Анжер дышит тяжело, с хрипами, грудной панцирь в безобразных шрамах, словно трещины заваривал неумелый электросварщик, на плечах вздулись безобразные горбы, туда я попадал чаще всего, на руках наросты, доспехи уже потеряли нарядный блеск, теперь больше похожи на слиток застывшего металла, что остается в литейном цехе на дне ковша.
– Сегодня ты в ударе, – прорычал я, а после паузы, а то вдруг не поймет, добавил: – И даже не в одном.
Его шатало, он вряд ли понял, но в толпе восторженно закричали. Я перевел дыхание, надо идти на риск, в толпе ахнули, когда я отшвырнул щит и ухватил меч обеими руками.
Мои удары стали сокрушающими, щит Анжера превратился в огрызок после трех-четырех ударов. Он стряхнул его с руки, тоже ухватил меч двумя руками. Я рубил и рубил, не давая перехватить инициативу, а когда увидел, как он от усталости поднимает руки все тяжелее, собрался с силами, пусть их хватит ненадолго, и торопливо нанес быстрый удар в голову.
Лезвие со звоном соскользнуло со шлема, Анжер вздрогнул, острая сталь прорубила доспехи на плече и углубилась почти на ладонь. Я видел, как смертная судорога пробежала по лицу, но через мгновение оно порозовело, и граф сам пошел в яростную атаку.
Заклятие исцеления, мелькнуло у меня. Вот сволочь… нет, это я дурак, забыл, что если все им пользуются, то этот железный чурбан не выйдет на бой без него…
– Это не поможет, – прохрипел я.
– Умр-р-решь, – прорычал он.
– Мечтай, – ответил я. – Намечтай себе победу.
– Я тебя убью…
– Ага, щас…
Я изловчился и снова ударил в то же место. Лезвие прорубило доспех и погрузилось уже на две ладони. Анжер охнул, глаза его вперили в меня неверящий взгляд. Рукоять меча в стиснутых ладонях начала поворачиваться, пальцы медленно разжимались.
Он качнулся, сделал шаг, пытаясь удержаться. Изо рта хлынула широким потоком кровь, а из расколотого панциря на плече брызнул алый фонтанчик. Меч выпал из рук, красиво вонзился в каменную плиту и застыл, а сам черный рыцарь медленно повалился вниз лицом.
Я торопливо подобрал щит, оглядел себя. Доспехи целы, даже не поцарапаны. Похоже, неизвестная здесь святость защитила меня от магии, чего как не понял Анжер, так и не понимают в толпе.
Со стороны короля Бекштайна на поле выбежали двое оруженосцев в одеждах с гербами графа Анжера. Они остановились, глядя на меня со страхом и почтением.
Я махнул им рукой.
– Можете забрать… это. Ну, это животное.
Они подбежали к распростертому герою, старательно огибая меня по широкой дуге.
Один сказал льстиво:
– Спасибо за великодушие, ваша милость!
Я сказал утешающее:
– Могло быть хуже! Могло кончиться свадьбой.
Второй прошептал непонимающе:
– Но… как? Неужели он в самом деле убит?
– Как опытный проктолог, – ответил я, – скажу, что смерть наступила в результате прекращения жизни.
С той стороны поля к нам спешил герольд. Лицо раскраснелось, еще долго будут говорить о таком поединке, а он был арбитром, прокричал еще издали:
– Он… что… в самом деле умер?
Я сдвинул плечами.
– Это смотря как смотреть. Смерть – еще не доказательство, что он жил.
Они таращили глаза то на меня, то на остывающий труп, а я медленно побрел через поле к королевским трибунам. Король Бекштайн сидит в кресле, окаменев, как силурийский моллюск, которому двести миллионов лет. Глаза вылезают из орбит, на лице не удивление, а шок, словно небо рухнуло. Сзади него застыл второй его человек, бледный и растерянный.
Я сказал громко:
– Итак, Ваше Величество… вы что-то хотели сказать? Насчет города Рогана?
Он смотрел на меня все теми же ошалевшими глазами, не веря и не понимая, как такое могло случиться с его лучшим воином, с ним, и вообще. К его уху наклонился второй из прибывших с ним рыцарей и что-то шептал, указывая на меня взглядом. Король вздрогнул, прорычал сломленным голосом:
– Город?.. Да, молодой человек, ты сумел победить сильнейшего воина, какого я только знал…
Я подошел ближе и уже с угрозой посмотрел в его широкое лицо, теперь похожее на круг сыра.
– Ваше Величество, это все?
Он ощутил, что все смотрят на него со всех сторон, напрягся, лицо наконец начало багроветь. Я ждал, что заорет, затопает ногами и пошлет меня, однако взгляды тысяч человек заставили его выпрямиться гордо и буркнуть:
– Город Роган отныне принадлежит королевству Гессен.
– И на все времена, – уточнил я.
Он выдавил зло:
– И на все времена.
Народ закричал ликующе, я видел везде взлетающие в воздух чепчики, воины стучали в землю древками копий, а мечники били рукоятями мечей в щиты.
Я поморщился от гвалта, вскинул руки. Крик начал стихать, я сказал громко и укоризненно:
– Так-так, вы всего лишь отказались от того, что и так вам не принадлежало! Но, как проигравшей стороне, вам надлежит выплатить репарации.
Все затихли и следили за мной выпученными глазами. Король Бекштайн проговорил обалдело:
– Что? Что-что?..
– Репарации, – повторил я жестко и с удовольствием. – Как проигравшая сторона, вы должны заплатить рестрибуцию в размере… ну, словом, в нехилом размере. А также отказаться от прав на город… какой там еще есть приличный город на границе? А то вы хотите слишком просто отделаться, Ваше Величество!.. При таких потерях снова найдете повод для вмешательства в суверенные права королевства Гессен. Зато если при подобных судебных издержках будете терять по городу…
Король Бекштайн побагровел.
– Что? Да вы с ума сошли?
– Возможно, – согласился я. – Но если в качестве штрафа один из ваших городов… повторяю, крупных городов, не перейдет под управление короля Хенриха и не войдет в состав королевства Гессен, я сам лично явлюсь в ваше королевство… как называется ваш скотный двор?.. и своим мечом, которым отправил в ад вашего лучшего… это говно у вас, правда, лучшее?.. заставлю отдать десяток городов… если столько наберется. Уже как штраф, что пришлось явиться лично.
Его рыцарь нашептывал ему то в одно ухо, то в другое, толпа начинала орать, умолкала, топала, а король Хенрих в окружении свиты выглядит совсем растерянным.
Король Бекштайн крикнул:
– Что ты мнишь о себе, мальчишка? Мое королевство под защитой Великого Мага Аманье!
Я ответил беспечно:
– Мы лишим вас, Ваше Величество, этого иммунитета. Так каков ваш ответ?
Его спутник все шептал ему в оба уха, на меня поглядывал злобно и трусливо. Наконец король Бекштайн словно бы сдулся, ответил надтреснутым голосом:
– Хорошо, мы отдаем королевству Гессен припограничный город Блэйн. Но обо всем доложим Великому Магу. Вряд ли он одобрит потерю этого города. И, если так, берегитесь, надменный воин!
Король Хенрих ликовал, вскидывал к небу кулаки, едва не подпрыгивал, но когда барон Эльрих подошел к нему и что-то шепнул на ухо, сперва нетерпеливо отмахнулся, но помрачнел, плечи опустились. Я с беспокойством наблюдал, как на лбу углубились морщины, а между бровей пролегла глубокая трещина.
Барон тут же поспешил ко мне.
– Маркиз, – шепнул он, – немедленно в королевские покои!
Я спросил в недоумении:
– Но король здесь…
– Сейчас он придет, – ответил он нетерпеливо. – Не медлите.
– Хорошо, – сказал я. – Лишь бы оттуда не погнали в шею.
– Не погонят, – сказал он мрачно. – Для простых воинов вы теперь герой из героев.
– Да-да, – согласился я, – это не престижно. Герои нужны только в военное время, а в мирное – опасны. В мирное время надо завоевывать популярность у баб-с.
Но он уже повернулся спиной и заспешил к королю. Я медленно побрел через двор. На меня смотрят с недоумением, больше с испугом, чем как на героя, защитившего пределы их Отечества. И хотя меч в ножнах и за спиной, но все равно я выгляжу как металлическая статуя среди мягких плюшевых игрушек, милых и разноцветных.
Передо мной толпа расступается еще издали, а смыкается за спиной, как стоячая вода. Слуги торопливо забежали вперед и распахнули двери в холл. Я дошел до середины, пусто, все во дворе обсуждают подробности, а на верху лестницы раздался торопливый перестук каблучков.
По ступенькам сбегала, придерживая рукой длинный хвост платья, леди Элизабет. Я не забыл отвесить поклон, а когда она приблизилась, поклонился еще раз и помахал руками над выставленным вперед сапогом.
Леди Элизабет всплеснула руками.
– Маркиз… это было ужасно!
– Ну почему же, – пробормотал я. – Мы с графом Анжером обменялись комплиментами… по-своему. Или я нечаянно выбил из списка одного из претендентов на вашу руку?
– Нет-нет, – горячо заверила она. – Я его вообще и не знала!
– Ну тогда не жалко, – рассудил я. – А вы что, наблюдали?
– Да, из окна. Леди Габриэлла в восторге, но мне все показалось ужасным.
– Значит, болели за графа, – уличил я. – А леди Габриэлла, надеюсь, желала победы мне?
Она охнула.
– Маркиз, все вы не так понимаете!
– А как надо?
Она запнулась, посмотрела мне прямо в глаза. Я ответил таким же прямым взглядом. Ее длинные ресницы отбрасывают на бледные щеки длинные густые тени, делая лицо печальным, словно у поэтессы. Взгляд стал лучистым, глаза заблестели, как звезды, а лицо радостно осветилось.
Я вежливо улыбался, на меня этот трюк не действует, мы уже со школьной скамьи старые бойцы на этом поле, знаем, как взгляд сделать лучистым, да и вообще всякие штучки нам знакомы.
– Неужели вы не знаете? – спросила она. – Из какого медвежьего угла…
Этот медвежий угол начинает доставать, мелькнула мысль. Какие-то все одинаковые. Потому что все пляшут в рамках правил, ибо даже у флирта они достаточно негибкие.
– Леди Элизабет…
– Да, маркиз?
Я демонстративно оглянулся, есть ли место для отступления, увы, нет, посмотрел по сторонам, вдруг да снова мелькнет барон Эльрих, но, как назло, пусто, и я, вздохнув, проговорил тягучим голосом:
– Ах, леди Элизабет! У вас бесподобная талия, а как очаровательна улыбка! Аромат вашей кожи сводит всех нас с ума, ваши нежные руки просто восхитительны и божественны… Они подобны лепесткам роз, они так же гибки, чувственны, вы самая безукоризненная девушка на свете, леди Элизабет!