Маг призывал, требовал, умолял, показывал пентаграмме инструменты, тигли, повышал и понижал голос…
Лицо его, и без того худое, покрылось желтизной, на лбу выступили мелкие капельки. Голос начал подрагивать, руки в бессилии опустились. Я хотел подняться, а то старик в своем усердии дозаклинается до обморока, энтузиаст науки, как вдруг в самой середине пентаграммы блеснуло, в потолок ударил широкий столб света, словно прожектор ловил в ночном небе биплан Нестерова. Упершись широкими костистыми лапами в каменный пол, возник ярко-красный зверь, высотой с кухонный стол, а в ширину… тоже с этот же стол. Ни запаха серы, ни тепла или холода – демон стоял совершенно неподвижно, круглые глаза устремлены в стену. Казалось, он не замечает ни мага, ни меня, ни вообще этого мира.
Рихтер умолк, опустил руки. Я хотел встать, однако он, не обращая внимания на демона, дотащился до сундука и сел прямо на крышку. В глазах его был триумф пополам со стыдом.
– Вот, – сказал он надтреснутым голосом. – Вот, демон…
Я прошептал со своего места, страшась сдвинуться:
– Поздравляю! Честно, не ожидал… А если и ожидал, то чего-нибудь типа здешних драконов. Ну, которые по столу прыгают и норовят утащить серебряную ложку, да сил не хватает… Чего-нибудь с мизинец. И что он умеет?
Маг помолчал, сказал тоскливо:
– Не знаю.
Я не понял, переспросил:
– Как это? А что делает?
– Ничего.
– Совсем?
– Да. Постоит так, постоит, а потом исчезает.
Я покачал головой. Столько трудов, чтобы подготовиться к контакту, сам контакт удается редко, но и при успешном контакте такой облом? Тут какая-то помеха… Демон уловил сигнал вызова, потому и явился. Но привычных ему команд нет. Стоит и ждет. Если команда так и не поступает, срабатывает таймер выключения. Ну, как у электрочайника, чтобы не кипел до полного выкипания. Или как выключается телевизор, едва перестает поступать сигнал и начинается белый шум.
– И никак его к делу не приспособить? – спросил я. – Чтобы хоть с метлой ходил? Я слышал, голем одного раввина все время уборкой занимался. Видать, совсем тупой был. А этот вдруг да умеет что-то еще?
Маг развел руками, вид был потерянный.
– Простите, ваша милость, что сижу в вашем высоком присутствии, но я стар, а ноги совсем не держат после двухнедельного поста. Я – ваш покорный слуга, и все, что имею, тоже ваше. Этот демон тоже ваш. Если сумеете его приспособить…
Говорил он очень смиренно, но я наконец-то уловил тщательно скрытую издевку. Все-таки чувствует себя подлинной элитой человечества, чем, без сомнения, и является, а я всего лишь гора мускулов и тупое следование мракобесным идеям церкви.
– Как? – спросил я сердито. – Как приспособить этого красного хомяка? Что он умеет? Эй, демон! Слушай меня внимательно… Пароль с этого момента иной. Старый отменен, отныне буду вызывать вот так…
Не придумав ничего более умного, я довольно глупо щелкнул пальцами. Демон смотрел ничего не выражающими глазами, Рихтер хмыкнул, я посмотрел на него, на его пентаграммы, свечи, магические предметы, поспешил добавить:
– Но этот пароль может варьироваться в широком диапазоне от… до…
Я щелкнул пальцами тихонько, потом как можно громче, сказал торопливо:
– Сила сигнала, частота, тембр и все такое могут колебаться в пределах… в широких пределах. Но принимать отныне будешь только от меня. Запомнил?
Демон повернул голову, я не видел, когда это произошло, хотя не отрывал от него взгляда. Только что он смотрел мимо меня в стену, я видел дыру на месте ушной раковины, в следующее мгновение его глаза смотрят мне прямо в лицо. Механический голос произнес раздельно:
– Подтвердите пароль.
Маг ахнул громче, впервые демон заговорил, хоть и на своем демонском наречии, я же воспрянул духом и сказал громко:
– Сигнал вызова вот такой… Варьируется в громкости от такого… до такого. Частота, тембр, амплитуда, микширование, громкость – могут колебаться на порядок. Являешься только на мой личный сигнал, все остальные – ложные.
– Подтверждено, – сказал демон.
Я небрежно взмахнул рукой.
– Программа завершена. Отдыхай.
Демон исчез. Маг смотрел на меня вытаращенными глазами. Ахнул, вскочил с несвойственной старому и мудрому человеку прытью, бросился на то место, откуда исчез демон, торопливо обвел цветным мелком круг.
– Это… надо увековечить!
– Зачем? – спросил я. – Мало ли что когда-то кому-то удалось вызвать его именно таким способом? Вряд ли его вызывали в результате именно такого долгого и сложного процесса. Просто один символ совпадал, а все остальные – ложные. Чтобы не выяснять, какие именно ложные, проще сменить код доступа. Дорогой Рихтер, вы маг или какой-нибудь там зачуханный волшебник?
В последнее слово я вложил как можно больше презрения, как только может бахвалиться новичок, что-то узнавший и теперь стремящийся похвастать своими знаниями.
Рихтер застыдился, замахал ручками, сказал виновато:
– Маг, конечно же, маг… Просто это так неожиданно… Но вы уверены…
Он не договорил, глядя опасливо на мои пальцы. Я сказал самоуверенно:
– Щас проверим!
И – щелкнул пальцами. Демон мгновенно возник в трех шагах от меня, уже вне пентаграммы, смотрел на меня с ожиданием.
– Все в порядке, – сказал я. – Поверка связи. Выход из программы. Эскэйп.
Он исчез так же молниеносно, как и появился. Рихтер стоял с распахнутыми, как блюдца, глазами и отвисшей челюстью. Я улыбнулся ему и ушел в подземелья, deux ex machine наоборот. Похоже, теперь фон Рихтер переведет меня из класса тупоголовых героев в разряд удачливых магов.
Часть III
Глава 1
На кухне пеклось, жарилось варилось, тушилось. Процесс приготовления пищи, так это называется по-умному, длится десять минут, но это там, а в мое нынешнее время это деяние занимает ровно три с половиной часа, так утверждают специалисты. Я же, проходя через кухню и поводя носом, могу подтвердить и добавить, что здесь этот процесс не утихает ни на минуту, разве что ночью передышка, но печи не успевают остыть, все начинается сначала: завтрак надо приготовить раньше, чем поднимутся мужчины, хлеб испечь, то да се, все готовят из свежего, несчастные не знают прелестей перемороженного в холодильниках мяса…
Девушка, пышная и крепенькая, как молодой бычок, низко нагнувшись, подкладывала в печь березовые поленьица. Я остановился, засмотревшись, полюбоваться было чем, она как ощутила, разогнулась и повернулась в одно быстрое движение, раскрасневшаяся, с блестящими глазами и ямочками на здоровом румяном лице. Низкий вырез на платье открывал два белоснежных полушария, я не пожалел, что она сменила позу.
– Ваша милость, желаете обед? Или что-нибудь еще?
Улыбнулась приглашающе, я подумал, прислушался к себе, вроде бы есть еще не хочется, но, с другой стороны, надо есть, когда дают, а то больше не предложат, согласился:
– Давай. Только не в танцевальном зале. Что-нибудь попроще. И кликни Гунтера.
Когда на столе появились широкие тарелки с мелко нарезанным мясом, а передо мной поставили жареного гуся, я объявил:
– Зигфрид и Сигизмунд – остаетесь охранять замок. Гунтер – поедешь со мной. Как проводник, толмач и все остальное. Пора навестить мои села. Массы должны знать своего вождя и отца народа. К тому же выясним, кого взять на службу в замок. И на охрану. Еще надо отыскать умельцев, что будут делать луки.
Зигфрид и Сигизмунд покривились, уже знают, что где я, там и драка, словно драку ношу с собой, а любая драка – это шанс совершить подвиг, с другой стороны, не так обидно остаться вдвоем. Гунтер же сказал осторожно:
– Но оружейник уже делает…
– Он в руководстве, – прервал я. – Или на самой завершающей операции. Производство луков надо на конвейерную основу! Как думаешь, наберем умельцев?
Он пожал плечами.
– Если у вашей милости есть чем платить… а у вас есть, то народу свободного много. Отберем самых лучших.
Из конюшни выводили коней, Гунтер на всякий случай взял с собой двух воинов, непристойно-де такому сеньору, как Ричард Длинные Руки, выезжать в сопровождении одного человека. Поморщившись, я все же одобрил, в наше тревожное время совсем не лишне послать одного вперед, а другого в сторону, либо чтоб приотстал, да не подкрадутся сзади.
У ворот целая толпа окружила тушу металлического зверя, несколько человек лупят молотами, слышится торопливая ругань, заверения, что вот уже подается, вон там намечается трещина, еще чуть-чуть и можно будет отдирать первую пластину, из чего же она сделана такая тонкая, но ни одной царапины, как ни лупи…
А на противоположной стороне двора, под стеной церкви, из двух огромных каменных блоков дикарщики уже выдолбили по каменному корыту. Из туннельной дыры ворот, поддерживая под руки, двое вывели немолодую женщину. Я внимательнее всмотрелся в нее, сохранившую следы былой красоты и несомненного величия, словно совсем недавно была королевой. Да и сейчас идет гордо, хотя лицо измождено, сама высохла, как палка, одежда на ней висит, а это ее, не с чужого плеча, видно, однако вместо златого пояса, что должен бы опоясывать ее стан, там веревка, простая веревка…
Пока я с недоумением смотрел на странную гостью, за спиной раздался треск, грохот копыт прогремел сухо и часто. Послышались испуганные крики. Мой конь выметнулся, как черный вихрь, быстрый, стремительный, словно перетекающий из одного состояния в другое, грива развевается без ветра, словно наэлектризованная, острые уши торчком, в глазницах плещется зловещее багровое пламя. Когда оскалил белые хищные зубы, совсем не лошажьи, даже у меня по коже пробежала дрожь.
Конь уткнулся в мое плечо мордой. Ноздри мягкие, бархатные, я осторожно погладил их, не удержался, обнял умную голову и поцеловал.
– Тебя здесь хорошо кормят?
Конюх сказал торопливо:
– Отборным зерном! Правда, потом…
– Что?
– Съел перегородку. Другие кони подняли шум, он ходит по конюшне и высматривает, кого бы обидеть…