Возможно, что речь шла все о той же грядущей помолвке Ричарда и Беренгарии, а также о каком-то грехе, который делал невозможным его брак с Аделью. Но точно известно лишь одно – Жан и Джеффри были вынуждены в присутствии Алиеноры Аквитанской принести клятву не въезжать в Англию в течение последующих трех лет – то есть того срока, который предположительно мог занять крестовый поход.
Всю первую половину 1190 года Ричард провел в своих континентальных владениях, выстраивая систему управления, способную некоторое время действовать без верховного носителя власти – наподобие того, как он уже сделал в Англии. На посту сенешаля Нормандии Ричард оставил верного и испытанного слугу Уильяма ФицРальфа. Коннетабля он также менять не стал – на Гийома II сеньора дю Омме можно было положиться.
Прежнего сенешаля Анжу, одного из самых непопулярных слуг отца Этьена де Тура, обвиненного во множестве финансовых махинаций, король сместил в самом начале своего правления и отправил для разбирательства в Англию закованным в цепи. Вместо него он назначил пуатевинца Пайена сеньора де Рошфор-сюр-Луар.
Аквитанию, размеры которой были значительно больше, Ричард счел за благо доверить двум сенешалям. Пуату он препоручил заботам обладавшего большим дипломатическим опытом Пьера Бертана, а Гасконь – Эли де ла Селя, представителя очень влиятельной местной семьи, из которой вышло много толковых администраторов. Важные посты в Анжуйской империи заняли Амори де Монфор граф д’Эврё и королевский дядя Эмлен де Уоррен, незаконнорожденный сын Жоффруа д’Анжу.
Может быть, Ричарду вовсе не стоило отправляться в дальний поход, надолго бросая свои владения? Может быть, ему лучше было бы спокойно оставаться в Анжуйской империи. Возможно, такое решение и стало бы наиболее мудрым – в самом деле: что король Англии потерял в неприветливом краю, лежащем далеко за морем, населенном людьми другой веры с другими обычаями?..
Но перед Ричардом, как и перед большинством его современников, такой дилеммы не стояло, да и стоять не могло. Освобождение Святой земли от мусульманского ига он считал своим религиозным долгом, как бы патетически это ни звучало. Весь христианский мир с огромной надеждой следил за приготовлениями крестоносцев. Не вступить в их ряды означало покрыть себя если не позором, то бесславием. Даже Филипп Август, совершенно не желавший покидать Францию ради каких-то идеалов, не несущих прямой выгоды его стране, вынужден был принять крест под давлением общественного мнения.
Конечно, долгое отсутствие правителя, не сумевшего или не успевшего обзавестись законным безусловным наследником[148], грозило серьезными опасностями весьма неустойчивой, предельно персонифицированной средневековой политической системе. Но перед глазами Ричарда был пример того, что эти трудности в принципе преодолимы, если отсутствующего монарха временно замещает умелый управляющий, который пользуется доверием короля.
Когда король Луи VII Младший отбыл во Второй крестовый поход, у него не было наследника мужского пола. Французское королевство осталось на попечении Рауля I графа де Вермандуа и Сюже аббата Сен-Дени, которого латинские хроники именовали аббатом Сугерием. Нельзя сказать, что период их регентства был легким и спокойным. Напротив, они столкнулись с мятежом, который возглавил Робер I Великий граф де Дрё – амбициозный младший брат короля. Граф жаждал захватить трон, но его заговор потерпел неудачу благодаря умелым действиям хранителей королевства.
Ричард находился в очень похожей ситуации: он собирался в долгий и трудный поход, у него не было наследника, зато имелся свой потенциальный смутьян – ненадежный и предрасположенный к предательству младший брат Жан Безземельный. Следуя примеру предыдущих поколений, король оставлял вместо себя человека, который пользовался полным его доверием, – Гийома де Лоншана. В течение 1190 года король наблюдал за ним и с превеликим удовлетворением убедился, что лорд-канцлер прекрасно справляется с ведением государственных дел и твердо отстаивает королевские интересы.
Спустя несколько дней после совета с английскими подданными в Нормандии, Ричард 16 марта 1190 года встретился с Филиппом Августом в Дрё. К этому моменту оба короля уже поняли, что подготовиться должным образом к сроку, установленному для начала похода, они не успели. По обоюдному согласию дата с конца марта была перенесена на праздник Рождества святого Иоанна Крестителя – 24 июня.
Помимо чисто организационных моментов каждый из королей имел другие и, как минимум, столь же важные личные резоны не торопиться с отъездом. Связаны они были с делами семейными. У Филиппа Августа за день до встречи в Дрё умерла родами жена Изабелла де Эно. Ричарду же нужно было время, чтобы убедить Санчо Мудрого короля Наварры выдать дочь за человека, который однажды уже нарушил свои брачные обязательства и собирается покинуть Европу на неопределенный срок, не будучи еще даже помолвлен.
Ричарду вновь предстояло отправиться на юг своих владений. 8 мая он был в Коньяке. Там король присутствовал на свадьбе своего незаконнорожденного сына Филиппа и Амели, наследницы сеньоров де Коньяк. После заключения брака, который во многом явился плодом стараний Ричарда, его сын принял на себя все заботы по защите замка Коньяк – древней крепости, возведенной на берегу Шаранты два с половиной века тому назад.
В начале июня Ричард прибыл в Байонну. Казалось бы, он мог ожидать, что в южных областях Аквитании будет царить покой после того тяжелого поражения, которое он нанес главному смутьяну Реймону V графу Тулузскому. Однако его надежды не оправдались. Реймон отказался присоединиться к крестовому походу. Это был зловещий знак, хотя граф пока никак не показывал, что готовится к каким-либо враждебным действиям.
Ричард счел за благо превентивно укрепить союз с врагами Тулузы, и в первую очередь – с Альфонсо II королем Арагона. Этот альянс уже неплохо проявил себя во время кризиса 1183 года. На встречу в Байонне вместе с Альфонсо приехал и предполагаемый тесть Ричарда – Санчо VI Мудрый король Наварры. Пиренейских владык объединяла общая угроза – они совместно противостояли Альфонсо VIII Благородному королю Кастилии. Ни тот ни другой не видели ничего плохого в том, чтобы союз из двойственного превратился в тройственный. Для Ричарда укрепление позиций на юге также было совсем нелишним.
Личная встреча королей Англии и Наварры позволила, помимо прочего, завершить сложные переговоры о браке. Они тянулись уже достаточно долго, параллельно с безнадежной историей несчастной французской принцессы. Вела их Алиенора Аквитанская, и злые языки поговаривали, что очевидный интерес королевы к этому делу подогревался неприязнью и ревностью к Адели, на которую, по мнению многих, заглядывался ее муж Генри II.
Филипп Август и в мыслях не имел освобождать Ричарда от данного им когда-то обязательства жениться на Адели. С одной стороны, Санчо Наваррскому было бы странно считать крестоносца, отправлявшегося в далекий и опасный путь, да к тому же обрученного с другой, идеальной партией для дочери. С другой стороны, породниться с главой огромной Анжуйской империи для второстепенного пиренейского властителя было весьма заманчивой перспективой.
По зрелом размышлении Санчо Мудрый согласился выдать Беренгарию за Ричарда. Он понимал, что накануне крестового похода требовать от Ричарда официального объявления о расторжении одной помолвки и заключении другой – невозможно, поскольку это вызвало бы резкое осложнение между двумя христианскими лидерами. Но Санчо потребовал весомых доказательств серьезности намерений Ричарда и, судя по всему, получил их.
Добившись согласия короля Наварры на брак, Ричард собрался возвращаться в Анжу. Однако его отправление в обратный путь задержала небольшая, но досадная проблема. Некий Гийом сеньор де Ши промышлял тем, что грабил путников, идущих по большой дороге на юг, в том числе и паломников, следовавших в Сантьяго-де-Компостела. Бандит внезапно нападал на них из своего замка, расположенного в 8 километрах от Тарба, и затем с добычей скрывался за его крепкими стенами. Ричард осадил замок Ши, взял его и приказал повесить сеньора-разбойника.
Поток крестоносцев в Святую землю, который начался еще в сентябре 1189 года, постепенно набирал силу. Уже выступил в поход 67-летний Фридрих Барбаросса император Священной Римской империи и король Германии. Во главе 15-тысячного войска он покинул Регенсбург, на Пасху 1190 года пересек Босфор и оказался в Малой Азии.
Ричард готовился к крестовому походу очень серьезно, благо у него был опытный советчик – его мать в молодости сама участвовала во Втором крестовом походе, сопровождая своего первого мужа Луи VII. Алиенора Аквитанская с готовностью делилась с сыном своими наблюдениями и предупреждала о тяготах путешествия в Палестину.
После разговоров с матерью Ричард решил, что переход в Святую землю по суше – не самое лучшее решение. Пеший путь неминуемо будет сопровождаться тяжелыми лишениями. Армия вынуждена тащить за собой огромный обоз с амуницией и провиантом, что сильно замедляет ее продвижение. Кроме того, на подходе к Палестине ее поджидают неизбежные стычки с враждебными народами – например, с анатолийскими сельджуками.
Поэтому Ричард пришел к логичному заключению, что добираться до Святой земли следует по морю, причем использовать для этого собственный флот. Водный путь куда быстрее, чем перспектива тащиться по суше. Суда легко перевезут не только войско и коней, но также все необходимые припасы. Да и в самой Палестине флот не останется без дела – из прибрежных вод он будет поддерживать действия армии.
Конечно, найм судов требовал немалых денег, но они у Ричарда были – в отличие от Филиппа Августа. Средств короля Франции хватило лишь на заключение договора с генуэзцами, которые обязались доставить французскую армию в Святую землю. Численность французов была невелика – по некоторым оценкам, их контингент насчитывал всего 650 всадников и примерно вдвое больше пехотинцев. Ричард собрал гораздо более многочисленное войско.