забет спускается, как и положено знатной леди: медленно и величаво. Я поклонился леди Габриэлле и торопливо пошел от лестницы через просторный холл к выходу из дворца.
Придворные провожали меня заинтересованными взглядами, я слишком уж отличаюсь, да и взгляд мой устремлен на дверь, а не на роскошных женщин, оголивших плечи и верхнюю половину бюста.
Входная дверь с грохотом распахнулась. Ворвался яркий солнечный свет, следом в проеме возникла крупная фигура человека в доспехах. Лицо я не рассмотрел, солнце светит в глаза, обрисовывая незнакомца зловеще-черным силуэтом. По залу пронесся испуганный вздох.
Человек шагнул в холл, за ним еще двое, такие же крупные, железоблещущие. Пахнуло настолько ощутимой угрозой, что мурашки пробежали у меня по спине. На первом, кто переступил порог, блещущая золотом и алмазами корона, я быстро определил ее как королевскую. На двоих, что вошли следом, корон нет, но держатся как минимум герцогами.
Часть 2
Глава 1
Среди придворных я увидел барона Эльриха, он переменился в лице, в глазах страх и затравленное выражение. Я услышал, как он сказал кому-то в звенящей тишине:
– Великий Самаэль, это же сам Бекштайн!.. Что ему надо?
Что ответил сосед, я не услышал, в следующее мгновение барон исчез, я успел увидеть его уже на лестнице, по которой он пронесся, как борзая, преследующая зайца. Вернее, как заяц от борзых.
Гюнтер Бекштайн, вспомнил я, король Вандома, это где-то рядом. Соседнее королевство, справа или слева, не знаю. Что-то стряслось экстраординарное, если король вот так неожиданно и дерзко…
Король Бекштайн, крупный и широкий мужчина с суровым лицом завоевателя, мускулистый и распираемый силой, с ним двое рыцарей повыше ростом и массивнее, настоящие танкователи, что во главе рыцарского клина проламывают оборону, а остальные только расширяют прорыв.
Нарочито громко топая и всячески выказывая, что хозяева здесь они, а здешний король так, погулять пришел, они пошли через холл по направлению к главному залу.
Масса придворных, помедлив, потянулась следом. Я поколебался, я же в город, но решил посмотреть и вместе с толпой вдвинулся через широкий проход, где и остановился у двери.
Король Бекштайн с сопровождающими по-хозяйски прошли через весь зал. Король Хенрих сидит в кресле герцога, приспособив под трон, сам герцог Людвиг рядом, довольный и благодушный.
Я смотрел поверх голов и, благодаря росту, увидел, как изменилось лицо короля Хенриха. На нем отразились как изумление, так и страх. Телохранители сдвинулись плотнее, на приближающихся троих смотрят, как цепные псы на дичь.
Те остановились на рассчитанном расстоянии, чтобы не представлять слишком явной угрозы. С другой стороны, будут вынуждены говорить громко, услышит не только король, но и все окружение. Я смотрел на их злые лица и понимал, что так и рассчитано, чтобы услышал весь двор.
Король Бекштайн выгнул грудь колесом и крикнул гневно:
– Хенрих, ты заперся в своем гнезде и уверен, что ничего не происходит?
Хенрих спросил угрюмо:
– А что происходит?
– Я посылаю к тебе гонца за гонцом! – заявил Бекштайн гневно. – Я передаю тебе сообщения через послов!.. Я пытаюсь получить от тебя ответ через смотрителей багеров, наконец!
Хенрих с самым невозмутимым видом пожал плечами.
– Никаких сообщений я не получал.
– Врешь, – заявил Бекштайн жестко. – И все знают, что врешь. Но ладно, теперь ты не отвертишься, а затыкать уши при всех не станешь.
Хенрих бросил короткий взгляд в сторону, я понял по его лицу, как ему хотелось бы заткнуть уши, но Бекштайн прав, увильнуть не удается, он сказал утомленно:
– Ну говори.
– Спасибо, – ответил Бекштайн саркастически. – Но если бы ты не разрешил, думаешь, я бы не сказал?.. Итак, заявляю здесь то, что ты так боялся услышать, из-за чего не принимал моих посланников: город Роган и вся область вокруг него должны принадлежать королевству Вандем!.. И только я, король Бекштайн, могу издавать там законы!
В зале начался сдержанный ропот, но грозный Бекштайн только повел в ту сторону очами, и сразу наступила испуганная тишина.
– Почему? – спросил король Хенрих, однако голос его прозвучал обреченно.
– Ты знаешь, почему! – прорычал Бекштайн. – Потому что его жители тянутся к Вандему. Потому что бегут от тебя! Потому что торговые и все прочие законы одинаковы, что в моем королевстве, что в Рогане. Потому что жители Рогана предпочитают мою власть!
Король Хенрих возразил глухо:
– Сегодня у них одни желания, завтра – другие. И что же, мы, короли, должны потворствовать желаниям черни? К тому же неизвестно, почему так возжелали вдруг…
Бекштайн набрал в грудь воздуха, выгнул ее, как петух, и прокричал, багровея:
– Хочешь сказать, что мы подкупили горожан?
– Я так не сказал, – возразил Хенрих, – я сказал только, что мнение горожан в таких делах не учитывалось…
– А теперь будем учитывать! – прокричал король Бекштайн еще громче.
Вот же сволочь, мелькнуло во мне обозленное. Все говорит правильно, прямо вылитый демократ, но так и хочется его размазать по стенам, слишком уж показная эта правильность. Слова «популизм» еще не родилось, а скажи – другое подумают, но вот она, популистская сволочь в королевском венце…
Король Хенрих, ощутив ловушку, молчал в затруднении, а каждое мгновение добавляет песчинку на чашу весов Бекштайна. Я видел, что Хенрих это понимает, как и его советник барон Эльрих, но ответить пока нечего, противник подловил умело.
Выждав короткую паузу, Бекштайн прокричал зычно:
– Тогда поступим иначе! Твой лучший воин сразится с моим лучшим. И пусть город достанется той стороне, чей воин победит!
Король Хенрих покачал головой, лицо стало усталым, в глазах я увидел страх и ожидание неминуемого поражения.
– Ты выставишь графа Анжера, не так ли?.. – проговорил он севшим голосом, – а мы знаем, что он отыскал еще один талисман Силы. Вернее, ему принесли… А он и без них был сильнее всех в королевстве.
Король Бекштайн надменно улыбался.
– Но ты же не откажешься от старинного обычая решать такие вопросы поединком?
– А если откажусь?
– Город перейдет ко мне, – заявил Бекштайн безапелляционно. – Ты сам это знаешь, зачем спрашиваешь?
По лицу короля Хенриха я видел, как страстно ему хочется отказаться от такого решения вопроса, однако обвел взглядом как своих придворных, так и чужих, вздохнул и ответил:
– Хорошо.
Король Бекштайн просиял, а его помощник у правой руки прогрохотал могучим голосом, от которого дрогнули даже стены:
– Кого я встречу в поединке?
– Пока мы не решили, – ответил Хенрих глухо. – Такие важные дела так просто не решаются. Соберем совет, обсудим кандидатуры… Проверим их в деле. А когда все будет готово, сообщим, чтобы выработать соглашение о приемлемом месте поединка…
Рыцари за спиной короля Бекштайна громко захохотали. Бекштайн побагровел, громыхнул с таким неистовством, что под сводами вскрикнуло испуганное эхо:
– Что?.. Совет?.. Какой совет?
– По выдвижению кандидатуры, – произнес Хенрих утомленным голосом. – А как же иначе…
– А покажу, как иначе! – прокричал Бекштайн в бешенстве. – Ты выдвинешь его здесь и сейчас!.. Тьфу, назовешь!
– Но…
– Никаких «но»! Кто встретится в поединке с моим человеком?
Король Хенрих оглядел своих лордов, все опускали головы, отводили взгляды, хмуро молчали. Я медленно закипал, будто я в самом деле паладин, а не то, кем прикидываюсь. Не мое это дело, пусть два средневековых дикаря делят территорию, на самом деле ничего для народа не изменится, власть везде одинакова, однако сердце стучит, нагнетая злость, будто это меня унижают на глазах всего двора.
Король Бекштайн выждал, повернулся вправо-влево, под его насмешливым взглядом лорды Хенриха тоже опускают головы, заговорил с насмешливым превосходством:
– Если тебя и такой исход не устраивает, то я забираю город по праву силы!
Король открыл рот и начал что-то говорить, но я ощутил, как мои ноги вынесли меня вперед.
Я вскинул руку и крикнул:
– Ваше Величество!.. Позвольте мне!
Король Хенрих запнулся, нахмурился, уже знаю, не любит, когда перебивают, оглядел меня с сомнением на лице.
– Что ты хочешь сказать?
– Ваши лорды слишком вежливы, – ответил я. – А я из медвежьего угла. Могу и по рылу без всяких комплиментов.
Он покачал головой.
– Ты хочешь сказать…
– Именно, – ответил я. – Вы угадали, Ваше Величество.
Он договорил, еще не веря:
– Ты готов сразиться с графом Анжером?
– Да мне все равно с кем, – ответил я, – хотя, на мой взгляд, он на графа не тянет. Так, свинья свиньей…
По всему залу пронеслось тихое «ах». Огромный рыцарь вперил в меня обрекающий взгляд, а король Бекштайн, не теряя инициативы, сказал насмешливо:
– Граф Анжер признанный воин. Он сражался в сорока поединках. Тридцать девять его противников пали на поле боя.
– А сороковой? – невольно спросил я.
Бекштайн усмехнулся.
– Граф Анжер пощадил его, то был брат его невесты. Он только обрубил обе руки, чтобы тот никогда больше не брал в руки меч.
Холодная темная злость продолжала медленно подниматься во мне, как вода в половодье.
– Что ж, – ответил я, – пришла пора умереть и ему.
Бекштайн хохотнул.
– Только не от твоей руки!
– Посмотрим, – ответил я и повернулся к королю Хенриху. – Ваше Величество, теперь мне самому хочется преподать этому наглецу урок. Позвольте, я попробую защитить честь Гессена.
Король Бекштайн спросил с удивлением:
– Я совсем не против, чтобы против моего бывалого бойца выступил безусый юнец. Хотя и несколько роняет мою честь… Но для спора это хорошо! Только скажи, юноша, почему ты так хочешь умереть?
– Прекрасно умереть, – ответил я, – во имя Отечества, как Леонид, во имя разума, как Сократ, или во имя братства людей, как сделал Христос. Если умру, то за что-то хорошее, не так ли?.. Вон даже вы это поняли! Но я не думаю, что умру. Умрет ваш дурак. И ваши амбиции тоже умрут.