Альдер бегом привел Зайчика, я услышал, как ветеран споткнулся, ахнул громко.
— Сэр Ричард!.. — проговорил он потрясение. — Где ваш молот?
Я спросил раздраженно:
— А ты как думаешь?
Он запнулся, развел руками, но в глазах был ответ, который не осмеливался высказать вслух. Действительно, что-то слишком проникся к леди Женевьеве излишней нежностью. Подошли Ревель и брат Кадфаэль, лица сразу стали траурные, понимают, чего я лишился. Вернее, чего лишился весь отряд.
Я помолчал, стараясь выглядеть как можно более огорченным. Надеюсь, и по поводу молота в моем голосе прозвучала самая что ни есть горечь:
— Да, она обезоружила меня… как рассчитывает.
Брат Кадфаэль даже не расслышал, молился, вскинув взгляд серых глаз киллера к небу, Ревель и Клотар не поняли, как и пес, хотя насчет пса и Зайчика не уверен, а вот Альдер встрепенулся, в глазах проглянула надежда.
— А в самом деле?
— Быстро схватываешь, — похвалил я. — Если не догоним сейчас, в ближайшем населенном пункте загляну к кузнецу.
— Но у него нет боевых молотов, — возразил Альдер. — Лучше к оружейнику!
— Ничего, — ответил я. — У меня дар, любой молот могу обоевить. А вот тот, что украдут у меня, тут же становится обычным молотом деревенского кузнеца. Да, вот еще… Брат Кадфаэль, вам лучше ехать с торговцами. Увы, ваш мул не в состоянии следовать за нашими конями. А я не хочу, чтобы вас снова… Да и ваш путь все же на Юг. А мы — временные спутники.!
Он печально улыбался, в глазах сильнейшая жалость, даже такому подвижнику не чужды простые человеческие чувства, как дружба, товарищество, верность.
Мы обнялись, я торопливо вспрыгнул на Зайчика, свистнул псу, и вчетвером понеслись по следам. У Клотара и раньше был конь из конюшни Маркварда, зато Альдер и Ревель чувствовали себя королями: сами восседали на дивных аргамаках, да еще и заводными у них такие же сказочные кони!
Прежних коней Альдера и Ревеля мы оставили брату Кадфаэлю, его дело, как распорядиться.
Несколько озадаченный, я присматривался к Клотару. Откровенно скалит зубы, насмехается над моей растяпистостью, какой же воин позволит, чтобы украли его оружие, я выгляжу по-дурацки, однако оседлал скакуна быстрее всех, еще и торопил других. Когда мы выметнулись в погоню, все вырывался вперед, свешивался с седла, на ходу читая следы, указывал направление.
За спиной раздался стук копыт. Мы начали оглядываться, позади скачет на муле брат Кадфаэль, я крикнул сердито:
— Почему не остался?.. Мы все равно вернемся! Он помотал головой, лицо уже усталое.
— Нет…
— Мы не можем дожидаться тебя!
— Я… догоню…
Я стиснул челюсти, но каждый сам хозяин своей судьбы, мы должны мчаться во весь опор, пока беглецы не удрали далеко, это главное. А удобства брата Кадфаэля и его желания — дело десятое.
Пес повел по следу, приходится покрикивать, чтобы, увлеченный преследованием, не умчался в одиночку, а там кто знает, что ему придет в голову: то ли начнет играть с леди Женевьевой, то ли разорвет в клочья как предательницу.
Меня подмывало догнать их одному, лишь бы пес успевал указывать дорогу, а Зайчик не подведет, но Ревель очень настойчиво напомнил про колдунов, а Альдер упомянул про ловушки и засады. Грубер будет полным дураком, если не попытается что-нибудь эдакое…
— Дураки в здешних землях не выживают, — добавил Ревель. — К тому же у каждого либо амулет, либо талисман. А то и целая куча.
— И у тебя?
Он спокойно выдержал мой взгляд.
— Я ведь все еще жив…
— Так и я жив, — буркнул я.
— Но я в Диком Поле уже двадцать лет, — ответил он также спокойно.
И всего несколько шрамов, отметил я. Да, Ревель либо великий воин, либо умеет чувствовать заранее, где пахнет жареным.
— Хорошо, — сказал я. — Будем держаться вместе. У каждого из нас есть то, чего нет у других.
Клотар, что теперь постоянно вырывался вперед, он-де следопыт, уже поджидал нас у подножия холма.
— Их уже двадцать человек, — сказал он возбужденно. — Похоже, те двое были посланы только встретить. А теперь, когда их такой отряд, сразу же пошли галопом во-о-он в том направлении!.. По прямой.
Альдер бросил зло:
— Чуяли, что сразу бросимся в погоню.
— Так не разочаруем наших прихожан, — сказал я. — Бобик, по следу!..
Клотар на скаку с легкостью читал следы, рассказывал, сколько в отряде Грубера рыцарей, во всяком случае — тяжело вооруженных всадников на тяжелых конях, сколько на легких лошадках, эти еще опаснее, среди них могут оказаться лучники.
Альдер неотрывно следил, как пес несется впереди, сворачивает по следу, и если петля небольшая, то и срезает ее, беря направление верхним чутьем. В то же время не уносился вперед, часто оглядывался, проверяя: по-прежнему ли следуем на том же расстоянии.
— До чего же смышленый, — сказал Альдер восторженно. — Хоросанская школа?
— Чего?
— Я говорю, в хоросанской школе обучали? Там самые умелые собачьи учителя.
Я фыркнул:
— Обижаешь. Кто этих учителей и обучил, как не мой пес?
Кони с грохотом копыт вылетели в залитую солнцем оранжевую долину. На той стороне такая же пологая гора, как и эта, из-за которой мы выметнулись. Если раньше мы ежились от утреннего холода, то здесь все сверкает под солнечными лучами. Долина кажется покрытой растопленным золотом, что текло во всю ширь между горами, постепенно застывая, а сейчас все неподвижно, и подковы наших коней стучат звонко и празднично.
Ревель заорал что-то ликующе и погнал коня вперед в синюю небесную высь. Когда они выметнулись из тени, их охватило такое неистовое солнце, будто вспыхнули в пламени. Ревель заорал еще громче, замахал руками, я услышал звон подков, будто в самом деле конь мчится по металлу. Пес оглянулся на него и прибавил ходу, буквально стелясь над землей, ноги мелькают с такой скоростью, что на их месте только серое мельтешение.
Альдер пригибался к конской гриве, скачет красиво и умело, словно рожден степняком.
— Давно не приходилось драться за женщин! — крикнул он весело. — Все за земли, за власть, за трон… иногда за волшебные вещи, а чтоб вот так за красивую девственницу…
Я фыркнул. И красивой, на мой взгляд, не всякий назовет, а уж насчет девственности вот так наугад…
— На ней написано, — спросил я саркастически, — что девственница?
Клотар услышал, нахмурился, рука дернулась к рукояти меча, Альдер же ахнул:
— Ваша милость, разве не видно?
— Не видно, — ответил я упрямо.
— Да как же… это ж каждому ясно!.. Она девственница, это как пить дать. Что прибавляет притягательности.
Они смотрели, как на чудовище, я пожал плечами.
— Пусть девственница, если вам так хочется. Это же надо… Конечно, девственница, кто спорит? С таким характером!
Мы проскочили по разные стороны обломка скалы, похожего на колокольню Ивана Великого, а та колокольня похожа известно на что, а когда снова понеслись стремя в стремя, Альдер сказал укоризненно:
— Сэр Ричард… просто эта девушка ни разу не оказывалась за крепкой мужской спиной. Вот и пришлось, как прекрасной розе, вырастить шипы.
У меня вертелось на языке определение, что девственность не порок, а половая безграмотность. В моем нормальном королевстве девственны лишь те, кого никто не пожелал. Да и вообще девственность девственности рознь. Нашим школьницам девственности хватает на всю школу, соседние улицы и кучу тусовок.
Альдер, видя мое молчание, решил, что почти убедил меня, начал развивать тему:
— Женевьева… что роза… Она потому с шипами, что всяк норовит сорвать. Но кто не устрашится шипов, тот завладеет дивным цветком.
Я посмотрел с удивлением, лицо сурового воина было мечтательным, даже голос изменился. Клотар фыркнул, сказал прямо перед собой, ни к кому не обращаясь:
— Женщины — цветы жизни. Их либо в воду, либо в землю.
Далеко впереди фигура Ревеля вдруг застыла, вышколенный конь тоже превратился в статую. Через пару мгновений заставил коня попятиться, укрылся за деревом. Я послал Зайчика в галоп, на ходу выдернул меч.
— Что там?
Ревель оглянулся, лицо бледное, глаза расширены.
— Ваша милость… вы лучше посмотрите сами.
Глава 3
На выходе, почти перекрывая узкий проход между отвесными горами, высится небольшая крепость, а к ней стягиваются пестрые отряды: пешие, конные, на телегах, некоторые на конях, но многие и на верблюдах. Полыхают костры, все выглядит так, будто огромные толпы народу собрались на воскресную прогулку за город.
— Кто осадил их? — спросил я. — Не Грубер же?.. Вряд ли у него столько войска.
Подъехал Клотар, сказал веско:
— Это не Грубер.
— Понятно, — ответил я, тщательно скрывая раздражение. — Но я не слышал, что где-то поблизости вторглись войска не то императора Карла, не то какого-то короля.
Альдер помалкивал, озадаченный, Клотар изрек все также веско:
— Не думаю, что это войска императора. Они не прошли бы незамеченными.
Ревель сказал осторожно:
— Я слышал, древние маги умели проводить через кордоны целые армии…
— То древние, — отмахнулся Клотар. — А это, скорее всего, разбойники…
— Разбойники? — изумился Ревель. — У разбойников не хватает сил ограбить священника, если он под охраной двух-трех солдат…
— Я имею в виду заезжих, — объяснил Клотар. — Они иногда просачиваются через кордон, собираются в большие группы, а потом нападают на караваны и даже замки. Если удается захватить врасплох, быстро грабят и уходят. А если дают отпор, тоже уходят.
Альдер проворчал:
— Непросто дать отпор, когда нападения не ждешь… Бывает, не успевают опустить решетку ворот!
Крепость выглядела жалкой: полуобвалившиеся башни, мелкий ров, к тому же высохший. Подъемный мост поднят, створки ворот закрыты плотно, но привычной металлической решетки я не заметил вовсе.
В лесу стучали топоры. К несчастью, крупные деревья стоят на краю леса, на моих глазах одно с шумом обрушилось, сра