Его извлекали из побитого и погнутого железа, срезая ремни и снимая покореженные куски панциря, что рваными краями глубоко врезались в тело. Я подоспел, когда вытирали тряпками кровь, что сочится из множества ран и порезов. Я ощупал его, переливая жизненную силу, а когда сэр Растер застонал и открыл глаза, я сказал бодро:
— В замок отвезут… утром. А сейчас давайте поужинаем, что там у этих сволочей отыщется! Что-то аппетит разыгрался.
Альбрехт посмотрел с удивлением и даже, как мне показалось, с осуждением, как можно спокойно есть среди еще теплых трупов и чавкающих под ногами луж крови, но молча снял с разбойничьей рогатины и подал жареную ляжку оленя.
Я вгрызся всеми ста зубами, пожирал с таким аппетитом, что и сам Альбрехт, заколебавшись, взял себе кусок мяса. Саксон принес бурдюк с вином, вскоре вокруг нас уже собрались и другие любители поесть и выпить.
Возле каменного столба толпился народ. С изумлением и страхом смотрели на тело виконта. Я не сразу понял, в чем дело, видел поверх голов, и, только когда расступились, у самого остановилось дыхание.
На земле распласталась верхняя половина тела виконта Франсуа де Сюрьенна. Как острая бритва перехватывает стебелек, так и от виконта осталась только верхняя половина тела. Внутренности вывалились и расползлись по земле. Мне почудилось, что огромная темная печень еще подрагивает в последних конвульсиях.
Митчелл оглянулся, почуяв мое приближение. Глаза сияли мрачным восторгом.
— Он уже начал исчезать, сэр Ричард! Но ваш меч рассек ему череп и… прервал заклинание.
— Заклинание он успел, — возразил Альбрехт педантично, — но умер раньше, чем оно сработало целиком. Потому половина там, половина здесь…
Саксон зябко повел плечами:
— Страшно подумать, что если бы на миг позже…
— Да, — сказал Альбрехт и побледнел. — Зализал бы раны и вернулся мстить… Да, а собачка ваша показала себя, показала! Я думал, она только гусей умеет гонять.
Пес, давно оставив орга с перегрызенным горлом, бегал вокруг лагеря, вынюхивал следы, а потом исчез ненадолго, вернулся уже с огромной рыбиной в пасти.
Митчелл расхохотался, взял рыбу, поблагодарил и передал кому-то из крестьян. Довольный Бобик исчез.
Сэр Растер сидит на траве; опираясь руками позади себя, сильно похудевший за эту ночь, заживление забрало силы. Глаза все еще обалделые, тяжелые раны исчезли, а шрамы жутко чешутся.
Он сказал мне навстречу хриплым голосом:
— Сэр Ричард, я считаю, коня отыграл! Я не понял, переспросил:
— Какого? Что за конь?
— Мой конь, — объяснил он сварливо. — Саврасый, только хвост желтый! На котором я ездию, но который принадлежит вам по праву победившего в поединке.
— Господи, — простонал я. — Я уже и забыл о такой мелочи…
Он выпрямился, глаза грозно засверкали, усы вздыбились, а ладонь начала шлепать по траве, будто ловила упрыгивающую лягушку.
— Где мой меч? Вы назвали моего коня мелочью? Значит, я езжу на мелочи и сам еще большая мелочь?… Сэр Ричард, я вас вызываю…
Я наклонился и торопливо тряхнул за плечи, пока не договорил формулу, после которой придется обнажать оружие.
— Перестаньте! Вы сделали для меня гораздо больше, чем отыграли вашего славного и замечательного во всех отношениях коня. Я не сомневаюсь, что он замечателен именно во всех отношениях, ну вы меня поняли, так что принимайте мои слова как комплимент, а не как обиду…
Он спросил с интересом, мгновенно успокаиваясь:
— А что я сделал для вас ценного?
— Ах, сэр Растер, — сказал я, мысленно отпрыгивая от новых обязательств, — да ваша бесконечная доброта, чуткость и отзывчивость — разве мало? А ваша деликатность, ваше бескорыстие и рыцарская доблесть вкупе с… вкупе… словом, вкупе, разве это не самое главное? Ах, сэр Растер, да вы зерцало! Да, зерцало.
Подошел Саксон, с изумлением и гневом смотрел на половину залитого кровью тела виконта.
— Велика же у него была ненависть к вам, сэр Ричард!… Он рожден, как говорят, простой шлюхой от демона, хотя и считался отпрыском благородных родителей. Это от демона дар… э-э… быстронргости. Успевал скрыться от любой опасности, даже стрела не могла догнать. Да-да, при беге обгонял любую стрелу!
Он качал головой, смотрел изумленно то на остатки виконта, то на меня. Я помалкивал, ход мыслей виконта для меня как на ладони. Он хотел убить Беатриссу, но ее защищал я, нужно всего лишь убить меня, и он уже нанес мне множество тяжелейших ран, но я держался на ногах, виконт слышал за спиной крики врага, но полагал, что еще один удар, и я упаду, открыв для его меча беззащитную женщину, которая так обманула… Ну, еще один удар… еще один! Этот проклятый Ричард каким-то образом держится, но залит кровью, остался один удар, после чего можно будет полоснуть эту сучку лезвием по горлу и… никто не догонит Франсуа Быстроногого! А потом он соберет новый отряд, и пусть вся Армландия содрогнется…
Он был на волосок от цели, когда копье сэра Митчелла пронзило его насквозь. Но и тогда еще мог спастись…
— Ладно, — сказал я хрипло, — возвращаемся.
ГЛАВА 6
Леди Беатрисса, бледная и с осунувшимся лицом, все еще хлопотала с ранеными, едва не падая с ног. Я подозвал Зайчика и Пса:
— Вы, двое обормотов, доставите леди Беатриссу домой в замок. Поняли? Доставите быстро, но… не чересчур. Зайчик, ты меня понял?
Он посмотрел на меня добрыми коричневыми глазами. Мне показалось, что они хитро сощурились. Пес высунул язык и смотрел то на леди Беатриссу, то на меня.
— Я не поеду, — возразила она слабым голосом.
— Мы не в ваших владениях, — напомнил я, — так что здесь командую я. Кроме того, вы же хотели проехаться на Зайчике? Я имею в виду, самостоятельно? Пользуйтесь случаем.
Рыцари мои слушали молча. Саксон сказал настойчиво:
— Леди Беатрисса, вам нужно прибыть в замок как можно быстрее. Слухи расходятся быстро. Как только лорды узнают, что вы похищены, в Армландии такое начнется! Надо поскорее показать, что все в порядке, узда все так же в ваших нежных, но крепких лапках…
Леди Беатрисса прикусила губку, ее глаза то и дело поворачивались в орбитах, бросая взгляды в мою сторону, я старался не слишком горбиться под одеялом и не стучать зубами.
Зайчик требовательно ржанул и топнул копытом. Барон Альбрехт подал руку и преклонил колено. Когда леди Беатрисса поднималась в седло, мне самому показалось, что садится на слона: Зайчик в самом деле для таких огромных, как я. Пес встал на задние лапы, упершись передними в бок Зайчика. Леди Беатрисса дрожащей рукой погладила его по огромной башке, а Пес лизнул ее пальцы.
— Вот и хорошо, — произнес Альбрехт с явным облегчением. — Они вас не съедят по дороге… возможно.
— Мы с Бобиком друзья, — возразила леди Беатрисса слабым голосом. — Ведь правда, сэр Ричард?
— Друзья, друзья, — подтвердил я. — Зайчик, пошел вторым карьером!… Бобик, не отставай!
Зайчик сорвался с места, прогрохотали копыта, леди Беатрисса вскрикнула и опустила голову, пряча лицо от ветра в пышную гриву. За ними с грохотом и лязгом ринулись Митчелл, Саксон, Растер и крестьяне на быстроногих конях, их Альбрехт предусмотрительно послал сопровождать леди Беатриссу. Мелькнул зад зазевавшегося Бобика, Пес понесся с такой скоростью, что моментально догнал и обогнал отряд.
— Второй карьер, — повторил Альбрехт озадаченн — Я старый лошадник, но…
— Не ломайте голову, — прервал я. — Это я сам выдумал.
— А что это?
— Семьдесят миль в час, — объяснил я. — Так что не ругайте остальных, что отстанут. Их кони больше сорока не дают, не так ли?
Он пробормотал:
— Галоп — это двадцать миль в час, не всякая лошадь даже двадцать даст, карьер… как вы правильно сказали, тридцать-сорок, но рыцарские кони им не ходят, а только легкие скаковые… но чтоб семьдесят…
— У меня ж не рыцарский конь, — заверил я. — Это скаковая лошадка.
Он в изумлении покачал головой.
— Какие же у вас там, на Севере, боевые кони?
— Лучше не спрашивайте, — ответил я уныло, — а то начну сокрушаться, что из меня так и не получилось настоящего рыцаря… для Севера.
В его глазах появилось опасливое уважение, а я закутался в плащ поплотнее. Холод еще временами сотрясает, но уже легче, голод терзает внутренности, однако не могу же жрать беспрерывно, желудок еще прежнее не успел переварить…
Альбрехт принес еще одно теплое одеяло, укрыл меня, подтыкнув со всех сторон, я поблагодарил, и вправду чувствую себя хреново из-за сильнейшего стресса, Виконт нанес мне с десяток тяжелейший ран, и хотя я залечил все, но где-то в районе кишок угнездился темный ужас, что просыпается при любом воспоминании, и виртуальная острая сталь снова пронзает плоть, словно острый нож бурдюк с вином.
Правда, еще больше хотелось… ну ладно, заставил себя ехать врозь с леди Беатриссой. Я показал себя таким, таким… что лучше держаться друг от друга подальше, пока оба не натворили того, о чем пожалеем.
Мне кажется, и она это же чувствует, иначе не избегала бы так старательно. Впрочем, это избегание замечаю только я, а так хлопотала с ранеными, до самого отъезда следила, чтобы всех погрузили с удобствами. Вешать никого не пришлось, в схватке перебили всех разбойников, тем более что удобное для обороны убежище вдруг оказалось ловушкой.
Тепло наконец-то начало медленно расползаться по телу. Измученные ознобом мышцы перестало сводить судорогой. Я впал в полудремоту, успел себе сказать предостерегающе, что сегодня дошел до предела своих сил, могу откинуть копыта просто от истощения, после чего погрузился в блаженную тьму.
Копыта стучат негромко, поскрипывают колеса, приглушенные голоса, потом я перестал слышать их тоже, летал над дивными городами и падал в пропасти с темным бурлящим туманом, вздрагивал, но тут же проваливался в тьму снова.
Подъехал Альбрехт, я прочел в его глазах нетерпение, все понял, сказал честно:
— Барон, не надо меня опекать!… Я уже прихожу в себя, я живучий. Просто слишком уж меня тряхнуло… давайте в седло, вас ждут в замке.