это только кажется, – ответил я невесело, – только кажется. Быть во главе – это принимать решения и за других. А я и за себя иной раз… гм… Только и смотрю, на кого бы свалить. Когда женится какой-нибудь герой вроде меня, орла сизокрылого, и то, бывает, не справляется, хотя решать нужно всего за двоих! Конфликты, проблемы, разводы. И все потому, что не справился с возросшими трудностями. А когда на плечи наваливается хозяйство побольше, чем жена и ребенок, то вообще караул и гаси свет…
Он смотрел с непониманием, мол, какие трудности: сиди за накрытым столом и пируй, а управляющий все сделает сам.
– Но когда-то, – спросил он уже другим голосом, – придется?
Я развел руками.
– Не когда-то. Я даже знаю, когда.
– Можно и мне узнать?
– Чтобы приколоться? Пожалуйста, уже весной я должен начинать строить.
– Что?
– Царство Божье на земле, – огрызнулся я. – До этого я только ломал! Можно сказать, что я уже был во главе, но только во главе ломателей и захватывателей. Но я это за свершение не считаю. Для ломания ума не надо… Хотя, конечно, чтобы собрать и держать в повиновении жадную до захватов и добычи толпу, тоже надо что-то иметь в голове, но все равно не тот уровень, не тот… Словом, мы с тобой решим вот так: я еду сейчас, а ты попозже. Оппозиция не слишком нужна на стадии захвата власти, а вот для правления совсем не помешает.
Он встрепенулся, смотрел блестящими от любопытства глазами.
– А что, будет захват?
– Рискну, – ответил я угрюмо. – Кто не рискует…
Он сказал деловито:
– Я слышал, вы отправляетесь в маркизат Черро. Но там не риск – самоубийство. Вы что-то придумали? Есть особые амулеты? Приготовленные заклятия?
Я пожал плечами.
– Никакие амулеты не помогут справиться со страной. Просто в роли захватчика у меня уже есть опыт. Это потом не знаю, что делать с захваченным…
– Почему?
– Дурак потому что, – ответил я с досадой.
Он смотрел с недоумением, потом ухмыльнулся и сказал почти весело:
– Источник нашей мудрости – наш опыт. Источник нашего опыта – наша глупость. А если маркиз считает себя дураком… гм… даже большим дураком…
Он сделал многозначительную паузу. Я кивнул.
– Все верно, у меня великое будущее.
В своей комнате я привычно подцепил к поясу молот, меч и лук оставил у изголовья, не на войну же собрался, и когда вышел к лестнице, с другой стороны крыла навстречу красиво плыли на скользящих по полу платьях леди Элизабет и леди Габриэлла. Обе щебетали, повизгивали, глазки блестят азартом.
Увидев меня, леди Габриэлла что-то шепнула подруге и, проскользнув мимо меня, хитро подмигнула, а сама быстро-быстро простучала каблучками по лестнице, хотя леди ее ранга должна сходить медленно и величаво. Леди Элизабет замедлила шаг, я понял, что обязан как-то отреагировать, поклонился и заговорил бубнящим голосом, старательно загибая пальцы:
– Ах, леди Элизабет! Какая вы сегодня особенно замечательная!.. Какое на вас чудесное голубое платье, что так идет к вашим глазам!.. Ага, какая у вас бесподобная талия, а как очаровательна эта… ага, улыбка! Аромат вашей кожи сводит всех нас с ума, ваши нежные руки просто восхитительны и божественны… Они подобны лепесткам… лепесткам роз, они так же гибки, чувственны. Вы самая безукоризненная девушка на свете, леди Элизабет!
Она морщилась все сильнее.
– Маркиз, – сказала она холодно, – я вижу, вы очень хорошо заучили текст. Слово в слово, как говорили как-то. Но в голубом платье я была утром, а сейчас на мне зеленое. Зеленое!
Она посмотрела на меня убийственно, глазки источают холод межзвездного пространства, щас вот и провалюсь сквозь пол.
Я нагло ответил ей прямым взглядом.
– Ну и какая разница?
Она охнула:
– Как это какая? Это говорит о вашей… вашей…
Она не находила слов, я подсказал:
– Это говорит о моей любезности. Вы хороши, вот я и наговорил всякой хрени, ее вам всегда говорят. А что какие-то слова перепутал, какая разница? Главное, с каким чуйством возбрякнул! Вы – прекрасны, вот что главное!
Она посмотрела исподлобья и настороженно:
– Ну и с каким чувством? Только если готовитесь снова возбрякнуть, как вы изволите выражаться, лучше помолчите!
– А ручку поцеловать можно? – спросил я.
Она поколебалась, у меня чересчур смиренный вид, и она ответила гордо:
– Сперва заслужите.
– Ага, – ответил я и, повернувшись, пошел к лестнице.
Она топнула ножкой.
– Маркиз! Я вас еще не отпускала! Это куда вы направились?
– На задний двор, – объяснил я. – Заслуживать. Набью кому-нить морду. В вашу честь.
Она вскрикнула возмущенно:
– Вы с ума сошли? Дворяне так не поступают!
– А как?
Она беспомощно смотрела на меня.
– Ну что с вами делать? Вы совершенно не умеете себя вести в обществе!
– Ага, – согласился я. – Какое-то оно тупое это общество… Никак не приучу к своим элегантным, я бы даже сказал, манерам, простите за выражение. Пойду приучать!
Я улыбнулся и помахал ей, уже удаляясь, как будто это она меня послала кому-то бить морду, приучая к элегантности.
Леди Габриэлла ждала леди Элизабет внизу у лестницы. Завидев, что спускаюсь первым я, она всмотрелась в мое лицо, с укором покачала головой.
– Маркиз… мне кажется, ваш метод ухаживания за леди Элизабет слишком…
– Что? – спросил я с интересом. – Старомоден?
– Хуже.
– Что может быть хуже в мире моды? – поинтересовался я. – Старомодность, провинциализм…
– Грубоватость, – пояснила она. – А грубость здесь синоним неотесанности.
– А-а-а-а, – протянул я, – так я ж и не скрываю, что неотесан. Зато какой дуб, а? Прямо хоть щас на грот-мачту.
– На мачты вообще-то берут сосны, – уточнила она.
– Ух ты, – поразился я. – А вы откуда такую мудрость знаете? Леди Габриэлла, я вас начинаю уважать. С таким-то роскошным бюстом и вдруг… нет, я просто ошарашен!
Она чуточку улыбнулась, польщенная (комплименты нравятся даже самые грубые), пояснила без рисовки:
– Я когда-то жила на побережье. И не всегда была баронессой. Так и вы должны стремиться побыстрее отесаться. Над вами уже хихикают. Хуже того – улыбаются!
Я возразил:
– Больше будут хихикать, если стану подражать всем этим павлинам.
Она кивнула, возразила живо:
– Но все же вас поймут.
– А я предпочитаю быть непонятным, – сообщил я. – Загадочным.
Она поморщилась.
– В вас загадочности меньше, чем в моих туфлях.
– Нужно правда?
– Уж поверьте.
– Поверить женщине? Да еще такой красивой?
Она примирительно улыбнулась.
– Ладно, как хотите. Я вам дала хороший совет, а уж как воспользуетесь…
– Ах, леди Габриэлла, – вздохнул я, – а я-то мечтаю, когда ж вы наброситесь на меня и грубо изнасилуете? А ведь обещали! Мне ваш божественный бюст уже снится. Без всяких корсетов.
Ее полные губы тронула хитрая улыбка.
– Я почему-то люблю Элизабет. Она при всей ее красоте и остроумии очень беззащитна и уязвима. Вокруг нее вьются лучшие женихи королевства, но мне кажется, что ни с одним из них не будет счастлива. Ее редкая красота заслуживает чего-то большего, чем высокое происхождение жениха! У нее самой куда уж выше… Ее знатности хватило бы и на двоих, маркиз.
– Намек понял, – ответил я. – Баронесса, вам бы я отдался и даром!
Она заулыбалась, польщенная помимо воли. Сверху донеслось неспешное постукивание каблучков, леди Эли