[59].
В отличие от высокопоставленного прелата хронисты – тоже, между прочим, лица духовного звания – обвиняли в раздоре не только могущественную герцогиню, но и не менее могущественного короля. В своем труде Gesta Henrici Роджер из Хаудена возложил главную ответственность как раз на Луи VII. Однако при этом он не решился покрывать ни Алиенору, ни ее влиятельнейшего советника, дядю по матери Рауля де Шательро сеньора де Фай-ла-Винёз, вовлеченного во все интриги племянницы.
Вдохновителями этой гнусной измены выступили Луи король Франции, а также, как говорили некоторые, сама Алиенора королева Англии и Рауль де Фай. Вышеупомянутая королева при этом держала в то время опеку над своими сыновьями Ричардом герцогом Аквитанским и Жоффруа графом Бретонским. Она отправила их во Францию к Молодому Королю, их брату, чтобы они противостояли королю – своему отцу[60].
Другой английский хронист, монах-бенедиктинец Джервейз Кентерберийский, выступил со своими обвинениями более откровенно и прямолинейно. Он не стал прибегать к фигурам умолчания, не ссылался на слухи, а прямо заявил о виновности Алиеноры, хотя и признал за ней немалые достоинства.
Молодой Король не только решился прекословить [отцу], но даже не спросив разрешения у отца, ночью бежал. Его братья Ричард и Жоффруа также бежали. Сама королева Алиенора, сменив свое женское платье [на мужское], скрылась, но была схвачена и помещена под строгий арест. Как было сказано, на самом деле все это было устроено ее хитростью и организовано ее советами. Ибо она была весьма мудрой женщиной, знатного рода, но отличалась непостоянством[61].
Единодушие современников не оставляет места для сомнений в том, что инициатива заговора исходила от Алиеноры Аквитанской. Да и кто другой, кроме любимой матери, мог заставить пятнадцатилетнего Ричарда восстать против отца? Только она обладала таким влиянием на юного графа де Пуатье, которому этот мятеж совершенно не был нужен и который был вовлечен в него ради чужих интересов. Но зачем на открытое восстание решилась сама Алиенора?
Мнения по этому поводу ходили разные. Одни говорили, что до крайности ее довели супружеские измены Генри II, кульминацией которых стало открытое сожительство короля с Розамундой де Клиффорд. Но на истинный мотив это похоже мало: зачем было ждать так долго, если прелюбодейная связь началась, скорее всего, еще в 1166 году? Другие считали, что мятеж возник из-за политических, а не личных мотивов – в своей непомерной гордыне Алиенора не стерпела, что муж вольно или невольно отодвинул ее на второй план. Впрочем, и такое толкование весьма сомнительно и также не объясняет, почему королева решила взбунтоваться именно в 1173 году.
На самом деле, она была крайне недовольна наметившейся тенденцией к потере Аквитанией независимости. Ее возмущала та легкость, с которой король оставил притязания на графство Тулузское и самочинно признал его вассалитет. Если уж на то пошло, это было прерогативой Алиеноры как герцогини в своем праве – отказываться или нет от земель, на которые именно она, а вовсе не ее муж – граф Анжуйский, имела неоспоримое право.
Оммаж, принесенный в Лиможе Реймоном V графом Тулузским, стал несомненным триумфом Генри II, но столь же бесспорным проигрышем Алиеноры, которая усмотрела в этом шаге лишь попытку лишить ее части потенциальных владений. А клятва верности, принесенная Реймоном не только герцогу Аквитанскому, но и Молодому Королю как номинальному повелителю Англии и наследнику Анжуйской империи, со всей очевидностью продемонстрировала желание Генри II уничтожить остатки независимости Аквитании.
Ни гордой Алиеноре, ни заносчивой пуатевинской знати такой поворот событий понравиться не мог. Список сеньоров, поддержавших мятеж, был весьма внушителен: Гийом Тайфер граф д’Ангулем, Жоффруа и Ги де Лузиньяны, их кузен Жоффруа де Ранкон сеньор де Тайбур, Гийом IV де Ларшевек сеньор де Партене. К комплоту сразу же примкнул советник королевы Рауль де Шательро сеньор де Фай-ла-Винёз. Единственным, кто воздержался от выступления против Генри II, был сильно пострадавший от войск короля Англии в 1168 году Жоффруа IV виконт де Туар.
Послушный воле матери, весной 1173 года Ричард прибыл к великолепному двору, который Луи VII держал в Париже. Присутствие графа де Пуатье в столице Франции означало, что он сделал выбор, приняв сторону Алиеноры и братьев Анри и Жоффруа против своего отца. Таким образом, Ричард перешагнул линию, отделявшую мирную жизнь от того, что поэт назвал «войной без любви» – la guerre senz amur.
Вас и сына разделил смертной ненависти яд
По ее вине в земле много рыцарей лежат.
Кони бродят – седоки больше их не тяготят.
Много сломанных щитов, много рассеченных лат.
Зря инвеститурой той вы задумали украсть
Волю сына своего – отобрали силы часть.
Править доле он не мог, пошатнулась его власть.
Без любви война. И Бог был ее готов проклясть[62].
Луи VII сколотил против своего соперника грозную коалицию, в которую помимо Алиеноры с детьми вошли также Уильям I Лев король Шотландии, Филипп Эльзасский граф Фландрский, его младший брат Матиас граф де Булонь и Тибо Добрый граф де Блуа. Они были готовы вторгнуться со своими отрядами во владения Генри II, обоснованно рассчитывая на поддержку недовольных вассалов, которых хватало во всех частях Анжуйской империи.
Перед собранием мятежников Ричард вслед за братьями принес торжественную клятву – не заключать мира с отцом, если на то не будет согласия короля Франции и французских баронов[63]. Цена поддержки амбиций Алиеноры со стороны ее первого мужа оказалась неоправданно высокой.
Старый Король нимало не испугался своих многочисленных врагов и повел себя в высшей степени хладнокровно. Он выжидал, заставляя противника сделать первый шаг, чтобы затем предпринять наиболее эффективные ответные действия. Генри II располагал огромными финансовыми ресурсами и мог позволить себе взять на службу большое количество наемников-рутьеров[64]. В те времена их чаще всего называли брабансонами, порой – наваррцами, басками или германцами. Эти наименования никоим образом не отражали стремления точно указать национальную принадлежность вояк, они лишь подчеркивали тот факт, что наемники были иностранцами – не французами и не аквитанцами – и говорили на непонятном местным жителям языке. Профессиональные солдаты славились своей дисциплиной, выучкой и безжалостностью в бою, но при этом их было очень сложно удержать от грабежей и мародерства. Имея в своем распоряжении столь грозное оружие, Генри II не очень беспокоился об исходе мятежа.
В июле 1173 года Ричард принял участие в экспедиции, которой командовал Филипп граф Фландрский. Отряды мятежников и их союзников вторглись в Восточную Нормандию, однако кампания продлилась недолго. При осаде Дринкура был ранен арбалетной стрелой брат Филиппа – Матиас граф де Булонь, скончавшийся спустя несколько дней. Расстроенный Филипп потерял всякий интерес к продолжению экспедиции и принял решение завершить военные действия. Он отправился восвояси, а Ричард вернулся к королю Франции.
Прочие попытки заговорщиков нанести поражение Генри II также не увенчались успехом. К осени бесплодные усилия склонить военную фортуну на свою сторону достаточно ослабили короля Луи VII и анжуйских принцев, чтобы они согласились на мирные переговоры. Встреча противников состоялась 25 сентября в Жизоре, условия примирения ставил Генри II. Он заявил, что готов оставить Ричарду половину доходов от Аквитании и контроль над четырьмя замками. Похожие предложения были сделаны остальным сыновьям.
Ричард гордо отверг такой ультиматум. Тогда отец согласился передать дело на суд арбитров, но с одной важной оговоркой – они не имели права посягать на полную и безоговорочную власть главы Анжуйской империи над всеми его владениями без исключения. Генри II был готов поступаться деньгами, раздавать номинальные титулы, но не собирался отказываться от реальной власти.
Возможно, Ричард в конце концов и согласился бы с предложением отца, однако за его спиной неотступно маячил Луи VII. По его совету граф де Пуатье отклонил идею арбитража. Анри и Жоффруа поступили так же, и тоже под влиянием короля Франции. Война продолжилась.
В начале ноября Генри II перешел к решительным действиям. Он повел своих брабансонов на юг, угрожая землям аквитанского советника Рауля де Шательро. Король без особого труда захватил замки Ла-Э, Прёйи и Шампиньи. Алиенора, переодевшись в мужскую одежду, попыталась бежать во Францию, но по дороге была опознана и схвачена слугами Генри II, который приказал доставить ее под стражей в Руан – столицу Нормандии. Затем мятежницу отправили в Англию и заточили сначала в замке Старый Сарум, а потом – в Уинчестерском замке.
Арест матери не улучшил без того натянутых отношений Ричарда с отцом. С этого момента им уже никогда не удавалось прийти к взаимопониманию. Лишившись поддержки и советов опытной Алиеноры, юный граф де Пуатье вынужден был принимать самостоятельные решения. Впервые в жизни он оказался предоставлен самому себе. До сих пор Ричард играл второстепенную роль, оставаясь то в тени отца, то в тени матери, и представлял в глазах окружающих скорее объект, чем субъект политики.
Оказавшись перед дилеммой – идти на поклон к отцу или продолжать сопротивление, – он сделал свой выбор и возглавил мятеж в Пуату. Его братья предпочли остаться в безопасности при французском дворе, а Ричард зимой 1174 года отправился в Аквитанию, которая после заточения Алиеноры осталась фактически без правителя. Пользуясь временным безвластием, местные сеньоры занялись любимым делом – взаимными усобицами, не имея особого желания поддерживать ни отца, ни сына.